Психодраматистам

Материалы полезные для психодраматистов, содержащие специфическую терминологию и методологические основы по психодраме.

Использование арт-терапеветических разогревов в психодраме.

Ефремов Станислав Психодраматистам, Психологам и психотерапевтам , , , , ,
Малинина Ольга

Малинина Ольга

Психолог, психодраматерапевт, арт-терапевт, зав.кафедры Московской Академии Гештальта (МАГ). Образование Психодраматерапевт, Московский институт гештальта и психодрамы. Профессиональное кредо Я – психодраматист и арт-терапевт. Совмещаю в своей ...
Арт-терапия и психодрама – что может быть общего в этих подходах? У одного метода  в центре внимания  –  рисунок, танец, коллаж и т.д., у другого  – действие, драматизация, разыгрывание ситуаций и ролей.  На первый взгляд – ничего общего, но это только на первый взгляд. При желании у этих двух подходов можно найти точки соприкосновения и варианты взаимного полезного использования. Моя цель, как  автора настоящей статьи, поделиться своим личным опытом применения арт-техник в психодраме.

Учиться на арт-терпавета и психодраматерапевта я начала одновременно. И тот, и другой метод казались мне живыми, яркими, экспрессивными и интересными. Тогда у меня и возник вопрос  — как возможно использовать арт-терапевтические методики в  психодраматической работе?

Арт-терапия, в самом широком смысле, — это метод исцеления и развития клиента или пациента  через искусство и творчество.  Психодрама –это сценическое воспроизведение жизненных ситуаций, фантазий, сновидений, то есть восстановление целостности протагониста через действие.

Итак, сначала рассмотрим, что объединяет эти два направления.  Во-первых, и тот, и другой метод  ставит перед собой задачи пробудить в клиенте креативность, спонтанность, творческое отношение к жизни. Во-вторых, и арт-терапия, и психодрама способствуют эмоциональной экспрессии, выражению сложных чувств и эмоций в безопасной форме. В-третьих,  оба метода возвращают клиента в игровое, детское состояние, что само по себе очень ресурсно, в арт-терапии  – через рисование, танец, лепку, а в психодраме – через участие в драматизации.  На этом сходство заканчивается и далее следует признать, что при имеющейся общей гуманистической платформе у этих направлений много и различий.  Отличительной особенностью арт-терапии является присутствие произведения искусства, созданного клиентом, которое, собственно, и является проводником к его внутреннему миру. Основа же психодрамы – спонтанная ролевая игра, в которой протагонист непосредственно проживает свои жизненные ситуации и экспериментирует со значимыми для него ролями.

Закономерно возникает вопрос – а возможно ли объединение этих двух подходов. На мой взгляд, объединение арт-терапии и психодрамы, как самостоятельных направлений психотерапии, в полном объеме, невозможно, да и необходимости в этом нет, но есть варианты использования отдельных методик каждого подхода в рамках другого.

Рассмотрим варианты применения отдельных арт-терапевтических методик в психодраматической сессии. Чтобы это использование было полезным и адекватным, необходимо выяснить на каком этапе,  в каких формах и в каком объеме можно использовать арт-техники в работе психодраматерапевта.

Психодрама состоит из трех этапов: разогрев, действие, шеринг. Рассмотрим применение арт-методик на первой стадии. Разогрев направлен на возникновение спонтанности и творческой активности группы, на сплочение участников и на выявление потенциальных протагонистов.  На мой взгляд, именно этот этап более всего подходит для включения арт-терпевтических упражнений, так как цели разогрева, как стадии психодраматического процесса,  совпадают с задачами арт-терапии как метода психотерапии – пробуждение спонтанности и творческой активности участников.

Какие конкретно упражнения возможно использовать в разогреве? Поделюсь своим опытом применения некоторых арт-методик на этой стадии работы в группах.

Методика «Настроение».

Материал – пастель, акварель.

Лист – формат А4.

Цель – выражение и осознавание чувств и эмоций у участников в настоящий момент времени. Эту методику можно давать как в начале работы группы, в том числе в первую встречу, так и в конце.

Инструкция – «Нарисуйте свое настроение в настоящий момент времени». Можно задавать не только ситуацию «здесь и сейчас», но и «там и тогда», в зависимости от целей разогрева.

После того, как все участники выполнили задание, есть несколько вариантов работы в зависимости от возможностей помещения, наличия времени, желаний участников и целей директора.

Рассмотрим возможные варианты:

А)  Все рисунки можно вывесить на стену, как общее полотно настроений в группе. Возможные вопросы к участникам:

— Какое общее впечатление от визуального ряда?

— Какие рисунки бросаются в глаза? Чем притягивают?

— Какой рисунок вызывает самые сильные чувства? Какие это чувства?

— Какое общее настроение у всех рисунков? Что их объединяет?

— и т.д.

Б) По очереди участники предъявляют свои рисунки на общее обозрение. Возможные вопросы к участникам:

— Какое у тебя было настроение? Что ты хотел передать? Удалось ли это?

— Какие сейчас эмоции вызывает рисунок?

— Что говорит тебе это рисунок?

Если участник затрудняется ответить или необходимо включить группу в обсуждение работы, можно задавать следующие вопросы всем участникам:

— Какое настроение у Вас вызывает этот рисунок?

— Как автору рисунка в группе? Какое у него настроение?

Это упражнение можно использовать для выявления эмоционального фона группы,  сплочения группы, знакомства участников друг с другом, повышения эмпатии участников, помощи в  сонастраивании друг на друга перед дальнейшей драматизацией. Если эту методику проводить не в начале работы группы, то возможно проведение социометрического исследования через выбор участниками наиболее понравившегося рисунка, рисунков.

После выполнения разогрева директор проводит психодраматическое действия в форме полной драмы или виньетки. Это может быть сценическое разыгрывание запроса протагониста, а может быть и драматизация самого рисунка. Последний вариант возможен в том случае, когда у участника нет четкого сформулированного запроса, а лишь общие слова о том, что рисунок как-то «цепляет», волнует, вызывает массу эмоций.

Методика «Моя привычная маска». Вариант – «Моя маска для группы».

Материал – пастель.

Лист – формат А4.

Цель – выявление и осознание привычных паттернов поведения участников как в привычном окружении, так в группе. Это упражнение не дается на первых встречах.

Инструкция – «Создайте с помощью бумаги, пастели и ножниц свою привычную маску (можно уточнить в группе, на работе, дома, с родственниками и т.д.)»  Можно усложнить инструкцию – не давать использовать ножницы, и тогда участники будут вынуждены выдерать свою маску из листа бумаги руками. Это создает дополнительное напряжение в работе и пробуждает креативность участников.  Маски становятся более живыми и  экспрессивными. После создания масок участники примеряют их на себя и дают им имена и/или называют эмоцию, которую те выражают.

Возможные вопросы к участникам:

— Для чего сейчас вам эта маска нужна?

— Как давно появилась эта маска?

— Что маска говорит миру?

Иногда на этом этапе появляются достаточно разогретые участники и директор переходит к психодраматическому действию.

Если есть возможность или намерение ведущего продолжить упражнение, то группе предлагается пожить в ролях своих масок – двигаться, говорить, вступать в контакт с другими.  Далее участники спонтанно взаимодействуют друг с другом. Ведущий группы при этом следит, что происходит с энергией в группе – взаимодействие может перейти в спонтанную социодраму, а может очень быстро сойти на нет. В зависимости от цели упражнения, ведущий может своими действиями поднять энергию в группе, введя дополнительный внешний фактор, например, времени или погасить ее.

Возможные вопросы к участникам:

— Как вам было жить в своей маске?

— Что вы чувствовали при этом?

— Что с вами происходило?

Это упражнение применяется для диагностики ролей в группе, проявления характерных поведенческих паттернов участников, осознания содержательного наполнения ролей членов группы, выявления особенностей межличностного взаимодействия внутри коллектива. Целью этой методики может стать и проведение социодрамы, как разновидности психодрамы, ориентированной на группу в целом. В данном варианте ведущему можно посоветовать использовать не только маски, но и дополнительные средства для усиления ролей – ленточки, тряпочки, ткани, парики и прочее. Вспомогательный реквизит позволит участникам  глубже проникнуть в содержание своей маски.

Также эту методику можно использовать для фокусировки членов группы на определенную тему. Это могут быть темы жизненных, семейных, родовых сценариев (моя маска в семье); страхов (маска моего страха); возраста; пола и т.д.

Методика «Дорисовка по кругу».

Материал – пастель.

Лист – формат А4.

Цель – получение послания от группы. Эту методику не дают на первых встречах. Количество участвующих – от 7 до 12 человек.

Инструкция – «Перед вами чистый лист бумаги. Рисуйте то, что вам хочется.» Участники рисуют около 3-4 минут. Затем ведущий говорит «Стоп!», просит участников передать свой рисунок находящемуся рядом с ним и далее продолжить рисовать уже на полученном ими рисунке. Члены группы рисуют и передают до тех пор, пока рисунок не вернется к первоначальному хозяину. Интервал передачи – 1-2 минуты. Участники изначально не должны знать, что их рисунок отдадут дорисовывать по кругу.

Возможные вопросы группе:

— Как вам было рисовать на чужих рисунках?

— Следили ли вы за судьбой своего рисунка? Как было его отдавать?

Возможные вопросы участникам:

— Как вам ваш дорисованный рисунок? Нравится/ не нравится?

— Какие эмоции вызывает рисунок?

— Если бы рисунок мог говорить, какое бы вы получили от него послание.

Последний вопрос является основным в этом упражнении, так как методика направлена на получение участниками послания от группы, это обращение будет бессознательным призывом к каждому ее члену . Послание обязательно должно быть просто сформулировано, позитивно, ресурсно, лучше, если оно не содержит частиц «не» и «нет».  Если кто-то из участников затрудняется его сформулировать, то можно привлечь группу —  попросить дать название рисунку, описать настроение, которое он вызывает.  Рисунок может нравиться и не нравиться как полностью, так и частями. Возможно получить послание от разных частей, а потом найти то общее, что их объединяет.

Это упражнение помогает диагностировать роли  в группе, выявлять проекции участников друг на друга, анализировать, как они обходятся с этими проекциями, исследовать особенности межличностных отношений в коллективе. Эта методика позволяет выяснить то, как каждый участник относиться к группе и как группа относится к нему.

Далее происходит выбор протагониста и дальнейшее психодраматическое действие.  Так же, как и в описанной выше методике № 1, возможна драматизация рисунка.

Кроме вышеперечисленных упражнений существует огромное количество вариантов арт-терпаветических разогревов, которые успешно используют ведущие психодраматических групп. Это и написание сказок, групповых и индивидуальных, и дальнейшее их разыгрывание, это и создание кукол, глиняных и пластилиновых скульптур и последующий монолог или диалог с ними с обменом ролей, это и работа с картами Таро, рунами, картинами великих художников, любым произведением искусства, созданным как участником группы, так и любым другими человеком, и т.д. и т.п. Это инструменты широко доступны для любого тренера.

Применяя арт-терапевтические разогревы, ведущему следует обратить внимание на одну их особенность. Сами по себе эти упражнения являются самодостаточными в рамках своего метода, то есть они содержат в себе все стадии психотерапевтического процесса – постановка проблемы, ее проработка, адаптация. Чтобы разогрев отвечал своей основной цели – выявление  потенциальных протагонистов, ведущему необходимо четко определять формат упражнения и его объем. Он должен уметь остановиться на этапе постановки проблемы, не идя дальше в ее разрешение. Иначе может получиться так, что в процессе проведения упражнения участники группы успели не только разогреться, но и обрести катарсис и инсайт.

Если ведущий принимает во внимание эту специфику, то использование арт-терапевтических техник в разогревах может быть весьма эффективным. Что касается использования арт-методик на  последующих стадиях психодраматического процесса, то их применение встречается крайне редко, особенно на втором этапе. Специфические техники психодрамы, такие как дублирование, обмен ролями, зеркало и прочие, не предполагают их замены процессуальными техниками из других направлений, так как они  составляют суть метода Якоба Морено.

Шеринг, как завершающая стадия, может проходить в рамках арт-терапветического подхода, если это отвечает задачам и целям ведущего. Делиться чувствами можно по-разному, в том числе используя различные художественные формы. Но на практике чаще всего ведущие используют классический формат шеринга – участники лично делятся своими эмоциями и переживаниями, что на мой взгляд, является вполне оправданным, так как открытое и непосредственное выражение чувств отвечает целям последней стадии психодраматического действия, усиливает сплоченность группы, дает возможность проявить внимание и заботу к тем  участникам группы, которых сильно затронула драма.

Итак, подводим итоги. По мнению автора наиболее эффективным и полезным является использование арт-терапевтических методик в психодраматической работе на этапе разогрева, так  как цели этого этапа совпадают с задачами арт-терапии – пробуждение спонтанности и творческой активности участников группы. В настоящей статье приведены возможные варианты таких упражнений – рисуночные методики «Настроение», «Моя привычная маска» и «Дорисовка по кругу». Исходя из личного опыта, автор предупреждает о самодостаточности этих арт-техник, призывая ведущего следить, чтобы участники группы в процессе проведения таких упражнений не «перегрелись».

Автор надеется, что его работа поможет ведущим групп расширить свой психодраматический инструментарий в сфере разогревов, а также даст импульс для создания своих авторских техник, которые они смогут с успехом использовать в своей работе.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Любовь по-взрослому или опыт долгосрочной динамической группы на основе психодрамы

Ефремов Станислав Психодраматистам, Психологам и психотерапевтам
Романова Илона

Романова Илона

Психолог, психотерапевт, кандидат философских наук, психодрама-терапевт, семейный и поведенческий терапевт. Образование В 1977 году поступила на философский факультет Уральского государственного Университета им. Горького, который закончила в 1983 году, дипло...
Тема тренинговой программы «Любовь по-взрослому» родилась потому, что значительное количество запросов и в индивидуальной и в групповой терапии посвящено проблеме отношений. Если обратить внимание на то, что происходит на рынке пси-услуг, то мы увидим, что сейчас огромное количество предложений типа «как встретить, заполучить и удержать «партнера», «как выстроить идеальные отношения» и тому подобных, при этом большинство из них адресованы женщинам, а под «партнером», как правило, понимается мужчина. Построены такие тренинги как мануалы – есть набор правил, которые следует разучить, потом неукоснительно выполнять – и будет тебе счастье. А если счастье не постигло – значит плохо старалась. Часто такие тренинги и вебинары наполнены полумистическими идеями, обращением к «ведическим» принципам, а на самом деле эксплуатируют потребность человека быть принятым, признанным, любимым. Потребности эти естественны, социальны – а человек все-таки существо социальное и многие его потребности удовлетворимы только с помощью других людей, а сильно фрустрированные потребности легко включают мистическое мышление, которое тоже легко эксплуатировать, особенно в периоды социальных кризисов.

Собственно, решение сделать программу про отношения и любовь было принято тогда, когда одна из клиенток пожаловалась, что она уже несколько лет «работает над собой», посетила много тренингов про то, как нужно вести себя женщине, выполняет все рекомендации – а отношения никак не клеятся, мужчины либо отвергают и покидают ее, либо встречаются абьюзеры, жить с которыми невыносимо.

Честно сказать, первая же группа пришла с надеждой, что я знаю секрет про достижение счастья в любви и у меня есть рецепт про это. Рецепта у меня не было, а была только идея что для взрослой любви нужно быть взрослым человеком. Зрелым. И я предложила группе вместе исследовать эту тему.

Начали мы с виньеток про любовь. Группе было предложено придумать и разыграть виньетки-метафоры  «Детская любовь», «Юношеская любовь», «Взрослая любовь». Интересно то, что во всех группах при исполнении виньеток акцент был на романтическом аспекте любви, хотя в инструкции ни разу этого не звучало. Ни в одной из групп, например, не проявился аспект детской любви к родителям или потребности ребенка в родительской любви. На наш взгляд само сложное и многогранное чувство любви, включающее целый спектр эмоций вовсе не ограничивается ее романтическим компонентом.

Но вернемся к нашим виньеткам. Если виньетки про детскую, подростковую и юношескую любовь отличались креативностью и разнообразием представленных сюжетов, то удивительным было что всегда сюжет про взрослую любовь был представлен в виде танца. Танец – красивая и довольно точная метафора про партнерство. В танце важно слышать и чувствовать друг друга, быть чувствительным к движениям и дискомфорту партнера, уметь доверять друг другу, доверяться и уметь опереться на другого – и стать опорой. Если в паре нет контакта или контакт неуверенный, если партнеры конкурируют за власть или движутся в разных ритмах – танец будет выглядеть неловким, нелепым. Умение танцевать не является врожденным – чтобы танцевать красиво нужно учиться и тренироваться.  Но правда еще и в том, что природные способности слышать мелодию и чувствовать ритм, скоординировано двигаться тоже у всех разные и, к несчастью есть люди, которым медведь на ухо наступил. Конечно, можно научиться танцевать и тем, кто не имеет таланта от рождения, было бы желание, но труда нужно на это придется потратить больше. Одна из участниц тренинга на обсуждении сказала: «Мы чувствуем, что любовь и отношения – это танец, и он может быть красивым, но нас никогда не учили танцевать».

В этом тоже есть значительная часть горькой правды. Мы легко обнаружим, что при современном состоянии семьи, при ужасающей статистике разводов, повторных браков, алкоголизации, количестве конфликтов, часто сопровождающихся физическим и психологическим насилием образца гармоничного партнерства просто нет. Скорее привычными и естественными воспринимаются дисфункциональные отношения, и часто такими они бывают в нескольких поколениях. Сохранившаяся десятилетиями любовь в браке скорее является в современной реальности удивительным исключением, чем нормой. Во всяком случае для клиентов  психотерапевтической практики.

Семья адаптируется к социальным реалиям, пытаясь сохранить, как всякая система, гомеостаз и при этом решить каким-то образом задачи развития. Дети, растущие и воспитывающиеся в этой системе в полной мере включены в ее эмоциональные процессы, и дисфункции семьи отражаются на развитии ребенка, формировании его идентичности.

Для зрелой любви необходимы зрелые участники, идентифицированные, сформированные как личности.

Формирование личности происходит всю жизнь человека, но согласно любым теориям возрастного развития личностная идентичность – это новообразование подросткового и юношеского периодов. Именно в подростковом возрасте происходит мучительный поиск ответа на вопрос «кто я?», формируется тождественность самому себе, корректируется соотношение «Я- идеального» и «Я реального», формируется способность к интимности и близким отношениям.

К сожалению, психологи и психотерапевты не понаслышке знают о затянувшейся инфантильности, незавершенной сепарации, эмоциональных разрывах и симбиотических отношениях. Формированию зрелой здоровой личности часто мешают нарушения в развитии, случившиеся в результате ненадлежащего обращения (часто именно со стороны родителей) или травматизация.

В традиционной культуре, когда принято было жить большими семьями, процесс взросления происходил легче невзирая на то, что за пределами семьи трудностей и разных катаклизмов было не меньше, чем в современной жизни. Во-первых, большая семья, разновозрастная, включающая несколько поколений, несла много образцов поведения и взаимоотношений, давала возможность ребенку сформировать устойчивую привязанность, получить поддержку. Включение в совместный труд ведения хозяйства, ребенок получал опыт близких отношений в сочетании с самостоятельностью и ответственностью. Ну и социум в целом помогал адекватно проходить через кризисы развития через регламентацию общественной жизни, через традиции, праздники, обряды, инициации. Обрядность и инициации разного рода сопровождали человека от рождения и до смерти, с одной стороны, задавая правила жизни в обществе, социализируя, знакомя с традициями, а с другой – помогая принять и прожить новую роль, новый статус, способствуя возрастной, гендерной, социальной идентификации. Таким образом то, что не всегда могли дать родители «додавали» семья и община. Сужение семейной системы до нуклеарной, представленной супружеской парой (а зачастую только единственным родителем) и маленьким количеством детей и утрата традиционной обрядности делает процесс взросления весьма затруднительным.

Фокус внимания на нашей программе был сделан на процессах развития и работы с травматизацией, полученной главным образом в семье. Психодраматические техники оказались очень удачным инструментом для решения этих задач. В нашей работе мы использовали как классическую психодраму с протагонистом, индивидуальные короткие виньетки, так и групповые форматы – социодраму, сказки, мифодраму, структурированные упражнения.

Поскольку динамический формат работы группы позволял быть гибкими в выборе направления движения группы, то мы работали прежде всего с актуальными запросами. Вместе с тем можно было увидеть некоторые закономерности в последовательности предъявления тем в разных группах.

На первом этапе актуальным запросом стали отношения с матерью, проблемы сепарации. Только после существенной проработки материнской темы запросы сместились в сторону отцовской фигуры. Многие участники тренингов выросли в разлуке с отцом, были свидетелями отцовских измен, жертвами насилия. Материнская и отцовская тема по разному эмоционально нагружены. В сюжетах с матерью больше эмоциональной зависимости, чувства вины, травм эмоционального провала. Отцовская фигура почти всегда мифологизируется и демонизируется (часто по причине физического отсутствия отца в семье), в отношениях больше агрессии, обиды, беспомощности, травмы связаны с физическим или сексуальным насилием со стороны отца, его алкоголизацией. Значительная часть проблем возникает из-за попадания ребенка в конфликт лояльности между родителями, невольно взятой на себя ответственности сохранять родительский брак и родительские отношения. И только следующий уровень запросов складывается вокруг конфликтов со сверстниками.

Одним из важных форматов была работа со сказками. Сюжеты волшебных сказок построены таким образом, что включают основные инициации. Сказки недаром являются одним из любимых инструментов в психотерапии. Они помогают в символической форме, экологично прожить кризисные этапы развития, достроить недостающее, получить ответы на важные вопросы через проживание. Психодрама позволяет получить такой опыт не только через соприкосновение с архетипическими образами, а именно прожить его в действии, прочувствовать через пребывание в роли. Мы использовали такие сказки, как «Крошечка-хаврошечка», «Морозко», «Аленький цветочек», «Снегурочка» и другие. Жаль, что правило конфиденциальности не позволяет в подробностях рассказать как сказочные сюжеты преломлялись через опыт клиентов и каким образом инсталлировались на площадке, но сыгранные участниками истории вполне могли бы конкурировать с телевизионными и кинофильмами. Корова, которую никто не соглашался зарезать, неизвестно откуда взявшаяся родная мать одной из сказочных героинь, воспитывавшейся мачехой,  приехавшая внезапно в гости к новоиспеченному жениху в качестве тещи, отец, отказавшийся наотрез оставить дочку в лесу и много других забавных сюжетных ходов, нарушающих каноническое сказочное повествование – все это отражает своеобразные перекосы во внутреннем мире участниц, отсутствие сформированных важных структур в психике участников программы. При обсуждении результатов таких сказочных инсценировок участники обнаруживали много инсайтов, выражали удивление и делали действительно много открытий.

Человеческие отношения – сфера тонкая и многоплановая, люди все разные и каждый уязвим по-своему. Потребность в принятии, близости, любви есть у всех. Но близкие отношения предполагают храбрость быть уязвимым в присутствии другого человека  и выдерживать его уязвимость, принимать его несовершенство. И грустная новость в том, что для построения зрелых отношений нужно быть зрелым. Но есть и хорошая новость – она в том, что человек способен развиваться всегда, и несмотря на сложности детства и полученные травмы путь к зрелым отношениям и к зрелой любви все-таки возможен. Он труден, болезнен, не всегда приятен – но он есть.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

«О пользе консервации» или использование народных обрядов в работе психодраматиста.

Ефремов Станислав Психодраматистам , , , ,
Крюкова Екатерина

Крюкова Екатерина

Психолог, психодраматерапевт, гештальт-терапевт, старший тренер и заведующая кафедрой Психодрамы МИГИП. Образование Волгоградский Государственный Университет, 1993 г. Санкт-Петербургская Академия Постдипломного педагогического образования, 2004 г. Институт Современны...
В традиционной культуре каждый этап в жизни человека сопровождался обрядами и специальными ритуалами. Смысл и значение любого ритуального действия – в символизации, обозначении и закреплении человеческого опыта, придании ему сакрального смысла. Наполняя человеческую жизнь ритуальными действиями, сопровождающими важные жизненные события, общество помогало отдельному человеку пройти и прожить нормативные кризисы, освоиться и адаптироваться в новой социальной или возрастной роли. Человек, участвуя в обрядах, не только осваивал нормативное поведение, необходимое на новом этапе жизни, но и получал огромный опыт социальной поддержки, включенности и принятия.

В современной жизни многие обряды утрачены, вместе с ними ушли в прошлое не только важные социальные знания, но и возможность безопасно и благополучно прожить кризисы, интегрировать полученные навыки, знания и укрепить собственную идентичность.

Я решила написать эту статью, чтобы поделиться своим опытом использования обрядов в групповой работе и помочь психологам практикам, психодраматистам пополнить свой рабочий репертуар, обогатив его ресурсами, накопленными в народной традиции и культуре.

Итак, Обряд — совокупность действий, установленных обычаем или ритуалом. В них выражаются какие-то религиозные представления или бытовые традиции. Обряды не ограничиваются одной социальной группой, а относятся ко всем слоям населения,  сопровождают важные моменты человеческой жизни, связанные с рождением (крещение, наречение именем), свадьбой (сватовство, выкуп невесты, помолвка), вступлением в новую сферу деятельности (воинская присяга, посвящение в пионеры, в студенты, в рабочие) или переходом в другой возраст (инициация), смертью (погребение, отпевание, поминки).(1)

Отец-основатель групповой терапии и психодрамы Якоб Леви Морено называл «культурными консервами» какие либо законченные творческие произведения, например книги, картины или пьесы.

Морено много боролся с «культурными консервами», особенно в театре. Он считал, что они являются препятствием для творчества, и мечтал заменить их новой альтернативой — спонтанным поведением.  Его ученица и методолог психодрамы Грета Лейтц в своей книге пишет: «В состоящей из одной только спонтанности и креативности вселенной Создатель так бы и остался навсегда только Создателем, не наполнив вселенную, как мы знаем, телами и существами. Если бы Бог — Создатель, Дао, Брахман, высшая ценность, как бы мы ни называли принцип первопричины, —  решил не создавать «консервов», то универсальный процесс протекал бы иначе: как креативность без мира».(2) Однако мир существует; и даже человеческим творениям присуща определённая долговечность. Тому, что стихотворение или музыкальная композиция не исчезают раз и навсегда уже в момент своего возникновения, мы обязаны изобретению письменности и прочим «средствам консервации». «Законсервированные» продукты творческого акта характеризуют культуру и — что ещё существеннее — стимулируют спонтанность новых и новых поколений. Морено подчёркивает важность креативного круговорота, своеобразного «рециклического» процесса, в котором задействован продукт человеческой креативности — «культурные консервы». «В качестве конечного продукта творческого процесса сами по себе они не содержат уже ни спонтанности, ни креативности. Оживлённые новыми поколениями, они, тем не менее, способны всколыхнуть новых людей и побудить к собственной творческой деятельности»». (3)

Ритуал или обряд это тоже не что иное как «культурный консерв», способ передачи предками потомкам наиболее важной и регламентированной информации по смене или принятию новых ролей в важнейшие периоды жизни.

Классификация обрядов.

В примитивных обществах не существовало какой-либо дифференциации обрядовых действий. Сегодня мы имеем достаточное количество различных классификаций. Осмелюсь предложить свой простой и короткий вариант. Итак, обряды бывают:

  • Религиозные
  • Государственные
  • Семейные, бытовые
  • Инициационные
  • Календарные

Религиозные обряды и ритуалы столь многочисленны и составляют отдельную область исследования. К ним относятся: конфирмация, крещение, венчание, отпевание, причастие, исповедь и т.д.

Календарными называют те обряды и ритуалы, которые изначально были связаны с земледелием (жатвой, пахотой, обмолотом) и животноводством, а так же охотой и рыбной ловлей.

Термином «государственные» я назвала ритуалы и церемонии, связанные с общественной и государственно-политической жизнью. Это обычно масштабные мероприятия, например коронации, военные парады, инаугурации президентов, корпоративные мероприятия и т.п.

Семейные обряды и ритуалы связаны с рождением, введением ребенка в род/семью, свадьбой, годовщинами, похоронами, поминовением.

Особый интерес для психолога, на мой взгляд, представляют иннициационные обряды и ритуалы. Их еще называют «обрядами перехода». Рассмотрим их подробнее.

Инициационные обряды

Термин «ритуалы (обряды) перехода» был введён в научный обиход голландским антропологом Арнольдом ван Геннепом, автором первого научного труда на эту тему, впервые признавшего их важность и повсеместное распространение (van Gennep 1960). Церемонии подобного рода существовали во всех известных туземных культурах и соблюдаются по сию пору во многих доиндустриальных обществах. Их основной целью является трансформация, изменение и преображение, новое определение роли и освящение отдельных людей, групп или даже целых культур.(4)

Обряды перехода выполняются во время критических изменений в жизни человека. Важно отметить, что трансформация происходит на всех ролевых уровнях в жизни посвящаемых, когда их тело, душа, социальный статус и священная (трансцендентная) роль претерпевают значительные изменения. Похожие ритуалы связаны с посвящением в воины, вступлением в тайное общество, с календарными праздниками обновления, переселением групп людей на новое место жительства и тому подобное. Мне кажется, что один из главных обрядов перехода, который утерян и не функционирует в нашем современном обществе –  переход от детской роли к роли взрослого. Особенно это затронуло мужскую часть населения России, у женщин остались роды и период пребывания в родильном доме, у мужчин никакого преобразующего обряда я сейчас не наблюдаю. Хотя во время советского периода истории он был – служба в армии. Сегодня молодые ребята тоже иногда служат, почему же это мероприятие перестало работать как трансформационное?  Потому, что у ритуала (обряда) перехода есть определенные стадии и составляющие, если ими пренебречь, трансформация не состоится.

Я полагаю, что психологу-практику, психодраматисту, особенно важно знать «устройство» трансформационных обрядов, чтобы иметь возможность конструировать техники или образцы таких действий и применять их в своей работе с группами. Я провела несколько групп по обрядам перехода, в частности направленным на осознанное взятие роли взрослого. Важно помнить, что такие действа имеют три стадии: отделение, переход и объединение.

На первой из них, при отделении, посвящаемых принудительно изымают из общественного окружения — семьи, клана или племени и изолируют. Они могут оставаться либо полностью в одиночестве, либо в группе сверстников. Типичной реакцией, переживаемой испытуемыми, становится сильная печаль из-за утраты привычного образа жизни. Может также возникать страх от лишения опоры, страх перед неведомым, которое ожидает впереди. Изоляция длиться от суток до недели. Основная цель этого действия для посвящаемых – смириться с тем, что прошлая жизнь не вернется, и захотеть измениться, чтобы выжить. Когда это удается, когда старшие члены племени передают посвящаемым представления о космогонии и мифологии, готовя их к следующей стадии ритуала — переходу.

Во время второй стадии, названной ван Геннепом переходом (4), неофиты продвигаются от преимущественно умственного постижения устройства мира к непосредственному глубокому действенному переживанию, это черед испытаний. Помогать им призваны различные ритмичные действия с использованием барабанов, бубнов и прочих ударных инструментов, музыки, пения, ритмических танцевальных движений. Длительная социальная и сенсорная изоляция — пребывание в пещере, пустыне, на льду в условиях Арктики, высоко в горах — играют важную роль в достижении испытуемым измененного состояния сознания. Ценность подобных состояний для различных групп людей была весьма велика, что отражается в тех чрезвычайных способах физиологического воздействия, к которым прибегали ради того, чтобы ввести посвящаемых в них: от длительного лишения сна, воды, пищи до применения сильнейших слабительных средств, кровопускания и причинения сильнейшей боли. Вообще, стоит заметить, что подобные обряды включали в себя ряд достаточно жестких, порой жестоких испытаний, проходили их не все. Были те, кто умирали во время их проведения, были те, кто отказывались от испытания и не получали новой роли. Они возвращались в племя к матерям и жили с ними дальше, никогда не обладая правами взрослого, то есть, не могли принимать собственных решений, охотиться, идти сражаться, сидеть с мужчинами на праздниках, иметь свой дом, жениться и иметь детей. Не получали они и нового взрослого имени, до конца жизни отзываясь на детское прозвище.

Третья стадия по ван Геннепу это объединение. Она заключается в возвращении личности к обществу в новой для неё роли, с новым именем,  в зависимости от типа церемонии — как взрослого члена племени или вступившего в брак, или как родителя, воина и т. п. Недавно прошедшие инициацию значительно отличаются от себя же до момента начала обряда. Прежде всего, значительно расширяется взгляд на мир, происходит лучшее осознавание себя и меняется система ценностей.

Опыт переживания самоценности и принадлежности к сообществу.

В этой части статьи я приведу пример семейного обряда введения в род «Годовины». Я проводила мастерскую «Отцова каша» на 11-й Московской психодраматической конференции, где мы проигрывали обряд годовин для девочки в технике социодрамы.

В прежние времена из-за высокой детской смертности до года ребенка никому не показывали. Когда проходил первый год его жизни, считалось, что малыш достаточно окреп, чтобы остаться в этом мире и его знакомили с «большой» семьей и обществом – общиной. Следует заметить, что обряд как некоторый порядок, становился необходимым тогда, когда действие имело множество смыслов для всех участников. Тогда установленный порядок действий – обряд, позволял не допустить хаоса, сохранив все смыслы, а так же снизить тревогу участников.

Опишем кратко содержание обряда «годовин» для девочки и мальчика, затем попробуем проанализировать основные смыслы этих обрядов.

Годовины девочки.

Рано утром в день годовин мать малышки топит печь в доме и варит «отцову кашу»: кашу, в которую добавляет соль, перец, горчицу или уксус, делая ее малосъедобной. Затем в дом приходят крестная девочки и другие женщины семьи: бабушки, тетушки, сестры, племянницы, золовки, невестки и прочие. Каждая идет с подарком, который призван подчеркнуть сейчас или в будущем красоту и пригожесть девочки – гребешки, зеркальца, ленты, бусы, платья и тому подобное. Крестная приносит сережки. Женщины начинают купать в корыте маленькую, рассказывают ей и друг другу о своих подарках, замечают, на кого малышка похожа: чьи ушки, носик, глазки, родинки…

Во время этого действа малышке прокалывают уши и крестная надевает ей сережки. Отец девочки, единственный мужчина, допущенный в дом, на виду у всех женщин семьи ест ту самую горькую кашу. Очень важно, чтобы каша была съедена вся, без остатка. Затем пустой горшок из-под каши и наряженную девочку выносят на крыльцо и представляют мужчинам семьи, которые все это время ждали во дворе. После, обычно, следовала совместная праздничная трапеза или молебен в церкви, а часто и то, и другое.

Теперь поговорим о смыслах данного обряда.

Основная цель понятна – ввести нового члена в род, семью. Но вы, конечно же, заметили, что действие все время делится на две части, которые происходят одновременно:

  1. Действие происходит и в доме, и во дворе, где, обычно, ставилось легкое угощение для мужской части семьи. Что делали мужчины во дворе? Ели? Нет, обрядовая цель была другая.
    Во-первых, они охраняли дом и двор от вторжения чужих и не добрых людей.
    Во-вторых, они были первыми, кто встречает малышку и мать на пороге дома (читай – в миру) доброжелательно. Это важно!
    В-третьих, они выполняли роль «экзаменаторов» отцовских качеств папы девочки, ведь именно им показывали пустой горшок из-под горькой каши, то есть присваивали статус.
  1. В доме действие тоже делится на два параллельных процесса: отец ест кашу и купают, дарят девочку. Собственно, эта постоянная дуальность призвана на символическом уровне показать женщине дуальность ее природы, то, что женщина никогда не сама по себе – она всегда часть пары: дочь матери, жена мужа, мать ребенка.
    Ритуальные присловья, которые используют в этом обряде, направлены на подчеркивание самоценности женщины как дарительницы жизни. Ее называют «умницей, красавицей, кровиночкой, лапушкой, радостью, усладой», то есть «хвалят» ее просто за то, что она есть, пришла в этот мир. И даже если она в будущем не сделает ничего, кроме рождения новой жизни – этого будет достаточно. Зачем же малышке надевали серьги? Что бы отныне все, кто увидят ее, знали, что это девочка, будущая мать и относились к ней бережно. А выделять сережками было принято потому, что раньше малышей одевали одинаково – в рубашонки, это было практично.

Ритуальное купание с хвалениями и прибаутками давало возможность познакомиться женщинам семьи с малышкой на первом – соматическом уровне ролей через поглаживание, прикосновения, объятия. Потрогать малыша, подержать на руках, значит немного присвоить его, дать возможность подняться чувствам – нежности, любви, желанию заботиться.

Зачем мама портит кашу папе? Смысл этой части обряда тоже несет двойную нагрузку. Во-первых, материнство сопряжено со многими физическими и эмоциональными страданиями, как то: тяготы беременности, муки родов, страх, что либо беременность прервется, либо в родах можно умереть и потерять ребенка, да и детская смертность того периода была высокой. Бывает, что возникали различные чувства – злость на мужа за несправедливость природы, например, ведь «сладку ягодку ели вместе, горьку ягодку – я одна!». Так вот, соля и перча кашу, женщина получала возможность официально «отомстить» мужу за тяготы материнства первого года. И когда он признавал эту несправедливость в действии, поедая кашу, обиды проходили – внутренняя справедливость пары восстанавливалась. Можно было не задвигать свои эмоции в область бессознательного, а завершить их в действии и приступить к новому периоду отношений. Вторая смысловая часть связана с принятием роли отца, в части ответственности и заботы о судьбе дочери. Считалось, что добровольно съедая горькую кашу, отец «съедает» все возможные трудности и  горести дочерней судьбы, чтобы ее жизнь была легче.

Вот слова  одной участницы мастерской «Отцова каша»:

«Я выбрала для себя в обряде роль главной героини – годовалой девочки. Желающих на эту роль было много, мы сидели всемером в импровизированной лохани, но у меня было ощущение, что это все для меня одной, будто это все взаправду. В женщинах, которые меня мыли я узнавала и свою маму, и сестру старшую Катю, и крестную Олю, и любимую Калужскую тетушку… было так благостно, хотелось смеяться и брызгаться! Думаю, они бы мне это позволили! Одним глазом я все поглядывала на отца. Я видела, как он морщился, когда ел горькую кашу, но продолжал есть, чтобы мне жилось легче. И тогда меня просто осенило – должно быть я — ценность, если все это происходит из-за меня! Эта мысль наполнила меня такой силой и любовью, и даже гордостью, что я есть, я выросла! Не знаю, как передать это словами, было так много чувств, что я расплакалась! Я никогда прежде не ощущала, что могу быть такой важной и ценной для кого-то. Я так благодарна за этот опыт!»

Годовины мальчика «Пострижины».

Обряд годовин мальчика похож на предыдущий, но, разумеется, отличия есть. Стоит сразу оговориться, что я буду описывать здесь обряд, использовавшийся в воинских или военизированных сословиях, как то: княжеские или боярские семьи в Древней Руси, дворянские и казачьи семьи в России 17-19 веков. То есть это те семьи, где первейшей обязанностью и честью для мужчины считалась воинская наука и служение Родине. В семьях ремесленных и крестьянских этот обряд проходил с некоторыми «вариациями» действия.

Итак, утром в первый год после рождения мальчика, в дом приходили женщины семьи. Мужчины, включая на этот раз отца, оставались во дворе. Родственники приносили подарки, однако их свойства должны были быть связаны с возможностью развития полезных навыков мальчика. В богатых семьях это могла быть лошадь или оружие, которое будет ждать «до срока», в семьях скромнее это могли быть игрушки (сабельки, лошадки), отрез кожи на сапожки, игрушки, имитирующие инструменты  для работы по дому (маленький молоток, лопатка, рубаночек и т.д.), именные иконы, музыкальные инструменты, книги, маленькое седло и упряжь. Крестная приносила шелковый платок, самый дорогой, что могла себе позволить купить. Купали малыша так же с различными приговорами, припевками, сравнивали его глазки-ушки-губки со своими, находили схожести, радовались. Но даже содержание «припевок» отличалось от того, что пели на годовины девочке.  Например, ей пели: «Помоем лапочке ножки сладеньки, чтоб сама была складненька!», а мальчику пели: «Помоем тебе ножки, чтоб резво бегали по-дорожке, тело крепкое носили, тебе пользу приносили!». Мальчика воспитывали, делая акцент на том, что он делает или сделает в будущем. Затем крестная стригла малыша, и все волосики, что удавалось собрать, пусть даже щепоть, заворачивались в принесенный ею шелковый платок, и убирались за именную икону. Эта прядь хранилась там до самой смерти владельца, чтобы, если смерть застигнет далеко от дома и родные не смогут похоронить тело и оплакать дорогого человека, они похоронят в родной земле эту прядь волос, как частичку тела. Будет место (могила), где можно оплакивать сына и родича. Это очень важно и для родных, и для самого мальчика в будущем. Вырастая, он получает большую эмоциональную свободу уходить из родного дома в мир, на войну (помните, мы пишем про военное сословие), не пугаясь, что в случае его гибели у родных ничего от него не останется. К укреплению этой свободы относился обычай рано женить дворянских или казачьих детей, чтобы к сроку, когда придет время сражаться было кого оставить после себя.

Вернемся к обряду. После ритуальной стрижки, мальчика одевали и мать вручала его на крылечке отцу. Это было символическое напоминание матери, что ее время безраздельного «господства» над сыном конечно, он принадлежит миру мужчин. Мужчины семьи, во главе с отцом обязательно носили мальчика в церковь, где обычно совершали молебен за здравие малыша, причащали, а возвращаясь домой, шли громко, с песнями и музыкой, давая возможность соседям увидеть нового члена сообщества и познакомиться с ним.

 

Формат данной статьи, к сожалению, не позволяет мне осветить все интересные обряды, о которых мне хотелось бы рассказать. Подчеркну лишь главную мысль, вдохновившую меня на написание статьи: народные обряды, во всем своем многообразии и богатстве смыслов, являются прекрасным подспорьем для благополучного проживания различных нормативных кризисов, формированию или укреплению человеческой идентичности, появлению и развитию сложных трансцендентных ролей в репертуаре личности.

Я хочу надеяться, что этой статьей смогла пробудить интерес у читателей к нашему общему культурному наследию, а так же надеюсь, что мне удалось показать возможности использования обрядов различной тематики в групповой терапевтической работе.

Литература:

  1. Кравченко А.И. Культурология: Учебное пособие для вузов. — 3-е изд.- М.: Академический проект, 2001.
  2. Грета Лейтц, Психодрама: теория и практика.
  3. Классическая психодрама Я.Л. Морено, М., «Прогресс»; «Универс», 1994 г., с. 116-117.
  4. Арнольд ван Геннеп.  Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов. М., изд.Восточная литература, 1999,  с. 64-107
  5. Новиков, Алмазов: Казаки. Иллюстрированная история Отечества. Изд: Бертельсманн, 2013.
  6. Очерки общей этнографии. Европейская часть СССР. – М.: АН СССР, 1968 г.
  7. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. – М.: Экономика, 1993 г.
  8. Русские. – М.: РАН, 1998 г.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Работа с эмоциями в психодраме. Радость.

Ефремов Станислав Психодраматистам , ,

Радость – одна из десяти базовых эмоций*, выделенных Кэррол Изард в ее книге «Психология эмоций» (К. Изард, 1991).

Что такое радость и каково ее значение для человека?

Радость – одна из простейших эмоций с точки зрения выражения и расшифровки. Радость выражается улыбкой или смехом. Радость позволяет человеку ощутить себя в единстве с миром, испытать чувство сопричастности к нему, ощутить необычайную легкость и энергию, почувствовать перспективу, чувствовать смысл в происходящем.

Радость играет важнейшую роль в формировании чувства привязанности и взаимного доверия между людьми.

*Эмоция (базовая, дискретная). Эмоция – и это сложный феномен, включающий в себя нейрофизиологический, двигательно-экспрессивный и чувственный компоненты. Эмоция – это нечто, что переживается как чувство, которое мотивирует, организует и направляет восприятие, мышление и действия (К. Изард, 1991).

Эмоция радости, как и другие эмоции, мотивирует. Она мобилизует энергию, и эта энергия в некоторых случаях ощущается человеком как тенденция к совершению действия. Эмоции руководят мыслительной и физической активностью индивида, направляют ее в определенное русло. Когда эмоция возникает как отклик на конкретный ментальный образ – будь то символ, понятие или мысль, можно говорить о возникновении связи между чувством и мыслью или об аффективно-когнитивной структуре.

К. Изард пишет: «У взрослого человека эмоции очень часто связаны с ментальными образами, и потому мне представляется необходимым акцентировать внимание на этом тезисе: регулярное возникновение определенной эмоции в ответ на определенный образ в конце концов приводит к формированию аффективно-когнитивной структуры». Это важно понимать нам как профессиональным психологам (прим. автора).

Радость вместе с другими эмоциями образуют основную мотивационную систему человеческого существования; радость обладает уникальными мотивационными свойствами и подразумевает специфическую форму переживания; как и другие базовые эмоции радость переживается по-своему и по-своему влияет на когнитивную сферу и на поведение человека.

Нейрофизиологический аспект эмоции определяется главным образом в терминах электрохимической активности центральной нервной системы. Лицевые нервы, мышечная ткань и проприорецепторы лицевой мускулатуры также задействованы в эмоциональном процессе. Предполагается, что эмоция — это функция соматической нервной системы (которая управляет произвольными движениями) и что соматически активированная эмоция мобилизует вегетативную нервную систему (которая регулирует деятельность внутренних органов и систем, состояние тканей организма), а та в свою очередь может подкрепить и усилить эмоцию.

Нейрохимические процессы, следуя врожденным программам, вызывают комплексные мимические и соматические проявления, которые затем, посредством обратной связи, осознаются, в результате чего у человека возникает чувство/переживание эмоции. Это чувство/переживание одновременно и мотивирует человека, и оповещает его о ситуации. Врожденная реакция на чувственное переживание положительной эмоции вызывает у человека ощущение благополучия, побуждает и поддерживает реакцию приближения. Положительные эмоции способствуют конструктивному взаимодействию человека с другими людьми, с ситуациями и объектами (К. Изард, 1991).

Зачем же работать в психодраме с чувством радости? – возможно, спросите вы. Ведь радость – это понятно, просто и приятно. Нужно работать со стыдом, страхом, горем и другими неприятными эмоциями. Но не все так просто, как кажется на первый взгляд.

Как известно, все мы родом из детства (Антуан де Сент-Экзюпери).

На протяжении взросления с человеком случается масса травматических ситуаций, которые способны блокировать одни эмоции и поддерживать выражение других. В психодраме у нас есть прекрасная возможность поиска этих ситуаций и высвобождения заблокированных или запрещенных эмоций.

Работая про чувство радости в психодраме, мы сталкиваемся с множеством вариаций эмоций и переживаний, которые лежат «сверху» — стыд, вина, страх, злость, – и блокируют полноту переживания чувства радости.

Ребенок в семье очень зависим от взрослых, от их любви, ему необходимо чувствовать себя безопасно любыми способами. Сложно радоваться новой игрушке или походу в театр, когда у мамы горе – расставание с мужем/смерть матери/увольнение с работы/любой другой кризис. Выражение радости может трактоваться, например, как предательство мамы, а риск ее потерять – ужасная перспектива для ребенка. Так ребенок учится подавлять чувство радости и подменять его, проявляя любые другие эмоции.

Бывают различные ситуации, когда в социуме очень непросто выживать, где радость может обернуться крупными неприятностями. Например, в послевоенные годы бабушке нельзя было прилюдно радоваться семейной жизни, так как у соседок мужья погибли на войне, и те могли бы позавидовать и наговорить на семью «куда следует». Таким образом, запрет на радость может передаваться сквозь поколения («по наследству»).

Еще один пример, когда радоваться сложно – наличие большого количества злости или вины в отношениях. Путь к радости часто идет через проживание и других чувств.

Наша задача – проработать в психодраме те чувства протагониста, которые лежат на поверхности, и помочь ему соприкоснуться со своим казалось бы потерянным чувством радости.

Способы работы в психодраме с чувством радости:

  1. Постановка «идеальной ситуации/жизни» – казалось бы, самое время радоваться, а не получается, что-то мешает. Вводим в роль того, кто мешает, узнаем, в чем его послание протагонисту и кто это. Путем обмена ролями и заглублением роли узнаем, в чем реальная опасность выражения радости в конкретной ситуации. Зачастую мамы (или другие значимые фигуры для протагониста) так о нем заботятся, только он об этом не знает, и принимает все как должное – они боятся – значит, и я должен бояться. А это не его страх (под которым любовь), это страх его близких за его жизнь. Под этим бывает скрыто много любви. В процессе дублирования мы помогаем антагонисту выражать любовь другим способом и учим протагониста чувствовать новое. Любви или неравнодушию к себе от других близких значимых людей радоваться гораздо легче.
  2. Введение в роль Радости и исследование взаимоотношений протагониста и его чувства – где оно, какое оно, что ему говорит. Здесь у нас есть возможность посмотреть, как обстоят дела и изменить скульптуру (например) в ту сторону, как хочет протагонист.
  3. Работа с родом. Вводим в роль того, кто мешает, узнаем, в чем его послание протагонисту, узнаем, кто это. Путем обмена ролями и заглублением роли, узнаем, в чем реальная опасность выражения радости в конкретной ситуации. Если у него тоже есть сложность, идем дальше. Часто это драма не самого протагониста, а кого-то из членов его семьи, рода. Путем высвобождения чувства радости где-то в роду, у протагониста и его семьи появляется позитивное послание, снятие запрета на радость.
  4. Разделение в сцене проблемной ситуации мамы/бабушки/предков и ситуации (реальной, где нет войны, нет голода, гораздо больше защищенности и стабильности) протагониста. Работа в Зеркале, разделяем, ищем отличия. Вводим с сцену реальной жизни, почувствовать, как это. Из Зеркала можно дать послание в сцену себе настоящему и послание маме/бабушке/др. – попросить, выразить свои чувства и мысли к ним.
  5. Работа с радостью во времена, когда радоваться казалось бы невозможно, конфронтируем с обобщениями протагониста. Например, бабушка рассказывает, как в войну радовались конфетам или почкам на деревьях, или как они семьей ходили в театр, несмотря на военное время.
  6. Социальный атом из чувств. Исследование места радости в системе жизни протагониста, ее послания протагонисту, его отклик. Хорошо видны места и послания других чувств протагониста, на которые он опирается, это может сильно помочь в дальнейшей работе с темой. На этом можно остановиться, если протагонисту достаточно. Если он желает двигаться дальше, можно выделить самые яркие в этой системе чувства и вместе с ними радость, путем введения и заглубления ролей узнаем, кто за этим скрывается, какова история. Чаще всего открывается какая-то травматическая ситуация из детства или другого времени жизни протагониста. Работаем в драме с этим. Можем вернуться обратно в социальный атом и посмотреть, как изменилась система, и как в ней себя чувствует протагонист, а можем остановиться на драме, если считаем, что этого достаточно.
  7. Введение протагониста в роль радости в структурированных упражнениях, например, «Разные радости». Это помогает протагонисту побыть в роли, почувствовать и пожить в этой роли, попримерять на себя, увидеть возможные вариации радости, что дает возможность лучше соприкоснуться с этой ролью и ее чувствами, определить с какой радостью ей/ему легче, а с какой – сложнее. Далее возможен запрос на индивидуальную драму.
  8. Работа в Зеркале. Любые замечания от директора, например, «вроде все в сцене неплохо, а ощущение, что ты не рад/а, мне странно, а тебе?», то есть предъявление протагонисту своих мыслей и чувств. «Есть ли где-то здесь место радости?», «В чем отличие жизни бабушки от твоей жизни?» и др.
  9. Поддержка в Зеркале или в шеринге протагониста, в случае обнаружения, что сейчас с радостью сложно ввиду реальных обстоятельств, которые протагонист вытеснял. «Понимаю, почему тебе так сложно с радостью соприкасаться, когда так много горя в семье за это время случилось. Нужно время».

Работая с чувством радости в психодраме, директору важно понимать свои собственные отношения с этим чувством, знать свои особенности и ограничения.

В этой статье я описала варианты работы с чувством радости, которые применяю в своей практике. Это всего лишь часть из сотни возможных вариантов работы с данным чувством.

Пусть работа будет в радость!

 

Литература

  1. Я.Л. Морено «Психодрама», 2008г.
  2. Я.Л. Морено «Социометрия: Экспериментальный метод и наука об обществе», 2001г.
  3. А.А.Шутценбергер «Синдром предков. Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы», 2011г.
  4. П.Холмс, М.Карп «Психодрама: вдохновение и техника», 1997г.
  5. Г. Лейтц«Психодрама: теория и практика. Классическая психодрама Я. Л. Морено», 2007
  6. Е. В. Лопухина, Е. Л. Михайлова «Играть по-русски». Психодрама в России: истории, смыслы, символы», 2003г.
  7. К. Изард «Психология эмоций», 1991г.
  8. Часть материала взята на основе обучения в МИГИП, 2011-2017гг.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

«Девять жизней». Ресурсная работа с нереализованным прошлым, забытыми мечтами и упущенными возможностями

Ефремов Станислав Психодраматистам , , , ,
Моксякова Елена

Моксякова Елена

Психолог-психотерапевт, психодрамотерапевт, семейный коуч, автор и ведущая групповых программ. Специалист по работе с супружескими парами. Образование Степень магистра по арт-терапии и психодраме, университет Хайфы, Израиль: Master of Arts (M.A.) in Psychodrama Therapies - ...

В статье рассматриваются различные аспекты пcихотерапевтической работы с темой альтернативной судьбы, используемые в этой работе особые возможности психодрамы. Приводятся примеры авторских структурированных техник.

В последние месяцы перед конференцией телевидение было попросту наводнено сериалами и фильмами о путешествиях во времени, об исправлении судьбы. Сама тема эта всегда была несказанно популярна и в художественной литературе и, позднее, в кинематографии. Она чем-то созвучна мифологии народов, верящих в переселение душ. И востребованность эта не может быть случайной. Такие произведения обслуживают вполне объяснимую психологичеcкую потребность.

Читая книгу или просматривая фильмы, человек погружается в некий опыт. Он присоединяется в сопереживании к кому-то из главных героев и отчасти наблюдает сюжет из его роли. И, таким образом, проигрывает внутри себя некую психологическую работу, получая некий опыт, в котором он нуждается в реальности. Что же это за опыт?

Все мы когда-то принимали судьбоносные решения. Мы выбирали профессию, и это предопределяло наш род занятий на много лет, а порой, и навсегда лишало нас какой-то возможности. Например, настоящее актерское образование в вузе можно получить только до 25 лет, а фотомодели, спортсмены и танцовщики выходят на пенсию годам к тридцати. Так, став сперва, например, юристами мы уже не смогли бы сделать шаг назад и пойти поступать во ВГИК. Так же мы выбирали себе спутника жизни из многих вариантов, решали, остаться ли с выбранным спутником, когда наступал кризис в отношениях. Или же мы обдумывали, стоит ли потратить ещё пять лет, чтобы добиваться чьей-то любви. Нередко мы выбирали из двух зол, находясь в стрессе, в суженном сознании, имея тоннельное зрение, и любой из этих выборов, как на развилке, вынуждал идти по одной дороге и навсегда отказаться от другой. Забегая вперед, стоит подчеркнуть, что дороги жизни – извилистые линии. Они нередко снова пересекаются. Но, пребывая в горечи потери, нереализованных возможностей, непрожитой альтернативной жизни, мы отказываемся смотреть на всё, что связано с темой утраченного, так как это для нас травматично. И только «проработав эту тему», мы начинаем видеть пересечения. В психодраме такие новые пересечения можно отыскать, используя различные модификации хора, ролевой кластер, ресурсные работы на поддержку извне или собирание палитры своих собственных сил и талантов.

Однако, не только запоминающиеся травматичные выборы являются судьбоносными. По сути, вся наша жизнь – это неприрывная цепочка выборов. Даже автор, печатающий эти строки, задумывается в каждую микросекунду – стоит ли сейчас нажать следующую клавишу или нужно ещё что-то продумать, и тогда результат кардинально изменится.

Как правило, поледствия принятых решений особенно очевидными становятся в периоды возратных кризисов, когда идет переоценка ценностей, перевзвешивание прожитого отрезка жизни и подведение итогов. И тогда вдруг выясняется, что время упущено, потрачено не на то, что можно было жить сейчас по-другому (и кажется, что «другой», незнакомый вариант лучше). Более того, будущее, отнясящееся к «другому настоящему» кажется светлее, трава в нём зеленее и вода мокрее.

Для чего стоит применять психодраматические путешествия во времени (проекцию в будущее и т.п.) в такой ситуации? Безусловно, мы не можем, как Марти Макфлай, отправиться в прошлое и так его изменить, чтобы настоящее стало совсем другим. Если тридцатилетняя женщина не стала балериной в прошлом, то сегодня ей не танцевать на сцене Большого театра. Если сегодня вы не миллиардер, то с помощью исправления детских сцен у вас не обнаружится забытый миллиардный счёт в банке прямо сейчас. Если человеку в 1995 году поездом отрезало ногу, то после психодрамы нога не вырастет. Наша работа направлена на совсем другие задачи. Например:

  • Снять стресс и ложные убеждения по отношению к альтернативной непрожитой жизни. Примерить на себя эту роль, найти ее плюсы и минусы. Убедиться, что в ней тоже есть баланс хорошего и плохого, она не лучше и не хуже, она другая.
  • Заврешить подвешенный процесс – реализовать мечту, перестать о ней думать или прятаться от этих мыслей.
  • Приобрести в прошлом такой ресурсный опыт, который позволит сегодня уверенно осуществлять мечту своей жизни. Смоделировать будущее по своему вкусу и поставить цели в соответствии со своими истинными желаниями.
  • Перестать видеть чёрно-белую реальность, где все пути –взаимоисключающие. Найти точки пересечений, найти новый способ реализовать свою мечту в прямом смысле.
  • Найти то, что на самом деле было утрачено вместе с нереализованной мечтой. Что за чувство, что за роль была не реализована. Реализуется ли она сегодня и как можно её осуществить в будущем.
  • Вернуть утраченный ресурс «непрожитой жизни». Отказавшись от одного из путей и всего, что с ним связано, мы чувствуем себя уже не такими «живыми», как раньше.
  • Найти переломные точки (например, с помощью техники “линия времени”) принятых решений и связанных с ними потерь и проработать травматический опыт.
  • Отделить мечты от фантазий, построить цели, план их достижения, опираясь на мечты.
  • Вернуть себе Контакт с желаниями и мечтами, избавившись от страха, что они не будут реализованы.

Этот последний пункт и стал, пожалуй, центральной идеей воркшопа. Ведь оглядываясь назад, мы больше всего сожалеем о нереализованных желаниях и мечтах, а ещё о фантазиях, которые однажды испарились, когда наша защитная «скорлупа» разбилась об некую правду жизни.

Вот некоторые ключевые техники, использованные в мастерской «9 жизней».

Разогрев «Детский сад»

         В начале воркшопа участникам было предложено вернуться в то далёкое прошлое, где они ещё мало что знали о жизни, слушали сказки и умели мечтать – в детский сад. Все участники вошли в роль пятилетних детей и под песню «В траве сидел кузнечик» стали играть и дурачиться. Каждому из них был задан вопрос «Мальчик (девочка), кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» Затем группа вернулась в настоящее время и сравнила – реализовалось ли детское представление о будущем, и какие чувства оно вызывает сейчас?

Структурированная техника “Параллельное Я”

Участники разделились на пары для того, чтобы встретиться с собой из параллельной реальности. С той версией себя, которая когда-то иначе приняла решения и сейчас живёт совсем иной жизнью. Возможно, этот Я получил другую профессию, находится не в этой стране или имеет иной семейный статус. Из обеих ролей протагонист рассказывает ключевые особенности своей жизни и подводит итог: что самое приятное и что самое неприятное в этой его жизни.

Результат техники в среднем по группе дал неожиданный результат. Описывая плюсы и минусы жизни в обеих версиях себя, они использовали похожие метафоры, как если бы суть процесса оставалась неизменной, какой бы путь они не выбрали в прошлом.

Структурированная техника «Мечта или фантазия»

Телесно-ориентированное психодраматическое упражнение в пятёрках (директор, протагонист и три вспомогательных я), направленное на распознавание истинных желаний, отделение мечты от фантазии. (Мечта – это то, что мы планируем осуществить. Фантазирование – то, что не планируем. Фантазия – избегание, а мечта – ресурс.)

Протагонист выделяет три своих мечты, назначает на их роли вспомогательных Я, задает текст их посланий. Затем выслушивает эти послания и калибрует свой телесный отклик – способно ли такое послание сорвать его с дивана и включить в реализацию? Или же хочется расслабиться, лечь поудобнее и просто думать о том, как здорово будет, когда оно исполнится.

Завершением стала виньетка на желание в метафоре любимого протагонистом художественного произведения. Этот выбор также был не случаен для данной темы. Ведь однажды каждому ребенку приходится отделить сказки от реальности, и этот переломный момент нечасто проходит без последствий, без обесценивания архетипического материала и отметания всего, что ним связано. Вот что пишет о царстве детского бессознательного Дж. Кэмпбелл, знаменитый американский исследователь мифологии, на книгах которого Дж. Лукас построил всю драматургию «Звездных войн»: “Это то царство, в которое мы вступаем во время сна. Мы вечно носим его в самих себе. В нём находятся все великаны – людоеды и таинственные помощники из нашей детской, вся магия нашего детства. И, что более важно, все потенциальные возможности жизни, которые мы так и не смогли реализовать, став взрослыми, все эти наши другие «я» тоже находятся там; ибо подобные золотые семена не погибают. И если бы лишь часть от общей суммы всего утерянного можно было вынести на свет дня, то мы бы почувствовали удивительный прилив сил, яркое обновление жизни. Мы бы возвысились в наших достоинствах. Более того, если бы нам удалось вынести на свет нечто забытое не только нами самими, а всем нашим поколением или даже всей нашей цивилизацией, то мы действительно могли бы стать благодетелями, героями культуры настоящего – фигурами не только локального, но и всемирного исторического момента.”

Виньетка

Протагонист выбрала именно вышеупомянутые «Звездные войны» в качестве отправного сюжета. Задействуя большую часть группы, мы поставили сцену, где капитан Соло признается в любви принцессе Лее. Затем протагонист вошла в роль принцессы и прошла в ней через сцену, выслушала признание. А затем ей было предложено сказать некое послание – из этого момента, из этого состояние и чувства – самой себе (вспомогательному Я) сидящей в зеркале и смотрящей фильм. И это было: «Мы обе с тобой принцессы». Завершила виньетку протагонист уже в своей роли, выслушав послание принцессы в прямом обмне ролями.

Тема возвращения непрожитых жизней, утраченных желаний и фантазий на первый взгляд казалась безобидной и и располагающей к бесшабашному спонтанному психодраматическому креативу. Сказки и чудеса – что может быть безобиднее? Однако, на поверку оказалось, что за этим стоит высочайший уровень тревоги, травмы, горький опыт несупешности и разбитые мечты. И в целом, как и любая работа с перемещениями во времени, эта тема требует много дополнительной подготовительной работы, плавных разогревов группы, то есть создания прежде всего не столько игрового пространства, сколько дополнительно безопасного. Ведь именно травмы тянут нас назад, вызывая желание исправить жизнь, заменить черновик на чистовик. Опыт проведённой мастерской показал, что с данной темой необходимо работать как с небезопасной и соблюдать все дополнительные принципы групповой психодраматической работы с травмой. Например, предупреждать группу о небезопасности темы, применять долгие разогревы на создание контейнера, давать много поддержки, упражнения про безопасное место и т.д. И тогда становится возможным залезать в любое прошлое и будущее и возвращать утраченные жизни. Попадать в сказку и воскрешать потерянные фантазии.

Когда говорят, что у кошки девять жизней, то подразумевают её особую живучесть. А значит, это огромный ресурс. А другой наш огромный ресурс  – психодрама. В ней мы можем, подобно Горцу, прожить несколько разных судеб – не выбирать, на что потратить отпущенный век, а просто по очереди стать балериной, космонавтом, физиком-ядерщиком. Можем вернуться в прошлое, что-то в нём изменить, потом перепрыгнуть в новое настоящее и будущее. Мы можем заново родиться в другом месте, времени и теле, у других родителей и прожить этот опыт. Можем прочувствовать свою собственную жизнь с любыми поправками – если бы нам повезло там, где не повезло, если бы у нас была волшебная палочка. Открыть пространственно-временной портал в параллельные миры, где все наши мечты сбываются, и в реальности вернуть своей психике то, ради чего они должны были сбыться.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Мастерская «Паутина жизни»

Ефремов Станислав Психодраматистам ,

Цель этой мастерской состояла в том, чтобы показать новый способ работать с уже знакомым почти каждому психодраматерапевту материалом — шнурами, лентами и верёвочками.

Каждый из нас неоднократно видел, что простые ленточки могут сотворить чудо — стать подарком, лентой в волосах, упряжью для лошади, границей общинного поля, нитью жизни клиента — чем угодно.

У многих терапевтов мешок таких ленточек с собой. И они часто отличаются по цветам, но редко отличаются по текстуре и ещё реже — по длине. А я, столкнувшись в своей работе с тем, что многие клиенты ищут именно текстуры, —  «вот была бы она бархатной» или «была бы она длинной, так чтобы можно было запутаться», —  решила поиграть именно с текстурой и длиной.

Разумеется, можно работать и без верёвочек. Но если ухватиться за эту идею, можно пойти за клубком (в прямом и переносном смысле), и он приведёт к самостоятельной теме, которую можно использовать как одну из многих среди терапевтических встреч или как отдельную группу. И тогда многочисленные верёвочки, ленточки, резиночки, отрезы кружева, декоративные шнуры для занавесей, ремни и цепи становятся чуть больше, чем просто помощниками — они превращаются в необходимый и очень гибкий инструмент, задают тему и развитие встречи.

Хорошо, если в наборе психодраматерапевта будет хотя бы одна верёвочка с цехинами (а лучше — несколько), а также золотые, серебряные и бронзовые шнуры (всё это продаётся в магазинах тканей для гардин) — они помогут обозначать деньги, финансы и материальные ресурсы. Хотя, разумеется, помимо этого клиенты придумывают им сотни других вариантов использования.

Одна из тем (другие возможности этой методики будут описаны в конце), которую они помогают раскрыть и развить — отношения с людьми, этакая визуализация социального атома. Начало — очень простое, практически примитивное: протагонист расставляет своих близких и значимых людей (у каждого — свой список, от начальника до мамы), а потом начинает выбирать верёвочки, по одной — для каждой связи, постепенно выстраивая «паутину»: что связывает его с человеком, что человека связывает с ним, как все участники связаны между собой (в начале такой группы можно вспомнить поговорки и метафоры, такие как «скованные одной цепью», «музыка нас связала», «мы теперь легко не развяжемся», «сколько верёвочке не виться» — и так далее) в прямом и переносном смысле.

Большое удобство этого инструментария в том, что с ним можно работать как в очень большой, так и в довольно маленькой группе (от четырёх человек), иллюстрируя жизненные ситуации практически любого человека. В малых группах обычно проясняют отношения с каким-то кусочком жизни (любимые и близкие люди, работа), в больших можно построить весь конгломерат отношений, делая большие работы и по масштабу и по длительности.

Уже сам выбор материала даёт протагонисту ответы — для одного человека он выберет длинную и жёсткую цепь, для другого — бельевую резинку, для третьего — короткую кружевную ленту. Как правило, вместе с верёвочкой он даёт какие-то определения связи — «короткий поводок», «тонкая нить».  Впрочем, в этом можно и помогать клиенту, заранее подготовившись и запомнив как можно больше подобных метафор, хотя группа и протагонист, как правило, очень включаются в эту работу и помогают друг другу («здесь нужно что-то яркое, как украинская свадебная лента», «тут немного секса, поэтому подойдёт кружево, как будто подвязка», «лента выпускника», «кожаный браслет» — и так далее).

Второй помощник в прояснении отношений и границ — расстояние и степень натяжения. Раздавая материал, протагонист указывает, каков характер этой связи — лента провисает или сильно натянута, может менять своё состояние (для таких неустойчивых связей как раз и подходит стрейчевая ткань и резинки), порой верёвочку держит только один из участников, а второй её отпускает, или то ловит, то отпускает — это тоже помогает разобраться в том, кто больше участвует в отношениях, кто меньше. Насколько комфортно протагонисту, что его тянут или — наоборот — совершенно никак не зовут («она все время меня дёргает», «я не чувствую активности с его стороны, он как будто не держится за меня», «он тянет меня тогда, когда ему нужно, а не тогда, когда я хочу подойти»).

Третий пункт — высота и место закрепления верёвки. Помимо материала для обозначения связей, можно взять с собой бельевые прищепки, булавки, канцелярские зажимы и тому подобный инструмент, потому что некоторые протагонисты обозначают связь, привязывая материал к руке, ноге, зацепляя за одежду или обувь. Кто-то сооружает банальный поводок, кто-то показывает воткнутое в ногу копьё — вариантов может быть множество.

Использование разной высоты может показывать иерархию отношений, комфорт протагониста в них и его самоощущение («я чувствую себя марионеткой на верёвочках», «она душит меня, это петля», «он ведет меня на поводке, как собаку», «я пытаюсь поймать его лассо, а у меня не выходит»).

Четвёртый момент — отношения участников между собой. Они могут стоять далеко друг от друга и никак не соприкасаться, а могут быть и обвязаны одной или несколькими верёвками по кругу. Или образовывать сложный узор. Это помогает понять, насколько близко взаимодействуют разные люди в жизни клиента. Например, родители в разводе могут тянуть его в разные стороны и при этом ещё и перетягивать «канат» собственных отношений, а могут быть связаны только своим ребёнком («работа и личная жизнь у меня очень далеки», «кажется, я слишком мама и вообще не женщина сейчас», «все так запуталось с друзьями, что всё остальное я забросил»).

Таким образом мы выстраиваем живую картинку-иллюстрацию социального атома, которая движется вокруг клиента, позволяя ему понять свои чувства, лучше увидеть свои отношения с важными людьми  и между ними.

Разумеется, когда процесс построения заканчивается, задается сакраментальный вопрос: «Что ты чувствуешь?» или «Как тебе быть здесь?». В некоторых случаях можно ввести дубля и вывести протагониста в зеркало (если его запрос больше про «понять») или усилить какие-то одни связи и ослабить другие.

Как только клиент осознал ситуацию, можно предложить ему внести изменения (если он этого хочет, потому что порой такая визуализация приводит к релаксации и удовольствию: «Отлично всё организовано! Мне нравится!»). Так как у верёвочки два конца, то протагонист получает наглядную иллюстрацию того, что далеко не все его действия могут иметь стопроцентный результат — второй участник может не поддержать его инициативу. Однако если снять с себя, например, ошейник материнской любви, то её любовь перестанет так сильно душить. Можно узнать о своих страхах (что мешает отпустить), желаниях (хочу, чтобы он тянул меня сильнее) и попробовать произвести какие-то действия с ними, сразу же почувствовав, что от этого меняется.

Когда картинка полностью удовлетворяет заказчика или заканчивается отведённое время (в формате трёх часов, обычно одна работа длится 20-30 минут) — мы останавливаемся и переходим к шерингу.

Разумеется, большое преимущество этого материала в том, что его можно использовать не только для визуализации социального атома, но и для работы с самыми разными темами и отношениями. Связи могут быть с предметами, рабочими задачами клиента, его увлечениями, целями и непосредственными задачами.

Можно работать с причинно-следственными связями, интегрируя разные аспекты клиентского опыта в единую систему, можно объединять прошлое, настоящее и будущее для формирования направления жизни.

Разумеется, подобный материал можно использовать и в классической психодраме, отыгрывая внутренние конфликты или различные действия (например, сексуальное насилие, страсть или причинение физического вреда).

Можно их использовать и для простейшего разогрева на размышления о своём жизненном пути: «Выберите, какая вы лента, возьмите её в руки, почувствуйте, какая она наощупь. Она жёсткая или гибкая, тянется или нет. Попробуйте представить, что это ваш путь, и выложить его на полу — какой он? Прямой? С поворотами? Петляет?» — и так человек встречается со своей дорогой, после чего можно сделать классическую психодраму.

Также хорош этот материал для сокращения шеринга и исследования групповой динамики. Вместо того, чтобы рассказывать о своих чувствах, можно просто предложить кому-то из участников ленточку или верёвочку, или же выстроить группу в большую паутину, где у каждого будет несколько лент в руках, связывающих их с разными участниками группы. Как правило, это вызывает большое оживление.

Можно использовать это и в качестве выражения чувств одному человеку и для проверки его проекций (то есть сначала он рассказывает, как он считает, почему разные участники группы выбрали именно эти ленты для обозначения отношения к нему, а потом они дают ему обратную связь).

Ну и, разумеется, разнообразные материалы всё ещё очень хороши для символизации подарков, оформления границ, преображения помогающих персонажей и многих других технических психодраматических приёмов.

В целом, около 400 разнообразных верёвочек помещаются в один большой пакет, — что очень удобно для терапевтов, работающих без постоянного офиса, — но возможности значительно вырастают.

Что обычно я беру с собой:

  • около 20 полутораметровых атласных лент шириной около 2,5 сантиметров;
  • около 20 гипюровых лент примерно такой же ширины;
  • несколько отрезов кружева (хлопковое лучше не брать — оно быстро пачкается, однако одна полоска белого хлопкового кружева очень пригодится — она позволяет отыгрывать чистоту и невинность);
  • несколько шнуров с цехинами (мелкими монетками) разной длины;
  • золотые, серебряные и бронзовые шнуры (каждый в двух длинах);
  • несколько кусков бечёвки (от метра до 5 метров);
  • кожаные шнуры или ремни разной длины (помогают отыгрывать ошейники);
  • бельевые резинки (белые, чёрные, красные — разной длины);
  • цепи (тонкие продают в тканях, толстые можно купить в хозяйственном магазине, но много их лучше не набирать — они тяжёлы);
  • изоленту или скотч;
  • косую бейку нескольких видов и разной длины;
  • узорчатые шнуры (5-10 разных цветов и длины);
  • несколько полос трикотажной ткани разной длины и расцветки (помогают отыгрывать наполненные чувствами отношения);
  • несколько полос обычной ткани;
  • что-нибудь максимально простое и обыденное, желательно, с необработанными краями (кусок пелёнки или халата);
  • несколько бархатных лент (обязательно — чёрные и зелёные, они помогают озвучивать траур и власть);
  • несколько клубков с хлопковой пряжей;
  • несколько катушек с толстыми нитками.

Вооружившись таким набором, любой психодраматерапевт справиться с оформлением практически любой сцены.

Однако мне очень нравится делать именно специфические разовые группы, построенные на этой методике — она удобна и понятна даже для самого неподготовленного клиента, вызывает много ощущений и чувств и позволяет получить результат, который в буквальном смысле можно подержать в руках.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

О Прощении…

Ефремов Станислав Психодраматистам, Психологам и психотерапевтам , , , ,
Власова Юлия

Власова Юлия

В психодраме с 1993 года. Мои Учителя: Анатолий Щербаков, Елена Лопухина, Екатерина Михайлова, Анн Анселин Шутценбергер, Дэвид Киппер, Хельмут Барц и другие. Образование Высшее, кандидат психологических наук, юнгианский аналитик (Индивидуальный член Ме...
Щербаков Анатолий Сергеевич

Врач психиатр-нарколог, психодраматерапевт, специалист по системным семейным расстановкам.

Я прошу тебя простить,
Как будто птицу в небо отпустить
Я прошу тебя простить
Сегодня раз и навсегда.
«Я люблю,» — сказал мне ты,
И это слышали в саду цветы,
Я прощу, а вдруг цветы
Простить не смогут никогда.

А память священна,
Как отблеск высокого огня,
Прощенья, прощенья
Теперь проси не у меня…

Я могу тебя простить,
Как будто песню в небо отпустить.
Я могу тебя простить
Сегодня раз и навсегда.
Ты вчера сказала: «Да»,
И это слышала в реке вода.
Я прощу, а вдруг река
Простить не сможет никогда?

Р.Рождественский

Когда-то давно под эту песню в телепрограмме «Время» передавали прогноз погоды. Не под песню, а под мелодию этой песни. Но многие из нас подпевали, внимательно изучая экраны телевизоров: где пойдёт дождик, а где – снег, сколько градусов, какое давление…. Невольно мы включали себя в силы, которыми не можем управлять – силы Природы. Напрашивается вопрос – при чём тут силы природы и погоды? Какое отношение они имеют к тому, что всё же относят в область чисто человеческих отношений? Оказывается, самое прямое. Ибо дорога к Прощению всегда проходит через что-то большее, нежели просто людская обида, непонимание и боль.

И что это за дорога к прощению? Отчего она так длинна и трудна? Внимательный анализ покажет нам, что прощение, прежде всего, может быть искреннее и неискреннее. Неискреннее, формальное прощение – это не прощенье, а в лучшем случае, – извинение. Легко отделаться извинением, его всегда примут. Тему закроют, но душа будет продолжать страдать. Непрощающий страдает во много-много раз больше, чем непрощённый. Мрачные картины, мстительные фантазии,  резкое изменение мнения о человеке, постоянные вопросы в стиле «за что?» и проигрывание, проигрывание сценария обиды… Да и непрощённому несладко – возможно, он потерял друга, отношения стали формальными, может быть, между супругами начала расти стена, которая рано или поздно станет непреодолимой, — в любом случае Прощения не состоялось.

Но отчего так происходит? Порой короткое «извини» творит Прощение, а порой самое искреннее раскаяние, сдобренное клятвами,  всё равно не разрешает ситуацию – отношения остаются натянутыми, или разрываются.

Прозвучит, конечно, с налётом  мистики, но один человек не сможет простить другого, если не будут задействованы силы Духа. Только  на уровне «Я-Я» всегда много чувств, и они, как ни удивительно,  мешают свободному прощению. Казалось бы, именно через осознание чувств мы можем и разобраться в произошедшем, и постепенно дойти до принятия и прощения. Но, когда чувств так много, когда они щедро сдобрены мыслями,  установками, принципами – достичь прощения крайне трудно. Во многих психологических рекомендациях есть призыв понять мотивы обидчика, найти сходные в себе, таким образом понять его. А всегда ли понять значит простить? И что это за силы Духа такие? Это религиозность? Нет. Это силы нашего настоящего Я, которое аналитические психологи называют Самость. О Самости  речь впереди. Пока просто вспомним, что недаром в Прощённое Воскресенье христиане просят прощения друг у друга, но отвечают не светски «да, прощаю», а «Бог простит». Надо бы разобраться.

Чтобы постичь психологическую сущность прощения, надо многое учитывать.

Не прощать можно только близких людей. Посторонних эта тема  не касается. На посторонних злятся, ненавидят, обижаются, потом либо забывают, либо держатся подальше – словом, извлекают некий урок. Чтобы в душе возникли тяготы  переживания непрощения,  должны быть крепкие эмоциональные связи – о чём мы уже однажды рассказывали в  истории про врага и его место. Пользуясь терминами аналитических психологов, последователей К. Г. Юнга, непрощающий и непрощённый  связаны силами Самости. И если нам утверждают, что простить не могут, а человек совсем не близкий, просто знакомый, то стоит разобраться – что на самом деле связывает обидчика и не прощающего? Отчего так много места в сердце занял этот непрощённый враг? Возможно, непрощающий бессознательно идентифицирован с ним, или завидует ему, или когда-то хотел быть ближе…. Или проецирует на этого постороннего обидчика кого-то, ко совсем близок, совсем рядом, но тоже не прощён. Если этот вопрос оставить невыясненным – смысла и эффекта наша работа иметь не будет, просто формальная отработка архетипического сюжета. Если вы директор психодрамы, то сразу почувствуете «фальшивку»: мало энергии, тусклые реплики, пассивность или неадекватные действия протагониста, удушающее молчание. Или «сход с темы» совсем в другие смыслы и сюжеты.

Как уже сказали выше, надо отличать Прощение и Извинение. Последнее проделывается в ситуации случайной ошибки, хотя и вполне заслуживает терапевтического внимания. И прекрасно разрешается ролевой виньеткой – моделью возможного извинения. Но вот   непрощенье возникает тогда, когда дело касается предательства: удар в самое больное место, измена, обесценивание, то есть, когда совершены намеренные действия   травматического характера от значимого для вас человека.

Порой выгодно быть в состоянии непрощения,  потому что человек боится, что если он простит,  то потеряет часть себя, предаст часть себя, какие-то воспоминания, чувства,  переживания. Простить – разрушить стену непрощения, и, как любое разрушение,  подлинное Прощение – тяжелая операция для души. Но это та травма, которая дарует освобождение. Нет в нашем развитии таких изменений, которые не подразумевали бы те или иные потери. Перед началом работы с протагонистом возможные потери надо прояснить, иначе работа рискует упереться в железную стену бессознательного сопротивления. Делается это с помощью вопросов-векторов в будущее, то есть, мы выясняем, что в представлениях протагониста может произойти вследствие прощения.

Полезный совет: Лучше не спрашивать «в лоб»: Что ты потеряешь, если простишь? Или: Чем тебе грозит прощение? – ответ легко конвертируется в рационализацию, которая, как известно, красива, да бесполезна.

Есть более тонкие вопросы: «Его нельзя (трудно) простить, потому что…….»

«И простить его, это значит……..»

А иногда – «Кто стоит на пути прощения?». В последнем вопросе не только чувства и качества. Там можно обнаружить и семейные ценности, а с ними следует обходиться весьма осторожно, как и с любыми ценностями. Возможно, их следует вывести на поле драмы, чтобы протагонист мог с ними взаимодействовать. А порой – просить их разрешения на прощение.

Дайте возможность протагонисту ответить спонтанно, а на такие «полувопросы», которые юристы называют наводящими,  отвечается легко и от души. Вспомните, как любили такие вопросы мамы и учительницы, когда хотели от нас верного ответа. Мы тоже хотим от протагониста верного ответа. Верного, с точки зрения его души, а не наших фантазий, конечно.

Прощенье может состояться, если призвать на помощь нейтральные надличностные силы,  которые юнгианцы называют силами Самости. Или силами Духа.

Итак. Самость…

Самость — архетип, глубинный центр и выражение психологической целостности отдельного индивида. Выступает как принцип объединения сознательной и бессознательной частей психики и, одновременно с этим, обеспечивает вычленение индивида из окружающего его мира. По Юнгу, «самость есть не только центр, но и полный круг, весь тот объём, включающий в себя и сознание и бессознательное: она есть центр суммативной целостности, как Я есть центр сознания». Символическим выражением самости Юнг считал изображение буддийской мандалы. Символами Самости также выступают небесные светила, природные явления, ландшафты.

То есть, Самость – это наше подлинное Я, больше, чем всё, что можно осознать, истинная целостность. Именно посредством Самости мы связаны с Коллективным бессознательным, и именно Самость зримо и незримо принимает участие во всех сферах нашей жизни.

Силы Самости нельзя найти внутри мыслей, и даже внутри чувств, как нельзя потрогать радугу или налить в стакан небо. Небо, радугу, Солнце и Луну можно созерцать, любоваться, общаться с ними. На Луну, например, можно выть. И что ж, что нам не отвечают? Возможно, мы просто не умеем слышать ответ. В психодраме можем обрести эту способность!

Эти надличностные силы должны обладать определенными свойствами:

  • быть нейтральными (ни на чьей стороне);
  • быть сильнее сознающего Я человека;
  • принадлежать всем и никому;
  • существовать и вести себя все зависимости от нашего желания.

Самые понятные и близкие силы – это силы природы. Мы их не замечаем в повседневности, но именно они и становятся невольными свидетелями всех аспектов существования, в том числе и наших взаимоотношений.  И  ситуация Прощения – Непрощения мимо них не проходит. Как и ситуация или процесс, который привёл нас к необходимости прощать или быть прощёнными. С невольными свидетелями нам и работать. Но прежде надо понять, что ещё, помимо личных и семейных препятствий всегда  стоит на пути к Прощению. Это –  память.

Память – свойство Я,  которое удерживает чувства обиды, боли, всё, что связано с травматичной ситуацией, поэтому мы никак не можем простить, даже если внешне кажется, что простили. Но всё возвращаемся и возвращаемся к ситуации, где нам нанесли травму.

«А память священна, Как отблеск высокого огня» – пишет поэт. Обратите внимание, «отблеск», но не сам огонь. То есть, Память, помимо наших вполне сознательных и осознаваемых вещей способна отражать и самостные силы. Память бережно хранит всё. В этом её высшая ценность, но и источник боли.

Признаки непрощения:

  • устойчивые, даже назойливые воспоминания;
  • избегание непрощённого, или похожих на него людей;
  • избегание сходных ситуаций;
  • фантазии на тему мести;
  • злорадство;
  • воспитание в себе жестокости, равнодушия, иных защит, чтобы избежать повторения; а порой воспитание таких качеств у детей, чтобы «уберечь» их от сходной ситуации;
  • вхождение в контрсценарий: «буду делать наоборот» –- это весьма характерно при невозможности простить родителей. Но бывает и в других ситуациях.

Непрощение – это Травма, со всеми атрибутами посттравматического состояния. А Травма, Её Опасное Величество, как мы знаем, всегда строит наглухо огороженную замок-темницу, где то и дело разыгрывается Та Самая Ситуация, со всеми мучительными чувствами. И непрощённый человек, и ситуация, где он нанес нам рану,   продолжают быть для нас эмоционально заряженными, помимо нас, помимо воли – структурируют поведение даже в тех случаях, которые не относятся, на первый взгляд, к той, «непрощаемой» ситуации. Душа так создана, что незавершённые трудные архетипические сюжеты распространяются, как огонь, как воды потопа – во все направления жизни. Иногда их называют комплексами. Мы предпочли здесь не злоупотреблять этим термином – его смысл в практической психологии стал неоднозначен.

Примеры влияния Непрощения на жизнь: приведите сами самостоятельно, в маленьких группах, в группе, сами лично для себя. Если будете честны и внимательны, то увидите, как щупальца Травмы проникли в весьма отдаленные сферы жизни.

Прощению предшествует Раскаянье. К слову, именно искреннего раскаянья мы и ждём от обидчика. И именно раскаяние порой никак не может найти выход в нашем сердце, если обиду причинили мы. В основе сопротивления раскаянью – страх Я-сознающего потерять контроль, потерять власть, оказаться униженным, и, конечно, пережить стыд.  Этот страх, даже совсем безосновательный, настолько силён, что заставляет нас оправдывать и оправдывать свой поступок, всё прочнее запирая в камере мучительных переживаний.

Раскаяться —  это значит,  признаться в своём несовершенстве, в своей тени, недостатках, слабости. Это искренне, сердечно,  полно можно сделать только в присутствии Помощников-Свидетелей: надличностных сил. Перед Солнцем, например,  мы все несовершенны, малы и слабы.

Ещё немного про  память: помнят не столько поступок, как  те чувства, которыми сопровождалось это событие. Память эти чувства держит, субъективно поддерживая целостность Я: чувство достоинства, опыт, изменения, которые якобы произошли после совершения проступка другим человеком. Но это иллюзия, Я становится ригидным,  закрывает себя от нового опыта, всё время в ситуации травмы. Прощение нужно Непрощающему больше, чем Непрощённому. Это касается и тех ситуаций, когда Я не может простить…себя. То есть, Непрощающий и Непрощённый на самом деле соседствуют в одной личности.

Памяти стоит отдать чувства, которые формируют Непрощение,  Природе (иным надличностным силам): они (силы) способны их переварить, развеять, освободить энергию.

Надличностные силы ни на чьей стороне, но заинтересованы в балансе, восстановлении, поэтому заинтересованы в Прощенье.

Они могут быть,  и они и есть наши Свидетели и союзники в Прощении и Раскаянии.

Конечно, в  психодраме, прося прощения, и беря в свидетели  Луну, например, мы бессознательно активируем нашу Самость, наш Дух. Или, когда отдаём всю боль нанесенной травмы Небу, Облакам, (сами или с помощью вспомогательного Я – Памяти) мы тоже получаем огромную поддержку и силы от нашего Духа. Таков закон психики, таков закон души, таково таинство психодраматического действа.

Есть три формулы, универсальные для всех людей, вот они:

Формула подлинного Раскаяния: Мне жаль, что я такой, и своими особенностями я причинил вред тебе.

Формула подлинного Прощения: я принимаю, что ты такой, и освобождаюсь от мучительных чувств, связанных с твоим поступком.

Формула готовности к Прощению: мне жаль, что я не могу признать твои особенности и спокойно вспоминать твой поступок.

В адрес третьей формулы скажем – если протагонист не готов к прощению, с её помощью он может сформировать намерение, то есть сдвинуть душу от тяжкого гнёта боли в направлении к прощению. И совсем необязательно, чтобы он сделал это сразу же. Всему своё время. Пожалуйста, уважаемые директора психодрамы – не спешите, не торопите душу! Намерение простить – огромный шаг, если он сделан, прощение не заставит себя ждать.

Итак, виньетка. Нам этот раз хочется иллюстрации из опыта психодраматической работы с выздоравливающими зависимыми.

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Шприц. Купил. Наркотик – в кармане. Вышел. Машина. Арест. Друг. Друг детства. Предал.

И уже оба свободные. Оба трезвые. А память не даёт простить. И сидят на группе «Анонимные наркоманы». Злобно косятся. Не разговаривают. А с детсадика были вместе.

И непрощающему плохо, он скучает, он всё понимает, он, возможно, и сам так поступил бы, но…. И непрощённому плохо, он пытался что-то объяснить, повиниться в трусости, в болезненном несовершенстве, даже получил формальное «я всё понимаю», но ему плохо, плохо, он скучает, он хочет вернуть дружбу, но…..

Наш протагонист был Непрощающий.

И вот в волшебном пространстве психодраматической группы оживают Ночь, Фонарь, Аптека…. И Память, готовая услужливо подсунуть все переживания, и страх,  унижение, и боль предательства.

Приходит Друг- Предатель («Вспомогательное Я»).

Директор предлагает выбрать формулу Прощения или готовности к Прощению из трёх предложенных. Протагонист выбирает формулу Прощения. И берёт Ночь в свидетели. Ночь молчит, Ночь наблюдает.

И Память отдаёт Ночи чувства, а Ночь их берёт. Потому что Ночь – больше и сильней, потому что Ночь – над ситуацией. И что ей стоит  взять наше, человеческое: обиду, жажду мести, желание изменить прошлое? Ей это нетрудно.

А теперь — время Прощения. «Я прощаю тебя и беру Ночь в свидетели» – и всё. Ответной реплики от Друга не надо. Только взгляд «глаза-в-глаза». Молчание. Виньетке конец.

А в жизни? А в жизни они помирились. Не сразу, но помирились, как мужчины – просто однажды вместе поехали на рыбалку. Слова уже не были нужны.

Странно, чем труднее тема, тем короче виньетка. Потому что трудные, тяжкие темы всегда архетипичны. А архетипам много слов и  мыслей не нужно.

Чуть-чуть ещё про методологию аналитической психодрамы: архетипические сюжеты имеют заданную общечеловеческую  структуру. Порой кажется, что это свойство, будучи отражённым в пространстве психодрамы, лишит спонтанности, только всё не так. Спонтанно человек действует как раз по архетипическому сюжету, он просто не сможет «уйти не туда», сделать как-то неправильно для себя.  А вот если «сбивается» с него, то в ход идет рацио, наше Я-сознающее, то, что постоянно претендует на роль центра личности. И постоянно страдает от этой тягостной должности. Дать волю рациональному и контролирующему – и,  вместо прощения, дарующего свободу,  получается надменное снисхождение, или умильное лживое примирение, которое не выдержит самой простой проверки реальностью.

Нас воспитывали по принципу «человек может всё». Трудно отпустить свои переживания на волю мощных, но нейтральных (читай – безразличных) сил. Ещё трудней признать, что ты сам, и те, кто с тобой рядом, есть часть великих сил Самости. Причём, подчинённая часть. Мы привыкли, что сознание должно решать всё. Ну как унылый дождь  может помочь простить мать, которая была жестока к нам, или как равнодушная белая Луна, подглядывающая в окно больницы, будет содействовать женщине, которая прервала беременность, в прощении себя? Привычней скатиться в сценарий «сам прости себя и других». Что и говорить, сценарий всем хорош, только неправды много. Полуправда в нем – самая изощренная ложь. Ведь в драматичные моменты жизни были и дождь, и Луна, и светило Солнце, были войны,  на братоубийственую войну смотрели недоступные горы….  Самость всегда была с нами, и будет с нами – мы часть её.  И сейчас тоже: Солнце, звезды, облака и деревья – множество незримых свидетелей бытия.

Есть смысл во всём, что происходит с нами – в счастливых минутах, и в драматических. Есть смысл в том, чтобы простить, и чтобы быть прощённым. И если человек встал на дорогу Прощения – он уже переживает этот смысл. И лишь тогда силы Самости склонятся, чтобы прийти к нему на помощь.

Об аддикции «тет-а-тет» (монодрама с больным алкогольной зависимостью)

Ефремов Станислав Психодраматистам, Психологам и психотерапевтам , , ,
Об аддикции «тет-а-тет» (монодрама с больным алкогольной зависимостью)
Польманн Александра

Польманн Александра

Образование 09/2002-06/2007 факультет психологии МПСИ (Московский психолого-социальный институт), кафедра клинической психологии. 02/2006-11/2009 Институт Социального Проектирования и Групповой Психотерапии, Семенов В.В. Сертификат по специальн...
Каждый протагонист, также как и каждый человек, – уникален. Однако есть протагонисты, которые отличаются от других, потому что воспринимают реальность особенным образом. Так и больные алкоголизмом, стремясь выделиться среди других, постепенно становятся всё больше и больше похожи друг на друга. Трагизм этих больных в том, что алкоголизм может приравнять даже самого утонченного и талантливого человека с человеком, не имеющим духовного содержания. Если болезнь не остановить, рано или поздно любого может настигнуть то, что клиницисты называют «алкогольным огрублением личности».

С чем же столкнется психотерапевт, желающий помочь таким клиентам? Первое, и, возможно, самое главное их отличие от других – это отсутствие запроса. В основе такого поведения лежит неспособность больных алкоголизмом признать свою болезнь (так называемая «анозогнозия»). Если любое другое заболевание, например, простуда, дает о себе знать рядом симптомов (насморк, больное горло, повышение температуры, общий дискомфорт и т.д.), то алкогольная зависимость как бы обманывает пациента, одаривая его убеждением в собственном психическом здоровье. Причины обращения за медицинской, а затем психологической помощью чаще всего внешние, которые пациент не может проигнорировать, но и с зависимостью связывает неохотно. Это может быть ухудшение самочувствия вследствие систематического употребления спиртного, конфликтные отношения в семье или ультиматум со стороны начальства на работе.

Есть и ряд особенностей, с которыми терапевт снова и снова сталкивается в течение псходраматической работы, а именно – неспособность осознавать и выражать собственные чувства («алексетимия») при обычно выраженной эмоциональной неустойчивости или вспыльчивости; инфантильность, а также устойчивый слой психологических защит, проявляющийся в  «дурашливости» или излишней разговорчивости клиента.

Психодрама предоставляет широкий спектр возможностей работы с таким протагонистами, но некоторые техники начинают функционировать иначе.

Запрос:  Как уже говорилось ранее, формулирование запроса в данном случае отличается от традиционного. Чаще всего озвучиваемый запрос «Я хочу бросить пить» частично или полностью навязан пациенту со стороны. В таком случае работа психотерапевта заключается в том, чтобы помочь пациенту найти индивидуальный личностный смысл в изменении собственной жизни, не навязывать ему решение отказаться от алкоголя, а дать возможность принять его самостоятельно.

Пример: С. 29 лет.

Образование высшее. Не женат. До 2008 г. работал в банке. После сокращения устроился на низкоквалифицированную работу в метрополитене. Злоупотребляет алкоголем в течение нескольких месяцев.

На приеме у психолога по настоянию матери (также прошедшей лечение от алкогольной зависимости). В ситуации беседы С. формально доброжелателен, но замкнут, отрицает наличие проблем с алкоголем. С. испытывает трудности при описании своего состояния, следовательно, психолог ставит перед ним стул (на схеме стул изображен квадратом) и предлагает представить, что на этом стуле находится его жизнь.

Сцена 1

scene 1

Психолог: На что похожа Ваша жизнь?

С.: Это зверёк, с четырьмя лапами и хвостом, похож на волка.

Психолог: Как он изменится, когда появится алкоголь?

С. Он станет или очень добрым или очень злым.

Психолог: Что произойдет, если убрать алкоголь?

С.: Будет пусто.

Психолог: Может ли что-то другое оказаться на этом месте?

С.: Другая человеческая жизнь.

Затем на сцене появляется стул, символизирующий  «другую жизнь». Эту жизнь С. также называет «зверьком» (серым и гладким). После напоминания психолога о том, что другой персонаж тоже серый, С. в роли «другой жизни» меняет характеристики своей жизни: «Нет, тот не серый, он может быть только чёрным или белым». Таким образом он разделил свою жизнь с алкоголем(«черно-белая») и без алкоголя («серая»). В роли алкоголя («Я – коньяк со вкусом дуба»), С. говорит о мотивах алкоголизации («чтобы не было скучно»).Затем С. просит изменить сцену

Сцена 2

scene 2

Как видно из сценографии по завершении работы С. не исключил алкоголь из сцены и не пожелал заменить его чем-то другим. Произошло самое главное – он увидел значимость алкоголя в его жизни. Через неделю он пришёл на приём к врачу с просьбой о кодировке. После этого он прошёл полный курс психокоррекционных занятий, а через год рассказал о новой работе, браке и безразличии к спиртному.

Дублирование. Стандартный психотерапевтический вопрос «Что Вы сейчас чувствуете?» может поставить больного алкоголизмом в тупик. Психолог не может быть на сто процентов уверен в том, что скрывается за ответным молчанием или ответом «нормально», и тем более, не может ответить на вопрос: «А как Вам кажется?». Психодраматист, в свою очередь может, предложить варианты, с которыми протагонист может согласиться или не согласиться, то есть использовать дублирование. Особенность в данном случае будет заключаться в количестве и частоте дублирований.  Терапевту важно не только прочувствовать состояние протагонитста, но и обозначить его теми словами, с которые будут понятны последнему.

Пример: Ю.А., 49 лет. 

Обратился за помощью к наркологу по настоянию жены. Детей нет. Занимается частным ремонтом квартир. Алкоголизируется с 25 лет. Высказывает желание отказаться от алкоголя.

Первая психодраматическая работа посвящена исследованию этапов выздоровления, и, в первую очередь, моменту осознания проблем с алкоголем.

Психолог: Когда Вы поняли, что хотите отказаться от алкоголя?

Ю.А.: Где-то в январе, после Нового года.

Психолог: Как Вам здесь? Какое у Вас настроение?

Ю.А.: Да, так… Не очень…

Психолог: А что такое «не очень»? Какие эмоции вы испытываете? Вот бывают разные эмоции: радость, злость, обида, раздражение, тревога…

Ю.А.: Раздражение…. Постоянно раздражённый ходил.

Психолог: А на кого или на что Вы раздражались?

Ю.А.: На себя…

Таким образом, терапевт берет на себя роль дубля, вчувствуется в протагониста и постепенно раскрывает ему мир его собственных эмоций.

Обмен ролями. Используя технику обмена ролями с больными алкоголизмом, терапевт должен быть готов потратить больше времени и сил на введение в роль, чем обычно, а также снова и снова напоминать ему о том, что он находится в роли другого человека. Несмотря на трудности, пациенты идут на выполнение этой техники, и иногда даже благодарят за предоставленную возможность увидеть проблему с разных сторон.

Стоит также обратить внимание на неспособность больных алкоголизмом чувствовать дистанцию, вследствие чего специалисты, в том числе психолог, обращаются к нему на «Вы». К внутреннему голосу, ресурсу или эмоции терапевт, конечно, обращается на «ты», таким образом.  сближаясь с протагонистом в наиболее значимые моменты.

Однако, даже войдя в роль, такие протагонисты очень часто заходят в тупик и не могут найти ответа на важный вопрос. В таком случае эффективными оказываются ресурсные роли-помощники.

Пример: Т.Н. 46 лет, 2-я группа инвалидности

Т.Н. находится на диспансерном учёте уже много лет. Алкоголизируется примерно 15 лет. Проживает с братом- алкоголиком, и дочерью-подростком. В беседе резка, эмоционально неустойчива. Признаёт,  наличие зависимости, отказаться от употребления не представляет возможным, т.к. во всех своих проблемах винит брата.

Во время прохождения упражнения, направленного на выявление мотивов алкоголизации, и поиск ресурсов для отказа в качестве роли-помощника использовала роль Бабы-Яги:

Психолог: Баба-яга, скажи, как помочь Т.Н. бросить пить?

«Баба-яга»: Можно ей зелье дать волшебное, чтобы один стакан выпить (вина или водки) и остановиться. Подсыпаешь в стакан и больше не хочется.

Психолог: Дело в том, что она останавливаться не умеет. А как можно ей помочь по-другому?

«Баба-яга»: Я бы её заколдовала, внушила, что «водка – яд», только она закрыта, она должна сама открыться.

Т.Н.: Я не могу открыться, у меня душа пустая. Хочу или сама отравиться или отравить.

«Баба-яга»: Тогда уехать тебе надо, перенестись к морю, брата не видеть, успокоиться.

После этого диалога последовала ресурсная сцена на острове.

Судьба этой пациентки, к сожалению, не известна, и надежда, на то, что она стане абсолютной трезвенницей, невелика. С уверенностью можно только сказать, что находясь в психодраматической реальности она могла быть откровенной с самой собой.

Именно психодрама дает  пациентам с алкогольной зависимостью возможность быть собой и встретиться с самим собой. В пространстве сцены они спокойно могут говорить о привязанности к алкоголю, выяснять отношения со своей алкогольной субличностью, а  также увидеть себя со стороны. Другими словами, проходя психодраму, такие протагонисты становятся немного взрослее, чувствительнее и начинают чуть больше понимать себя…

 

Литература

  1. Киппер Д. Клинические ролевые игры и психодрама М.: Независимая фирма «Класс».1993 г.
  2. Лейтц Г. Психодрама: теория и практика. Классическая психодрама Я.Л. Морено/ пер. с нем.- М., Издание 2-е испр. и доп. «Когито-центр»,2007 -380с (Современная психотерапия)
  3. Морено Я.Л Лечение психозов методом психодрамы, Институт Психодрамы, Beacon House , Нью-Йорк, 1945
  4. Эрлахер – Фархас Б., Йордас К. Монодрама, М. Ника –центр, 2004

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

С детьми не разводятся… Психодрама в работе с детьми разведенных родителей

Ефремов Станислав Психодраматистам , , , , , ,
С детьми не разводятся… Психодрама в работе с детьми разведенных родителей
Богомягкова Оксана

Богомягкова Оксана

Психодраматическое образование Институт психодрамы и психологического консультирования (Директор - В.В.Семенов) Образование Образование высшее; Сертификат психодраматерапевта 2015 г.; Сказкотерапевт; Кандидат педагогических наук; Доцент психо...

В статье представлен практический опыт сопровождения детей в ситуации развода родителей. Раскрыты возрастные особенности переживаний детьми травматического события, психо-эмоциональные и поведенческие реакции на него, родительские проекции и интроекты. Описана авторская практика работы с детскими и родительскими группами. Аргументировано использование психодрамы как основного метода работы с детьми в психотравмирующей ситуации развода.

 

В России ежегодно более 600 тыс. детей переживают развод родителей [5]. Развод почти всегда является психотравмирующей ситуацией, он связан с высоким риском возникновения различного рода нарушений психического состояния у всех членов семьи. Дети, в силу естественной возрастной зависимости от родителей, личностной и эмоциональной незрелости, оказываются наиболее уязвимыми к психотравмирующему действию развода.

Актуальность проблематики психологических травм детства, в частности переживания ребенком ситуации развода родителей, значимо подтверждается в свете социального и психологического подхода к проблеме. Статистические данные института семьи и брака констатируют повышение процента разводов в семьях, при этом пик разводных процессов приходится на 4-6 год совместной жизни и 18-20 годы брака (данные ЗАГС по Пермскому краю). Теоретический экскурс проблемы влияния развода родителей на развитие ребенка представлен в исследованиях К. Аронса, Н. Акермана, Дж.В. Валлерштейна, С.И. Голода, В.Н. Дружинина, Дж.В. Келли, А.Г. Ковалева, А. Маслоу, М. Раттер, О.А. Русаковской,Ф.С. Сафуанова, Н.К. Харитоновой, А.Г. Харчева, В.М. Целуйко, Г. Фигдора, Э. Фромма, Г. Хоментаускас, Э.Г. Эйдемиллера, В. Юстицкис.

Вместе с тем, в отечественной науке специальных исследований собственного положения детей в послеразводной ситуации сравнительно мало. Гораздо больше внимания уделяется проблемам неполной, монородительской, материнской семьи, т.е. проблемам женщин. Хотя ясно, что важным моментом влияния на ребенка является как раз причина возникновения неполной семьи: развод, внебрачное рождение и т.п.[8]

За рубежом, наоборот, начиная с 1960-х гг. проводятся многочисленные социологические и психологические исследования, нацеленные именно на изучение влияния последствий развода на детей [4].

Последствия развода родителей могут отрицательно сказаться на всей последующей жизни ребенка. «Битва» родителей в доразводный и послеразводный период приводит к тому, что у 37,7% детей снижается успеваемость, у 19,6% страдает дисциплина дома, 17,4% требует особого внимания, 8,7% убегают из дома, у 6,5% возникают конфликты с друзьями [5].

Зная особенности личности и коммуникативные возможности детей, переживших развод, специалист (педагог, психолог, социальный работник) сможет организовать процесс сопровождения более целенаправленно для определенной возрастной категории детей.

Особенности непосредственных реакций ребенка на развод родителей специфичны для каждого возраста.

Младенцы практически не замечают перемен и забывают отсутствующего родителя за несколько дней, при условии внимания со стороны других родственников. Эмоционально значим для ребенка в этот период каждый родитель в отдельности.

У детей раннего возраста может часто и резко меняться настроение в связи с отсутствием одного из родителей. Ребенок с 1 года до 3 лет испытывает потребность быть одновременно и с мамой и с папой, что провоцирует его поведенческие, эмоциональные, а иногда и психосоматические манипуляции как попытку объединить родителей.

Для ребенка-дошкольника развод родителей — это ломка устойчивой семейной структуры, привычных отношений с родителями, конфликт между привязанностью к отцу и матери. Младшие дошкольники (3-5 лет), как правило, еще не понимают, что означает развод, но осознают, что один из родителей стал меньше участвовать в их жизни. Переживания детей часто сопряжены с чувствами тревоги, беспомощности, одиночества, горя и утраты. Наиболее характерным для них является чувство вины, когда дошкольники считают, что они были «не достаточно хорошими». В ситуации развода родителей у детей 3-5 лет появляется регрессивное поведение, возрастает агрессивность по отношению к взрослым и сверстникам [5].

У детей 5-7 лет наблюдается усиление агрессии и тревоги, раздражительность, неугомонность, гневливость. Дети этой возрастной группы достаточно отчетливо представляют, какие изменения в их жизни вызывает развод. Психологи и педагоги в своих исследованиях отмечают, что дети способны рассказывать о своих переживаниях, тоске по отцу, желании восстановить семью. У детей не наблюдается ярко выраженных задержек в развитии или снижения самооценки. Девочки старшего дошкольного возраста переживают распад семьи сильнее, чем мальчики: тоскуют по отцу, мечтают о повторном браке матери с ним, приходят в состоянии крайнего возбуждения в его присутствии. Наиболее уязвимых детей 5-6 лет отличает острое чувство потери: они не могут говорить и думать о разводе, у них есть нарушения сна и аппетита. Некоторые, наоборот, постоянно спрашивают об отце, ищут внимание взрослых и физического контакта с ними [6, 7]. Ребенок воспринимает родителей как чету и поэтому разрыв отношений для него является тяжелым эмоциональным потрясением.

В младшем школьном возрасте утрата одного из родителей — это удар по социализации, адаптивным механизмам, эмоциональной сфере. Ребенок растерян, чувствует себя беззащитным, испытывает постоянную тревогу, чувство стыда, ведет себя нервозно. В школе появляются проблемы с успеваемостью и дисциплиной. Он может начать грубить, обманывать, настраивать родителей друг против друга, требовать от них подарков. К родителю, ушедшему из семьи, не редко испытывает ненависть, становится агрессивным и непокорным. Обычно сильно привязывается к родителю, с которым живет, но иногда агрессия может распространяться и на этого родителя.

Подростки реагируют полярно: мальчики в большинстве случаев испытывают негативные чувства к отцу и сильно привязываются к матери. Но если у нее появляется партнер, ревнивый сын ей этого не простит. Девочки в этой ситуации перестают доверять взрослым, ищут опору в подругах, к матери проявляют критические нотки («за собой не следишь, вот отец и ушел к другой»), порой они даже склонны восхищаться его новой подругой.

Прежний мир ребенка, в котором он родился и жил до развода родителей, разрушился, и перед ним встает трудная задача: нужно выживать, приспосабливаться к новым обстоятельствам. Не всегда это приспособление дается ребенку легко [1]. Развод родителей для ребенка – это травматическое событие, имеющее пролонгированное действие. Травматическое событие представляет собой ситуацию, «перегружающую Эго» (О.В.Бермант-Полякова). Это экстраординарное, выбивающееся из общего хода жизни событие, даже если оно не несёт угрозы жизни [2]. Суть травматического переживания состоит в неспособности усвоить случившееся событие. Травматические переживания в этой связи основаны на аффекте недоумения или шока, эмоциональной и когнитивной дезорганизации. Одно из самых ближайших последствий послеразводного стресса для детей — нарушение их адаптации к повседневной жизни. И именно это направление деятельности специалистов становится центральной задачей профилактики и коррекции развития ребенка, переживающего/пережившего развод родителей.

Поиск ресурсов детского развития и их актуализация в рамках комплексного сопровождения обосновывает необходимость изучения коммуникативной и личностной сферы ребенка-дошкольника, пережившего развод родителей в сравнении со сверстниками из полных устойчивых семей.

В рамках проводимого исследования коммуникативно-личностной сферы старших дошкольников, переживших развод родителей, в качестве испытуемых обследовано 137 детей в возрасте 5-7 лет (из них 69 человек — это дети, пережившие развод родителей, 68 человек — дети, чьи родители состоят в браке). Диагностический инструментарий, используемый в работе, включал социометрический эксперимент «Секрет» Т.А. Репиной, визуально-вербальную методику Рене Жиля, методику одномоментных срезов структуры детской группы в свободном общении Т.А. Репиной. Для выявления статистически значимых различий между показателями коммуникативно-личностного развития детей, переживших развод родителей, и детей, чьи родители находятся в браке, был использован Т-критериальный анализ Стьюдента.

Статистические данные позволяют утверждать, что дети, чьи родители в разводе, хуже относятся к отцу, чем дети, живущие в полной семье. Это можно объяснить тем, что при разводе, ребенок меньше контактирует с отцом. Также у ребенка может сложиться негативное отношение к папе после развода. Ребенок почти всегда перенимает точку зрения матери, поскольку не может сформировать собственного мнения о поступках отца. Кроме этого, есть юридическая сторона вопроса, при которой, ребенок после развода остается с матерью.

Также у детей разведенных родителей лучше складываются отношения с воспитателем. Можно предположить, что ребенок, не найдя нравственного образца у себя в семье, находит его во взрослом, с которым больше проводит времени: этим взрослым, чаще всего является воспитатель.

Дети разведенных родителей более конфликтны. Куличковская Е.В. и Степанова О.В. видят причину в том, что у ребенка старшего дошкольного возраста утрата одного из родителей может вызвать продолжительную депрессию [3]. Он растерян, чувствует себя беззащитным, испытывает постоянную тревогу, ведет себя нервозно. Возникают проблемы с дисциплиной, дома ребенок становится агрессивным и непокорным, может начать грубить, обманывать, настраивать родителей друг против друга, требовать от них подарков. Когда конфликты между родителями становятся настолько серьезными, что ведут к расторжению брака, они часто являются источником сильнейших переживаний ребенка и могут, таким образом, провоцировать его агрессию. Мэвис Хэтерингтон из университета Вирджинии наблюдала такие агрессивные реакции, проводя свое широко известное лонгитюдное исследование влияний развода на детей. Она и ее коллеги оценивали социальное поведение детей обоего пола, начиная с четырехлетнего возраста в течение двух лет после развода их родителей. По сравнению со сверстниками из полных семей дети разведенных родителей даже через год после развода проявляли более высокий уровень как эмоциональной, так и инструментальной агрессии, физической и вербальной. Другим проявлением эмоционального смятения было то, что они не только чаще по сравнению со сверстниками из полных семей проявляли агрессивность, но и были менее успешны в достижении своих целей с помощью агрессии [3].

Дети разведенных родителей более фрустрированы и отгорожены, чем дети, живущие в полной семье. Если ребенку недостает любви, он теряет уверенность в себе, к нему приходит чувство насильственной отчужденности других от него, он чувствует себя покинутым и одиноким. Отчужденное отношение близких к ребенку, порождает у него чувство отгороженности от других и связанный с этим страх — состояние сильной тревоги, беспокойства, душевного смятения.

Социальный статус детей, переживших, развод родителей, ниже, чем у детей из полной семьи. Это можно объяснить тем, что психологическая травма нанесенная разводом родителей, приводит к социальной дезадаптации: к сужению круга людей, с которыми ребенок может нормально взаимодействовать, к формированию психологических комплексов, вследствие чего в группе детей ребенок имеет социометрический статус отверженного.

У детей, переживших развод родителей, значительно ниже показатели свойств общения, а именно продолжительность, избирательность и интенсивность общения. Это можно объяснить тем, что ребенку сложно вступать в контакты со сверстниками, что объясняет малое количество сверстников, с которыми он общается. Такие дети быстро переключается в общении с одним ребенком на общение с другим, не устанавливая близких контактов.

Представленные статистические данные расставляют акценты на направлениях и задачах комплексного (психолого-педагогического и социального-правового) сопровождения высококонфликтных семей, находящихся в ситуации развода и детей, оказавшихся «запертыми в хроническом конфликте». Авторская практика психотерапии (психодрама, сказкотерапия, арттерапия, техники гештальт-терапии) в работе с детьми и семьями позволяет обеспечивать безопасность личности ребенка и его социального пространства через индивидуальные и групповые программы сопровождения. Основным эффектом проводимой работы является с одной стороны — формирование способности родителей к решению вопросов, касающихся ребенка, исходя не из своих переживаний, а «из интересов ребенка»: компетентно и ответственно; с другой стороны — поиск и актуализация личностных ресурсов детского развития как условие противостояния психоэмоциональной травме, полученной вследствие развода родителей.

Два вектора психологической практики ориентированы: 1) на консультирование родителей в предразводный период и в ситуации высококонфликтного развода, 2) психодраматерапию травмы/посттравмы детского развития.

Развод, являясь результатом кризисного развития отношений супружеской пары, представляет собой ненормативный кризис семьи, приводящий ее к реорганизации как системы. Одной из основных задач, стоящих перед разводящимися супругами, является их эмоциональная сепарация и трансформация эмоциональной привязанности, напряженности, враждебности, чувства гнева в сторону устойчивого доброжелательного или нейтрального отношения к бывшему супругу. В ситуации развода наличие конфликта между родителями является нормой. В последующем выраженность конфликта уменьшается по мере эмоционального освобождения родителей и принятия новой ситуации. Через 1-3 года после развода родители справляются со своими переживаниями и, исходя из интересов ребенка, приходят к соглашению о порядке участия каждого из родителей в воспитании детей.

В ситуации высококонфликтного развода родители амбивалентны, имеют выраженные личностные и/или психопатологические особенности, высокий уровень недоверия друг к другу, вербальной и физической агрессии, трудности в коммуникации и кооперации, неспособность сфокусироваться на нуждах детей и отстраниться от своих собственных проблем, неспособны защитить ребенка от своего собственного эмоционального недовольства. Все это трансформируется в длительные судебные разбирательства о порядке воспитания детей. Спор об опеке и порядке общения с ребенком становится новой формой их взаимоотношений. Разведенные родители осознанно или неосознанно ищут в детях психологическую поддержку или «союзников», тем самым вовлекают их в конфликт выбора между родителями или конфликт лояльности. Тогда как запрос на психологическую поддержку корректнее и эффективнее адресовать специалисту-психологу.

Практика психологического консультирования и психотерапии травматических переживаний супругов позволит избежать когнитивного и социального диссонанса, оставив эмоции и аффекты в кругу супружеских отношений и защитит ребенка от ответственности за распад отношений родителей.

Родительские группы, практикуемые в пермском центре психодрамы, позволяют мамам и папам понять и принять себя в роли родителя, понять и принять своего ребенка, сфокусировать личный запрос и получить профильную тематическую консультацию. Тематика родительских групп разнообразна: «Дети XXI века: мифы и реальность», «Поведение ребенка: как понять, что делать?», «Самостоятельность и инициатива в жизни ребенка», «Кто в доме хозяин?», «Кризисы детского развития», «Трудный ребенок в школе (детском саду) и дома», «Мальчики и девочки: сходства и различия в воспитании»», «Ребенок и социум», «Семейная история», «Я + Ты = Мы?», «Я-мама».

У детей, вовлеченных в супружеский конфликт, формируются сложные психологические переживания, чувство вины, раздражительность, агрессивность, нарастает зависимость от родителя, с которым он остается совместно проживать. Феноменология детей разведенных родителей при минимальном уровне конфликта обращает на себя внимание в психотерапевтическом процессе. Внешнее благополучие, доверительность отношений, конструктивное общение разведенных родителей, тем не менее, порождает у детей неуверенность в себе, в своем социальном положении и статусе, иллюзию идеальной семьи и отсутствия разногласий, приведших к разводу. Комплекс отличника или стереотип нарушителя порядка выступает как психологическая защита от страха, что «нельзя ссориться, а то и со мной тоже могут развестись», «лучшая зашита — это нападение», «лучше буду отталкивать я, чем бросят меня». Радость от наличия двух домов для такого ребенка сменяется растерянностью, непредсказуемостью, а соответственно, и небезопасностью обозримого будущего. Попытка «усидеть на двух стульях» заканчивается трагическим разочарованием, личностной тревожностью, неуверенностью в себе, социальной отгороженностью.

С профессиональной точки зрения, если пострадавший способен сформулировать, что именно шокировало его в происходящем, мы имеем дело с попытками здоровой души переработать, интегрировать потрясшиий ее опыт (О.В.Бермант-Полякова). Коррекционные, психотерапевтические встречи с детьми, пережившими развод родителей, могут быть организованы как в индивидуальном, так и в групповом формате. При определении содержания психокоррекционной и психотерапевтической работы принципиально важно иметь представления о потенциальных личностных возможностях развития детей, о возможностях их общения, о гуманизации социально-педагогической среды, о возрасте столкновения с травмой.

Авторская программа сопровождения детской группы работает с минимизацией рисков и угроз психологическому здоровью детей в травматической ситуации. В цикле из 24 занятий реализованы разделы «Уверенность в себе», «Вот какой Я», «Я и мои друзья». Техники психодрамы расширяют представление ребенка о себе, учат осознавать и выражать свои чувства/мысли/желания, учат видеть потребности и значимые переживания других, развивают эмоциональный мир детей, способность к эмпатии, коммуникативные умения и навыки, толерантность, саморегуляцию, формируют чувство самоценности и ценности другого.

О травме нельзя рассказать, она раскрывается в неподконтрольном воспроизведении пережитого, в избегании стимулов, связанных с ней и в постоянной настороженности. О масштабе душевной травмы психотерапевт судит по степени умолчания о ней. Именно поэтому психодрама — это тот инструмент, который позволяет экологично заглянуть в душу ребенка и настроить этот душевный инструмент, который социально и эмоционально начал звучать фальшиво.

Ситуация развода может быть отнесена к особым психотравмирующим социальным ситуациям с высоким риском формирования психических нарушений у детей, являющихся предметом спора между родителями. Продолжительность и выраженность конфликта, степень вовлеченности и возраст детей, индивидуально-психологические характеристики участников приводят к особым формам реагирования. Представленный опыт эмпирической и практической работы дополняет существующие исследования в области высококонфликтного развода с участием детей и обосновывает необходимость психотерапевтического сопровождения ребенка и его семьи.

Литература

1. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль/Л. Берковиц. – Прайм-Еврознак, 2007.
2. Бермант-Полякова О.В. Посттравма. Диагностика и терапия/О.В.Бермант-Полякова. – М.: Речь, 2006
3. Куличковская Е.В. Это горькое слово «Развод». Психологическая работа с детьми/Е.В. Куличковская, О.В. Степанова. – Генезис, 2010.
4. Савинов Л.И. Социальная работа с детьми в семье разведенных родителей (учеб.пособ)/Л.И. Савинов, Е.В. Кузнецов. – М., 2002.
5. Сафуанов Ф.С. Психолого-психиатрическая экспертиза по судебным спорам между родителями о воспитании и месте жительства ребенка/Ф.С. Сафуанов, Н.К. Харитонова, О.А. Русаковская. – М., 2012
6. Фигдор Г. Дети разведенных родителей: между травмой и надеждой (психоаналитическое исследование)/Г. Фригор. – М., 1995.
7. Фигдор Г. Беды развода и пути их преодоления/Г. Фригор. – М., 2006
8. Хоментаускас Г. Семья глазами ребенка: дети и психлогические проблемы в семье/Г. Хоментаускас. – Екатеринбург, 2006

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Особенности работы группового ведущего со скрытой (подавленной) злостью (агрессией) в психотерапевтических группах.

Ефремов Станислав Психодраматистам , , , , , ,
Особенности работы группового ведущего со скрытой (подавленной) злостью (агрессией) в психотерапевтических группах.
Петраш Марина

Петраш Марина

Практикующий психолог, психодраматерапевт, арт-терапевт, ведущий групп, тренер Московского Института Гештальта и Психодрамы. Психодрама для меня больше, чем просто метод групповой и индивидуальной психотерапевтической работы. Это особый образ мышления,...
Итак, начну, пожалуй, с таких понятий, как злость и агрессия. Очень интересен тот факт, что, например, Большой психологический словарь Мещерякова и Зинченко (так любимый преподавателями в классическом психологическом образовании) термина «Злость» не содержит. А термин «Агрессия» определяет как: «Мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам (правилам) сосуществования людей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушевленным и неодушевленным), приносящее физический ущерб людям или вызывающее к них психологический дискомфорт (отрицательные переживания, состояние напряженности, страха, подавленности и т.п.)». В классической же теории классификации эмоций по К. Изард выделяют 11 фундаментальных (базовых) эмоций. И злость среди них также отсутствует. Как базовую Изард выделяет гнев, но не злость.

И если даже в ставших уже классических источниках злость описывается как некая деструкция, то немудрено, что и в нашей культуре злость сильно связана с ее наибольшими по интенсивности проявлениями: агрессией и гневом. А также считается деструктивным поведением, социально неодобряемым. Иными словами, злиться в нашей культуре считается чем-то плохим, не поддерживаемым, и многие из культурных и воспитательных интроектов, передающихся родителями детям, связаны как раз с тем, что злость непременно необходимо скрывать, что злость чувствовать плохо. Что, выражаясь уже совсем по-научному, неплохо было бы ее вытеснять и не контактировать с ней.

С другой стороны, если те же злость и агрессию рассматривать как естественный, инстинктивный процесс — то это психофизиологическая подготовка организма к активным действиям, направленным на «противостояние чему-либо» и совершение этих действий. Физиологическими проявлениями этой подготовки являются: изменение биохимических реакций организма, изменение деятельности внутренних органов и систем, перераспределение кровоснабжения мышц и органов, изменение позы за счет изменения тонуса различных групп мышц, подготовка мышц к дальнейшим двигательным реакциям. Это некая витальная энергия, которая помогает человеку действовать, благодаря которой он может выполнять некое действие, в том числе, на физическом уровне, подготавливая его организм к действию.

Как раз знание того, что злость и агрессия являются подлинным инстинктом – первичным, направленным на сохранение вида, – позволяет нам понять, насколько она может быть с одной стороны опасна, а с другой стороны насколько много она несет энергии для действия. Главная опасность инстинкта состоит в его спонтанности. Если бы он был лишь реакцией на определенные внешние условия, что предполагают многие социологи и психологи, то положение человечества было бы не так опасно, как в действительности. Тогда можно было бы основательно изучить и исключить факторы, порождающие эту реакцию. «Накопление» инстинкта, происходящее при долгом отсутствии разряжающего стимула, имеет следствием не только вышеописанное возрастание готовности к реакции, но и многие другие, более глубокие явления, в которые вовлекается весь организм в целом. В принципе, каждое подлинно инстинктивное действие, которое вышеописанным образом лишено возможности разрядиться, приводит животное (и человека) в состояние общего беспокойства и вынуждает его к поискам разряжающего стимула. Такие поиски в простейшем случае состоят в беспорядочном движении (бег, полет, плавание и пр.), а в самых сложных – могут включать в себя любые формы поведения, приобретенные обучением и познанием.

Но случается, что чувство злости вытесняется человеком по различным причинам и различными способами. Что происходит в этом случае не сложно догадаться – энергия высвободилась, тело к действию подготовлено, но разрядки не происходит. Как и с любой вытесненной эмоцией, а особенно такой сильной, как злость, энергия уходит в тело. И здесь мы имеем дело с различными психосоматическими проявлениями вытесненной злости. Или разрядка может наступить совершенно неожиданным способом для человека в виде аффекта зачастую уже на психотическом уровне, если ее уровень достигает так называемой «точки невозврата». Как в известном анекдоте: «Хотел сказать: «Милая, передай соль», а вырвалось «Чтоб ты сдохла, тварь». Ни тот ни другой варианты не способствуют благоприятной жизни человека.

И почти всегда, если после активации злости (агрессии) никаких действий не смогло произойти, – мы получаем эффект «остановленной агрессии» или психотического аффекта в последствии. А остановка действия, в свою очередь, только усиливает переживание – и в психотерапии мы часто сталкиваемся с такой остановленной, вытесненной или подавленной злостью и агрессией. А с учетом социальной неодобряемости злости и агрессии, почти в каждой психотерапевтический группе мы, как ведущие, сталкиваемся с феноменом скрытой (подавленной) злости и агрессии.

Поскольку в нашей культуре одна из наиболее часто встречающихся клиентских типологий – это мазохистическая и созависимая, – далее речь пойдет именно о работе с группами, где преобладающее число участников находится в таком типологическом расширении.

В таких группах всегда феноменологически наблюдаются трудности с выражением злости. Даже более того, злость не только не выражается, она, как правило, плохо опознается участниками как чувство. Иными словами, в таких группах злость участниками различными способами вытесняется, скрывается и подавляется.

Я, как групповой ведущий, такие группы называю группами «хороших интеллигентных девочек и мальчиков», которым злиться нельзя никоим образом. Именно такая метафора возникала у меня, глядя на общую картинку процессов, происходящих в поле таких групп.

И если отталкиваться от указанной типологии, этот процесс вполне объясним:

1. По мнению Н. Мак-Вильямс: «Мазохистические люди полагают, что имеют право чувствовать враждебность только в том случае, когда им причинен явный вред, предположение, которое стоит им бессчетных часов излишнего психологического напряжения. Если они чувствуют некоторый нормальный уровень разочарования, фрустрации или гнева, они должны либо отрицать эти чувства, либо морализировать, чтобы не чувствовать себя постыдно эгоистичными». «Моральные» мазохисты в терминологии Н. Мак-Вильямс часто используют морализацию (по своему определению) чтобы справиться со своими внутренними переживаниями. И это как раз относится к таким интроектам, которые часто мелькают в ходе работы с такими группами, что чувствовать и проявлять злость плохо, и что этого делать ни в коем случае нельзя. Более того, в случае с мазохистическим типом личности зачастую проявляется высокий уровень аутоагрессии, связанной с присущему такому типу личностей мышлению, что пока на меня не напали, я первый нападу сам на себя и причиню вред сам себе. Тогда и нападать другому на меня не будет смысла. Именно поэтому в группах, где преобладают участники такого типа, есть многочисленные проявления саморазрушительного поведения и психосоматических заболеваний и симптоматики. Естественно, такой способ неосознаваемый, и по факту такие участники сильно страдают и не понимают, почему они сами разрушают свою жизнь.

Мазохистические клиенты могут приводить в ярость. Нет ничего более токсического для терапевтической самооценки, чем клиент, который посылает сообщение: «Только попробуй помочь – мне станет еще хуже». Иными словами, одной рукой такой клиент просит помощи, протягивает ее, а другой рукой всячески отталкивает. Если совсем психодраматически визуализировать такую терапевтическую картинку, то такой участник протягивает одновременно обе руки, одной из которых он манит, а другой показывает жест, который можно обозначить как фигу (ну или иной характерный жест средним пальцем). Ведущий группы может легко отследить этот процесс по своим собственным чувствам и процессу, который происходит. Участник просит о помощи, но эту помощь не принимает. И так случается неоднократно и постоянно. Естественное чувство, возникающее у ведущего в данный момент – это злость. И если по-простому, такого участника просто хочется стукнуть физически. И если у вас возникают подобные ощущения и картинка процесса – скорее всего вы имеете дело с клиентом мазохистического типа.

2. Созависимый – это человек, патологически нуждающийся в другом человеке. Это тот же зависимый, с тем лишь отличием, что если зависимый нуждается в веществе (алкоголь, наркотик), то созависимый нуждается в другом человеке, в отношениях с ним. То есть, созависимый – это человек, зависимый от отношений. При поверхностном знакомстве с созависимыми людьми создается впечатление, что для них не свойственна агрессия. На самом же деле это не так. Созависимым сложно осознавать свою агрессию и проявлять ее прямым способом. В тоже время они мастера непрямых, скрытых, завуалированных способов ее проявления, что создает богатое пространство для различного рода манипуляций в их контакте с другими людьми. В чем причины выбора созависимыми скрытых, косвенных форм проявления агрессии?

Причина одна – страх быть отвергнутым и оказаться в одиночестве в случае прямого ее предъявления. При этом многие созависимые отрицают наличие злости у себя, им проще считать, что они никогда не злящиеся ангелы. Для созависимых людей свойственна избирательная алекситимия – неосознавание и непринятие не всех, как в случае с полной алекситимией, а лишь отвергаемых аспектов своего Я – чувств, желаний, мыслей. Агрессия автоматически попадает в этот список, так как негативно оценивается созависимым. Часть отвергаемой внутренней агрессии неосознанно проецируется на внешний мир – он становится в восприятии созависимых людей агрессивным, жестоким, страшным, непредсказуемым, что усиливает тенденцию к слиянию с партнером. Другая ее часть проявляется в отношениях в скрытой, завуалированной (чаще всего под любовь, заботу) форме.

Агрессия созависимых, часто не осознаваемая и не предъявляемая ими открыто, скрывается под разными масками и проявляется преимущественно манипулятивно. Созависимые – большие мастера нарушения чужих границ, что само по себе уже является агрессивным действием. Делают же они это совершенно невинным способом, даже умудряясь вызывать при этом у других чувство вины и предательства. И такие участники, часто манипулируют группой и ведущим, акцентируя внимание на своих страданиях, или, наоборот, якобы заботясь обо всех и каждом.

И в том и в другом случае, по типологии участников, злость и агрессия не предъявляются, не осознаются и даже не допускаются к прочувствованию. Таким образом, сильное витальное энергетическое чувство вытесняется. А с учетом того, что данные типологии формируются в достаточно раннем возрасте, у таких участников роль злящегося, говоря психодраматическим языком, пустая, не наполненная. Такие участники просто не умеют злиться, проще говоря. Если говорить терминами ролевой теории, то на телесном уровне злость и агрессия проявляется в психосоматических симптомах (различные недомогания и хронические заболевание), а также в едва различимой мимике (у таких клиентов иногда можно заметить стиснутые зубы или губы, реже – микро-движения желваков), а также общую скованность движений. На психическом уровне (эмоциональном) роль злящегося в принципе ненаполнена, о чем я писала чуть выше, так как свою злость до осознания и прочувствования они не допускают. На социальном уровне в зависимости от типологии (созависимый или мазохистический участник) возникает либо роль очень хорошего, интеллигентного во всем человека, не способного на агрессию, либо сильно заботящегося вне зависимости от того, надо ли это оппоненту. Часто во втором случае, это люди, которые «суют свой нос» в свои и не свои дела и оказывают так называемые «медвежьи услуги». И на трансцендентном уровне у таких клиентов есть стойкое убеждение, что любое проявление злости или агрессии является неприемлемым, осуждаемым, и в систему ценностей таких участников не входит.

И если отталкиваться от теории психодрамы, то скрытая и вытесненная злость и агрессия или оборотная сторона медали – аффективное выражение данного чувства напрямую влияет на спонтанность участников группы. Ведь как мы помним спонтанность — ключевое понятие в теории Морено. И она не означает рефлекторного действия, отсутствия контроля и необду¬манности. В психодраматическом смысле спонтанность предполагает способность я движения в заданном направлении, а, следовательно, она не чужда контроля над собой. Она проявляет себя как некая форма энергии. Не являясь материальной субстанцией, она познается только через ощущения. Во-вторых, это энергия, которую нельзя накапливать и сохранять. Она поглощается мгновенно и появляется, чтобы быть истраченной в единый миг творения, уступив место последующим проявлениям спонтанности. В экзистенциальной философии Морено особенно важным стало свойство спонтанности не накапливаться; внимание концентрируется на настоящем моменте, на «здесь и сей¬час», на психологически наиболее значимом отрезке времени. В-третьих, спонтанности можно научиться с помощью разнообразных психодраматических техник. Морено напрямую связывал понятия спонтанности и психического здоровья. Отсутствие спонтанности для него означало эмоциональное нездоровье, а следовательно, целью психотерапии становилось – и «обучение спонтанности».

Таким образом, в парадигме психодраматической работы с группами, где в качестве участников преобладают клиенты с мазохистической и созависимой типологией одной и важных задач является обучение участников чувствовать и выражать свою злость и агрессию. Ведь чувство по большому счету – это способность, возможность воспринимать сознательно деятельность внешнего мира. Вытесняя то или иное чувство участники группы лишают себя возможности осознанности и контроля. Более того, большая осознанность и понимание того, что происходит, чувствование и отреагирование чувств позволяет приблизиться к катарсису – одному из целительных эффектов психодрамы, позволяет приблизиться к ядру внутриличностного конфликта и снять в том числе психосоматические симптомы, которые, как мы знаем, зачастую являются именно телесным проявлением внутриличностного конфликта.

Итак, понимая, что целительный эффект психодрамы достигается за счет катарсиса и обучения, далее работа ведущего в такой группе в психодраме может строиться именно по такому принципу.

Учитывая то, что под катарсисом (одним из целительных элементов психодрамы) обычно понимают снятие напряжения, и Морено различал два вида катарсиса: катарсис дей¬ствия, которого может достичь протагонист, то есть активный уча¬стник разыгрываемой драмы, и катарсис интеграции, испытываемый всеми участниками за счет идентификации себя с другими дейст¬вующими лицами, вроде бы достаточно в драматизации получить катарсическое переживание злости. Но как быть, если роль злящегося у участника группы пустая, ненаполненная? И катарсис в действии, а конкретно в процессе драматизации, не случается? Как раз в этом случае важно сначала наполнить такую роль через обучение. И здесь включается второй целительный элемент психодрамы – обучение ролевым играм. Такое обучение преследует две основных цели: обучение спонтанности и расширение имеющегося ролевого репертуара (иногда даже отказ от некоторых ролей) с помощью ролевых игр. Последняя цель пере¬кликается с тем, что сейчас называется «обучением навыкам», или «тренировкой умений». В нашем случае такое обучение помогает наполнять пустую роль злящегося для последующего катарсического переживания чувства злости, а также для обучения формам выражения злости и агрессии.

И в этом случае на помощь директору психодрамы и ведущему группы приходят ситуационные техники. В целом ситуационные техники – это действия, превращающие содержание (относим сюда и события, и идеи) в активное средство выражения, экспрессии. Общая цель всех ситуационных техник – удовлетворять терапевтические потребности, возникающие во время группового процесса. И в данном случае с помощью таких техник в том числе может быть удовлетворена и каталитическая терапевтическая цель.

Ситуационные техники, разработанные для обеспечения каталитических целей, обычно более сложны, чем иные. Их первое назначение – запускать процесс, стимулировать психотерапевтическую активность, направлять ее в определенное русло и нагнетать ее до нужной степени. Чаще всего эти техники «задают сцену», и тогда необходимый психологический процесс начинает действовать и достигает нужных форм и размеров.

Каким же образом разрабатывать такие ситуационные техники, чтобы они имели терапевтический эффект? Когда мы работаем в психотерапии с любым видом агрессии или злости участника, мы в любом случае должны «поддерживать процесс переживания» агрессии: признавая право участника на это переживание, считая это переживание важным, расспрашивая про него и некоторой степени «присоединяясь» к нему. И важно учитывать следующий алгоритм:
1. Участник высказал или показал (иными словами, каким-то образом предъявил) злость или агрессию (так называемый негативный аффект или чувство).
2. Это выражение аффекта стало для участника уникальным или новым опытом, непривычным для него способом действия.
3. Клиента в мазохистической или созависимой типологии всегда ужасала перспектива выражения злости. Однако никакой катастрофы не последовало: никто не ушел и не умер, крыша не обрушилась, и в общем-то от него не отвернулись другие участники группы.
4. За выражением злости последовало тестирование реальности. Участник осознал, что, либо выраженный гнев был неадекватным по своей интенсивности или направленности, либо прежний уход от выражения злости был иррационален. В результате участники порой могут достигнуть инсайта, то есть понимания причин, стоящих либо за неадекватностью чувства, либо за прежним уходом от переживания чувства или его выражения.
5. Участник становится способен к более свободному взаимодействию с окружающими и к более глубокому исследованию межличностных отношений.

И такой алгоритм очень коррелирует с указанной выше типологией участников. Ведь самодеструктивные пациенты не нуждаются в том, чтобы чувствовать, что их терпят, пока они прекрасно улыбаются. Им нужно увидеть, что их принимают даже тогда, когда они выходят из себя.

Более того, им необходимо понять, что злость и гнев естественен, когда не удается получить того, что ты хочешь, и это легко может быть понято другими. Подобное поведение не нуждается в защите с помощью безапелляционного морализаторства и демонстрации страдания или обращения агрессии на себя. Такой алгоритм сильно вливается в основные целительные свойства психодрамы: обучение и катарсис.

А зная то, что одним из наиболее эффективных средств для оживления остановленных или вытесненных переживаний клиента, в том числе является опора на телесные и двигательные процессы – такие ситуационные техники, отвечающие принципам психодрамы должны опираться прежде всего на телесное проявление злости или агрессии.

Таким образом, в работе с группами, участниками которых являются люди с преобладающей мазохистической или созависимой типологий и где основными процессами являются вытеснение и неосознавание злости и агрессии участниками группы, основными стратегиями работы являются:

1. Сделать общий процесс вытеснения злости и агрессии явным для участников. На конкретных примерах и опираясь на свой опыт и свои ощущения. Показать участникам группы, что происходит на процессе здесь-и-сейчас.
В первую очередь необходимо показать участникам, что имеет место быть вытесненная злость и агрессия. И это хорошо работает на конкретной фактологии и феноменологии того, что происходит в группе «здесь-и-сейчас». Опираться можно как раз на телесный уровень ролей, показывая участникам, что с ними происходит в данный момент на телесном уровне. Хорошо в этом месте работает также некая доля юмора и метафорические обратные связи от ведущих группы – это создает безопасность при проявлении скрытой злости. (например, та же самая метафора о группе «хороших девочек» может быть преподнесена группе с большой долей юмора, что разрядит обстановку, но заставит участников задуматься над происходящими с ними процессами).

2. Проведение ситуационных техник в виде тематических разогревов и структурированных упражнений, направленных на наполнение роли злящегося в безопасном формате. Безопасность формата может достигаться за счет ситуаций, связанных с метафорическими ролями, ролями животных, ролями детей и прочими, оживляющими злость и агрессию в ее инстинктивном понимании. Подойдут любые роли и ситуации, которым свойственно и можно злиться, и выражать злость и агрессию. Такие упражнения обязательно должны быть двигательными и включать в себя некое действия, чтобы участники имели возможность оживлять чувство и соприкасаться с ним через телесные проявления.
Начинать работу с соприкосновения со злостью необходимо с телесных ее проявлений. Причем не друг к другу как к реальным людям, а в виде метафорических игр. Упражнения и разогревы в виде метафор или отстраненных ситуаций (например, не про людей, а про животных) также позволяет снизить сопротивление участников при соприкосновении со злостью в телесном ее проявлении («играться» в животных или в базар с хабалками гораздо безопаснее, чем явно проявлять прямую злость и агрессию друг к другу). Телесное же проявление злости естественным образом начинает «запускать» процесс осознавания наличия и протекания такого чувства.

3. Очень важны глубокие шеринги после таких упражнений или драматизаций, где каким-либо образом выражалась злость, в которых задача ведущего – постоянно держать фокус внимания участников на том, что выражение злости не всегда бывает разрушительно для человека и для отношений, в которых он состоит. И выводить данный факт на уровень осознания участниками.

4. Поддержание выражения злости в групповом процессе, в том числе и между участниками группы, включая в себя обучение приемлемым (не аффективным) выражениям формам злости не допуская перехода так называемой «точки невозврата», когда злость переходит в психотическое аффективное состояние гнева или ярости. И здесь подойдут любые форматы, позволяющие давать обратные связи участникам: виньетки, шеринг, инкаунтер, ролевой тренинг – все, что позволит организовывать такие формы и обучать участников таким формам. И, пожалуй, самое главное, обучать таким формам выражения злости через личность ведущего, через то, как он делает это сам. И в этом месте важно, чтобы ведущий сам понимал про свою злость и на своем примере показывал участникам, что ее можно выражать при этом не разрушая отношения и оставаясь во взаимоотношениях.
И это некая «финальная» фаза – обучение участников форме выражения злости. И как раз в этом месте очень важна личность ведущего, его паттерны обращения со злостью. На этом этапе ведущий выступает как эксперт. Ему важно давать искренние обратные связи участникам, в том числе и о своей злости, при этом оставаясь ведущим группы и не разрушая клиент-терапевтические отношения. Таким образом, участники на конкретном примере «здесь-и-сейчас» могут увидеть и прочувствовать, что выражение злости не тождественно разрушению отношений. После чего под контролем ведущего они могут пробовать и сами выражать злость по отношению друг к другу (например, в обратных связях или в процессе инкаунтера). В драматизациях можно использовать директорское дублирование в качестве обучения – тоже очень хорошо работает. Полагаю, что и ролевой тренинг про конкретные трудные ситуации участника также может являться хорошим обучением выражению злости и формам такого выражения.
Однако без первого этапа – наполнения пустой роли злящегося все остальное становится трудновыполнимым. И, конечно, основная задача ведущего такой группы – это в первую очередь помогать участнику наполнять роль злящегося и соприкасаться со своей злостью в безопасном формате. А также делать процесс вытеснения злости явным для участников.

В качестве рекомендаций ведущим групп, участники которых преимущественно относятся к мазохистической и/или созависимой типологии, хочется сказать, что большая часть терапевтической работы в таких группах строится на личности ведущего (терапевта). Что это означает?

1. Ведущему такой группы рекомендуется в первую очередь фокус своего внимания направить на то, каким образом он обходится со своей собственной злостью: присутствуют ли в его паттернах поведения процессы по вытеснению злости и агрессии. А также, каким образом и в каких формах он выражает свою злость. Если ведущих несколько – необходимо прояснять и анализировать отношения между ними. В случае обнаружения скрытой или подавленной злости в ко-терапевтических отношениях необходимо делать данный процесс видимым обоим ведущим, а также совместно искать формы и способы выражения злости друг к другу с учетом имеющихся ролей ко-терапевтов.

2. Ведущему рекомендуется свою скрытую (или явную) злость и агрессию по отношению к участникам делать явной для себя и для группы, а также выражать указанную злость, находя подходящую для этого форму с учетом терапевтических целей, задач, а также наличной ситуации «здесь-и-сейчас». Делая это ведущему необходимо держать в фокусе внимания, что в этом процессе он является и экспертом, и некоторого рода наставником для участников в их обучении различным паттернам поведения. Основная задача ведущего показать на своем примере, что злость – не деструктивное чувство. Что его можно и нужно чувствовать. Что чувство это витально по своей природе. И что выражение злости, если подобрать для этого подходящую форму, может не разрушать отношения. Иными словами, своей личностью и своим взаимодействием с участниками задача ведущего – показать группе, что можно злиться и оставаться при этом в отношениях. Он это делает на примере себя в первую очередь. Поэтому для ведущего такой группы будет большим ресурсом опора на собственные чувства и искренность с группой. В противном случае терапевтической работы с группой в такой типологии просто не случится.

Литература

1. Большой психологический словарь/Сост. и общ. ред. Б.Г. Мещеряков, В.П. Зинченко – СПб: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007.
2. Дубинская В.В. О чувствах в психотерапии. Сепарация.-М.: 2011.
3. Изард К. Психология эмоций. – СПб.: Издательство «Питер», 2008.
4. Кипер Д. Клинические ролевые игры и психодрама. ТОО «Независимая фирма «Класс», 1993.
5. Корниенко П. Психотерапевтическая работа с агрессией. Психические механизмы и психодраматические варианты работы. Материалы 11-й Московской психодраматической конференции. 2014.
6. Лоренц К. Так называемое зло (к естественной истории агрессии). М.: Культурная революция, 2008.
7. Мак Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе»: Независимая фирма “Класс”; Москва; 2007.
8. Малейчук Геннадий. Особенности проявления агрессии у созависимых.
9. Ялом И. Теория и практика Групповой психотерапии – СПб.: Издательство «Питер», 2000.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Техника встреч. Как разрешить конфликт, если участники зашли в тупик.

Ефремов Станислав Психодраматистам , ,
Техника встреч. Как разрешить конфликт, если участники зашли в тупик.
Романова Илона

Романова Илона

Психолог, психотерапевт, кандидат философских наук, психодрама-терапевт, семейный и поведенческий терапевт. Образование В 1977 году поступила на философский факультет Уральского государственного Университета им. Горького, который закончила в 1983 году, дипло...
Человеческая коммуникация – вещь удивительная. То как мы воспринимаем мир – и то , как мы его описываем – отличается как территория и контурная карта. Ее конечно можно раскрасить цветными карандашами, но ланшафт по ней узнать все равно будет трудно.
К тому же мы все время пытаемся генерализировать («Никто меня не любит» – ты хоть, тресни рассказывай, что любишь – убеждение непоколебимо), читать чужие мысли ( «Ты считаешь, что я…»; «люди подумают» и т.д.) и устанавливать сомнительные логические связи ( «если ты опоздал, значит ты меня не любишь», «если ты пойдешь на дискотеку, я умру раньше времени!»)
Спрашиваешь иной раз клиента – что ты чувствуешь, а он тебе в ответ – я думаю, что это потому что….Прямо песня, а не диалог.
Самое удивительное, что при этом люди думают, нет, даже убеждены – что вполне понимают друг друга. Поговорили так душевно, каждый о своем, и разошлись довольные.

Ситуация становится экстремальной, когда появляются взаимные претензии. Конфликт, то есть. Один хочет одного, другой – противоположного, эмоции нарастают, кажется, чего тут непонятного – я же внятно свою позицию объясняю. Моя_Позиция_Единственно_Правильная! Ты_все_равно_ничего_умного_не скажешь! Тем_более_что_ты_ на _меня_не_смотришь_а это_значит_что_не_слушаешь!

А дальше для убедительности в ход идут вопросы. Риторические.(Видимо с целью лучше понять собеседника). Например – «Откуда у тебя руки растут?» (Угадайте, откуда?); «Где ты шлялась?» (Ты действительно хочешь знать, где именно?).

Можно легко предположить (О неискоренимая человеческая привычка читать чужие мысли!), что будет происходить дальше.

Итак, вопрос взаимопонимания часто стоит ребром. И когда конфликтная коммуникация заводит в тупик, часто единственный возможный выход – обратиться к специалисту.

Такими проблемами занимаются профессиональные медиаторы. По сути, психотерапевт или психолог-консультант – это тоже медиатор. Задача медиатора – направить коммуникацию в такое русло, чтобы люди сумели адекватно понять друг друга, и может быть, даже договориться. Чем хороша медиация по сравнению с судом, например. Судья сам решение выносит, оно может сторонам совсем и не понравиться. А медиатор никакой ответственности за решение не берет – будьте добры, сами, ребята, договаривайтесь, — но помогает коммуникацию сделать внятной и понятной обеим сторонам.

Есть множество специальных техник медиации. Одна из моих любимых – «техника встреч». Не то, чтобы я сильно люблю ее использовать – больно занудная, но как инструмент преодоления конфликтов – просто незаменимая.

Итак, «техника встреч».
В ее основе лежит психодраматическая техника обмена ролями.
Она прекрасно работает в супружеском и детско-родительском консультировании(родитель-подросток) в ситуациях, когда обе стороны, имеющие претензии, присутствуют на консультации. Мне довольно часто доводится ее использовать и всегда она беспроигрышно работает.

Что важно иметь в виду при выборе этой техники. Прежде всего, оба участника должны иметь равные возможности в принятии решения. То есть в спорах между начальником и подчиненным ее использовать бессмысленно, начальник власть имеет, подчиненный –нет, там другие техники медиации актуальны. А вот в диаде родитель-подросток она вполне приемлема, если конечно, родитель готов ДОГОВАРИВАТЬСЯ, а не добиваться что бы «все было по моему».
Во вторых, важно, чтобы обе стороны имели хотя бы минимальную готовность договариваться. Если одна сторона другую силой притащила, то толку мало будет. Поэтому готовность преодолевать непонимание проясняем до начала работы.

Обычно, перед тем, как заключается контракт, проясняем контекст конфликта. Но лучше не давать клиентам сильно подробно жаловаться друг на друга. Как правило, они как раз и пытаются это сделать – высказывают свои претензии посреднику, говоря о присутствующем здесь же партнере в третьем лице – «а он говорит», «а она…».
Этому есть два объяснения – во-первых, конфликтующие и правда больше себя слышат, чем партнера, им на самом деле трудно напрямую друг другу говорить о своих обидах и требованиях, а во-вторых – каждый из них сознательно или бессознательно стремится заполучить консультанта в союзники, перетянуть на свою сторону. Понятное дело, вдвоем нападать на одного куда проще!

Если клиенты и правда в третьем лице друг о друге говорят, на это обязательно обратить их внимание нужно, можно спросить, например, «В обычной жизни вы так же друг о друге говорите?». И предложить им в дальнейшем говорить напрямую.
Но что особенно важно для посредника – это избежать любых коалиций! Равное внимание, равная дистанция, полная беспристрастность, никаких собственных эмоций! Технически это легко делается с помощью расположения стульев в пространстве. Клиенты садятся напротив друг друга, посредник – сбоку, на равном расстоянии от обоих.

Дальше клиентам объясняются правила. Они следующие.
Первый участник высказывает претензию, обращаясь непосредственно ко второму. Второй внимательно слушает, старается понять и запомнить. После этого, второй садиться на стул первого и произносит то, что услышал ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА. Первый внимательно слушает, если слова сказаны точно, то соглашается и может вернуться на свой стул для продолжения, если не точно, то тоже возвращается на свой стул и свои слова уточняет. Далее процедура повторяется до тех пор, пока тот, кто сформулировал претензию окончательно не огласился с правильностью ее повторения.

После того, как повторение принято, можно продолжить диалог, теперь очередь для ответа второго участника. Процедура полностью повторяется.

Критерием правильности повторения является только полное согласие того, кто претензию высказал. Иногда клиенты спрашивают – нужно ли произносить слово в слово. Это по-разному бывает. Мы же помним, как мы коммуницируем.
«Ты стоишь на пороге –
я говорю «Здравствуй»,
Про себя говорю – «Царствуй»,
Вслух – «Вытирай ноги!»
(Г.Гампер)
Для одних важна точность слов, для других – интонация, для третьих – подтекст.

На приеме интеллигентная мать и вполне уже взрослая дочь. Мать говорит сложный текст из пяти предложений. Дочь пересаживается и повторяет почти слово в слово. Нет, говорит мать и повторяет текст. После пяти пересаживаний-уточнений, уставшая дочь вместо материнской тирады произносит «Ты шлюха» — «Точно!» — почти автоматически говорит мать.

Вероятно, когда мы обращаемся к другому человеку, у нас в голове есть текст, он может не совпадать с тем, что мы произносим, подбирая для пущей убедительности слова. При повторении мы бессознательно хотим услышать то, что звучит у нас в голове. Если совпадает – то клиент соглашается.

Именно поэтому, во время диалога посредник все свое внимание должен сосредоточить не на содержании текста, а на невербалике СЛУШАЮЩЕГО. Процесс утомительный для всех участников, особенно в начале процесса, говорящим трудно подбирать слова, четко высказывать претензии, текст получается длинный и иногда путаный. Повторить его бывает трудно. Поэтому, если уточнять приходится долго, клиент часто пытается схлыздить: «ну, почти точно». Почти – нам не подходит. Тщательно следим за конгруэнтностью. Если слушающий слова принимает, он автоматически будет слегка кивать.

Здесь есть и второй важный момент. Если слова повторить сложно – то либо автор слов говорит невнятно, что-то недоговаривает (например, чувства свои прячет), либо слушающий какую-то информацию бессознательно принять не может.

Выясняют отношения мама и дочь-первокурсница. Процесс идет успешно, девочка последовательно отстаивает свои права, материнские требования тоже принимаются. И вдруг процесс стопорится. «Я сама хочу решать, во сколько приходить домой и курить мне или не курить». Мама легко повторяет слова про время прихода домой, а про курение повторить категорически не может. Не просто не может повторить, а вообще забывает текст! Ну нет в ее сознании картинки про курение дочки! В результате – язык просто не поворачивается.

Когда мы натыкаемся на подобные блокировки, это как раз и означает, что мы до сути проблемы докопались. Здесь очень важно процесс уточнений-повторений тщательно довести до конца. Иногда, если процесс застревает слишком надолго, целесообразно бывает применить технику дублирования, это обычно позволяет сдвинуть процесс с мертвой точки. Но злоупотреблять этим не следует.

Еще одна ситуация, когда медиатору следует вмешаться – когда один из участников использует много риторических вопросов. Что толку повторять «Когда это кончится?», «Зачем ты так делаешь?» и т.д. Вряд ли именно конкретные ответы хочет получить говорящий. Скорее претензия могла бы звучать так : « У меня нет больше терпения ждать, когда ты изменишь свое поведение», « Я сильно обижаюсь, когда ты так делаешь». В таких случаях вежливо просим говорящего превратить вопрос у утвердительное предложение.

Важно следить за точностью соблюдения процедуры, последовательность высказываний, обязательное пересаживание, конгруэнтность при принятии точности повторения и т.д.

Из-за постоянных пересаживаний клиентов, у медиатора может возникнуть легкий транс, иногда посредник включается эмоционально. Это сильно мешает процессу. Есть простой технический прием, позволяющий преодолеть это состояние. Как только консультант почувствовал, что теряет способность следить за происходящим или что резонирует эмоционально, он отодвигает свой стул на некоторое расстояние назад, выходя из энергетического поля клиентов. Увеличение дистанции возвращает контроль за ситуацией.
Безусловно, для преодоления конфликтов можно использовать разные способы и техники. Преимущества «техники встреч» в следующем.

Когда тот, кому высказывают претензию должен ее повторить, он вынужден СЛУШАТЬ, а не обдумывать в это время ответ.
Когда слушающий повторяет претензию от первого лица и из роли партнера, он не только понимает ее, но и за счет идентификации имеет возможность ПРОЧУВСТВОВАТЬ состояние оппонена.
Снижается эмоциональный накал диалога. Даже если ты сильно злишься в ответ на претензию, то пока пересаживаешься и повторяешь, злость отступает.
В процессе работы говорящие научаются очень четко, коротко и ясно выражать свои мысли.
Позитивный опыт взаимного понимания – а у некоторых он почти первый в жизни- очень приятен, и есть шанс, что в дальнейшем участники встречи будут стремиться повторять его снова и снова. Уже без всяких посредников.

И напоследок, несколько комментариев о формате. Продолжительность такой сессии может быть от часа до четырех (с перерывами, конечно). Можно разбивать процесс на несколько сессий. Для одних клиентов важно все спорные вопросы разрешить в присутствии посредника, для других вполне бывает достаточно одной сессии, что бы понять, как справиться с взаимным непониманием и перенести новый опыт в жизнь.

Если удалось на сессии о чем то договориться, иногда полезно бывает закрепить договоренность письменным соглашением. Особенно это существенно в детско-родительских переговорах. Чтобы родители не забывали о том, что пообещали своему ребенку.

 

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Трудный клиент

Ефремов Станислав Психодраматистам , , , ,
Трудный клиент
Каринэ Серебрякова
Каринэ Серебрякова

Психолог, кандидат психологических наук, психодрама-терапевт, директор Института системного консультирования и тренинга http://iskit.info

В данной статье даётся понятие «трудный клиент», анализируются причины появления трудного клиента в групповом процессе. Даётся классификация трудных клиентов на основе выделенных А. Маслоу базовых потребностей. Описываются характеристики каждого типа трудного клиента, его поведение на тренинге. Даются рекомендации поведения тренера с каждым типом трудного клиента.

Тема «трудный клиент» всегда является одной из главных в работе практикующего психолога. И неважно, в какой сфере он работает, он обязательно сталкивается с некими проблемами в общении с клиентом. Для начинающих психологов трудный клиент является одним из самых «ужасных ужасов», особенно когда он встречается в группе. Давно и успешно работающие специалисты вырабатывают определённый набор средств, найденных чаще всего интуитивно, и создают свою, удобную для собственного пользования классификацию. Этим объясняется, скорее всего, такая пестрота различных подходов к определению трудного клиента и способов работы с ним.

Не претендуя на полный обзор различных подходов к определению трудного клиента, тем не менее, хотелось бы выделить несколько наиболее распространённых. Эти подходы можно разделить, во-первых, на три большие группы:

1. Подходы, характеризующие самого клиента, в которых причины сложности работы лежат в личностных особенностях клиента, его скрытых мотивах, защитах, намерениях и т.д.
2. Подходы, которые акцентируют внимание на личности психолога, его трудностях и проблемах.
3. Подходы, наиболее распространённые в последнее время, которые сочетают в себе и первое, и второе. Трудности клиента, резонирующие с проблемами психолога, дают ту самую смесь «ужасного ужаса», с которой сложно справиться.

Во-вторых, подходы к работе с трудными клиентами разделяются по различным основаниям классификаций. И здесь часто происходит полная путаница, так как в одной и той же классификации обнаруживаются различные основания. Так, например, личные особенности перемешиваются с поведением, внутренние мотивы с внешними проявлениями и т.д. Наиболее часто встречающиеся основания для классификаций следующие:

Для клиентов:

1. наблюдаемое поведение;
2. тревога, её различные источники;
3. сопротивление и его различные причины;
4. скрытые мотивы, намерения;
5. защитные механизмы, маски, роли и.т.д.;
6. глубинные бессознательные процессы;
7. мотивационные составляющие;
8. черты характера.

Для психологов:

1. «непроработанность» специалиста;
2. перенос и контрперенос;
3. попадание в манипуляцию;
4. отсутствие эмпатии;
5. черты характера;
6. незнание технических приёмов;
7. позиция и установки;
8. скрытые мотивы и намерения.

Если говорить о подходах, то акцент на личностных особенностях и проблемах одного из участников процесса является неэффективным в силу того, что вторая сторона вообще не учитывается или учитывается не в полной мере. В этом случае ставится вопрос: «Кто виноват?» в том, что рабочий контакт не состоялся. В первом случае виноват клиент, и тогда вся ответственность лежит на нём, во втором – психолог, и тогда ему надо отправляться на личную терапию и работать над собой. Безусловно, подход, учитывающий трудности обеих участников процесса, когда трудности и проблемы резонируют, сцепляются и усиливают друг друга, на мой взгляд, наиболее конструктивен для понимания того, откуда берутся трудные клиенты. В пользу этого положения говорит неоднозначность и пестрота определений трудного клиента. Нет единого портрета того клиента, которого можно назвать трудным. Для каждого психолога есть свой трудный клиент. В какой-то книге я прочитала определение трудного клиента, что это тот клиент, который тебя бесит (вольная цитата). Например, одних специалистов раздражают спорщики, которые всё подвергают сомнению и вступают в постоянную конфронтацию. Для других – молчуны, апатично сидящие в углу. Для третьих – говорливые и привлекающие к себе внимание всеми способами.

Поэтому очень трудно найти некое общее основание, которое учитывало бы особенности клиента и психолога одновременно. Кроме того, мы имеем дело с четырьмя составляющими: наблюдаемое поведение клиента; движущие силы такого поведения клиента; движущие силы ответной реакции психолога; поведение психолога.

Первичным, на мой взгляд, здесь является всё-таки клиент, так как он находится априори в более у язвимой позиции, он пришёл за помощью и находится в стрессе. Особенно это касается групповых встреч.
Поэтому схема работы с клиентом следующая: понимание причин поведения клиента на основе наблюдения – соотнесение с собственными трудностями работающего специалиста – технические приёмы по устранению дискомфорта в общении.

Самым неэффективным является способ, который ориентируется только на наблюдаемое поведение, так как одно и то же поведение может скрывать различные мотивы. Это ещё одна трудность, с которой мы сталкиваемся в работе. Нет чётких и однозначных критериев, по которым можно определить, что лежит за тем или иным действием. Поэтому большая дробность в классификации будет утяжелять диагностику. Тем не менее, по малозаметным невербальным сигналам можно с большой вероятностью определить «зону проблемы». А небольшое количество градаций позволяет за короткое время попробовать, если не угадали сразу, другие зоны.

Быстрота диагностики особенно актуальна в групповой работе, когда нет времени последовательно разбираться, в чём причина сложного для нас поведения клиента, и работать на прояснение с самим клиентом. В группе, к тому же, могут встретиться несколько трудных клиентов. Трудный клиент проявляется не сразу, первоначально подаются слабые пробные сигналы. Если эти сигналы игнорируются, то они усиливаются, и поведение клиента становится трудно исправляемым. Клиент «идёт вразнос». В этом случае остановить его бывает уже очень сложно, и много времени можно потратить на прояснение конфликта и исправление ситуации. Все мы знаем, как сложно бывает в таких случаях удерживать группу, которая включается в конфликт, делится на два лагеря, поднимается тревога, работа приостанавливается и т.д. Тренера используют различные способы совладания с такой негативной групповой динамикой: от прямого давления на клиента до отпускания группы в самостоятельное плавание. Но это другая тема, как справляться с такими ситуациями. Здесь же задача – выявить возможного трудного клиента на ранних стадиях и не дать развиться неуправляемому процессу.

За основу классификации, которую я использую уже много лет, я взяла потребностную сферу. Когда человек приходит на тренинг, он находится в стрессе. В стрессе актуализируются фрустрированные базовые потребности. Любая потребность требует своего немедленного удовлетворения. Пока потребность не будет удовлетворена, человек не может расслабиться. Его тревога и, соответственно, напряжение растут по мере того, как его потребности по-прежнему не удовлетворяются. Человек начинает действовать привычным для него способом, стремясь удовлетворить эту потребность. Способы эти, как правило, выработаны в детстве и зафиксированы, как единственный способ получить то, что ребёнку хотелось. Так как это стрессовая ситуация, человек не может использовать другие способы, поскольку они менее устойчивы. Существуют сенситивные периоды, когда фрустрация потребности особенно сильно сказывается впоследствии. У человека могут быть фрустрированы несколько потребностей. Но если они попадают именно на тот период развития, когда это особенно важно, то эта потребность становится базовой фрустрированной потребностью. Довольно вольно, основываясь лишь на многолетних наблюдениях, я привязываю эти сенситивные периоды к стадиям развития Маргарет Маллер, ориентируясь на выделенные ею потребности ребёнка в каждый период его развития. Эти периоды частично перекрывают друг друга, но общая тенденция, на мой взгляд, «имеет место быть».

Удовлетворяя потребность клиента, мы снимаем его тревогу и устанавливаем тесный рабочий контакт. Клиент видит, что мы его принимаем, и не отмахиваемся от него, как для него было привычно в детстве. И для нас понимание того, что клиент не специально ведёт себя подобным образом, даёт возможность не принимать на свой счёт иной раз неприятное поведение.

Мне очень удобно использовать теорию мотивации А. Маслоу, так как в ней всего 5 градаций, они чётко определены и легко применимы в диагностике. Далее я постараюсь как можно более точно описать основные поведенческие проявления клиентов на тренинге в соответствии с каждой фрустрированной потребностью и попробую дать основные ориентиры невербальных сигналов, по которым можно точно определить, какая потребность фрустрирована. И некоторые технические приёмы, которые можно использовать для их удовлетворения. Хотя, конечно, внутреннее стремление удовлетворить потребность клиента само подсказывает, как правильно надо себя вести. Главное – не жадничать. Ведь на то он для нас и трудный клиент, что он запрашивает то, чего у нас самих мало. Очень сложно удовлетворять именно ту потребность, которая и у нас самих фрустирована.

Физиологические потребности

Характеристики: это потребность в еде, физическом комфорте – тепле, уюте, свободе движений, сухости и т.д.

Способы фрустрации в детстве (младенчество): если родители кормили по часам, не ориентируясь на требования ребёнка, или наоборот, насильно кормили; редко пеленали, ограничивали движения – туго пеленали; не заботились о его удобстве – яркий свет, громкий телевизор.

Выходы во взрослую жизнь (здесь и далее описываются крайние проявления): такой человек очень внимателен к своему физическому комфорту, для него важно наличие еды в доме, он делает запасы на всякий случай, постоянно заботится о комфорте – кровать должна быть удобной, одеяло мягким и тёплым и т.д.

Второй вариант – он вообще не замечает, что ему что-то не так. Он привык терпеть и воспринимает стремление к комфорту других людей как блажь. Он не чувствует и не принимает жалобы людей на голод, холод, физический дискомфорт, его это раздражает.

Поведение на тренинге (здесь и далее описываются крайние проявления): такого участника постоянно беспокоит, где можно поесть, он может постоянно что-то жевать, у него карманы набиты сухариками и орешками; просит то закрыть окно, то открыть его; занимает самый удобный стул и готов вступать в нешуточный конфликт, если этот стул кто-то берёт; становится рассеянным или раздражённым, если голоден.

Другой вариант – сам ничего не просит – терпит, но очень резко реагирует на участника с такой же фрустрированной потребностью, но ведущего себя как описано выше. Его раздражает, что кто-то заботится о своем физическом комфорте, его оценки любых действий, направленных на заботу о себе, резки и однозначно негативны; злится на тренера, если ему кажется, что тот потакает «капризам» участника.

Поведение ведущего. При таком поведении участников тренеру, в принципе, не нужно ничего делать специально. Просто спокойно относиться к требованиям комфорта, по возможности удовлетворяя их. Например, делать перерывы, хотя бы на 5 минут, если участники устали, даже если они не запланированы, проветривать помещение, заботиться об удобных стульях и т.д. Как правило, таким участникам достаточно того, что их потребности учитываются, а не игнорируются. То есть, своим поведением и внимательным отношением тренер даёт понять, что требования комфорта правомерны и не являются капризом.

Потребность в безопасности

Характеристики: потребность в безопасности; в стабильности; в зависимости; в защите; в свободе от страха, тревоги и хаоса; потребность в структуре, порядке, законе, ограничениях.

Способы фрустрации в детстве (примерно от года до 3-х лет): Непоследовательное поведение родителей (в основном матери) — то ласкают и целуют, то кричат и отгоняют. Отсутствие твердого «НЕТ» у родителей – то разрешают, то запрещают. Внезапные исчезновения матери надолго. Хаотичный образ жизни у родителей — постоянное присутствие гостей в доме или хождения в гости; остаются на ночь или на несколько дней с ребёнком в чужом доме, где много незнакомых людей; ночью гуляют, днём спят. Отсутствие режима у ребёнка. Постоянная смена лиц, ухаживающих за ребёнком.

В этом случае у ребёнка нет четкого представления о порядке. Его жизнь проходит в хаосе. Он никогда не знает, что будет дальше, кто с ним будет находиться. Он не знает, что можно, а что нельзя, в каком настроении будет мама в каждый конкретный момент. Ребёнок находится в напряжении от неизвестности. Его тревога растёт, так как он не может контролировать процесс собственной жизни.

Еще один способ – это ограничения во всём, «НЕТ» на всё, что не регламентировано свыше (читай родителями), ограничения в передвижениях и исследовании мира. Наказания за самостоятельность. Двойные послания: «Иди поиграй с детьми – куда пошёл, стой здесь».

В таком случае ребёнку страшно выходить в мир, мир неизвестен и непонятен, а способов его исследования и совладания с тревогой у ребёнка не формируется. Всё новое его страшит, любые изменения вызывают панику. Он может действовать только по указанию и с разрешения.

Выходы во взрослую жизнь: человек с фрустрированной потребностью в безопасности стремится к тому, чтобы его мир был максимально стабилен и безопасен; его страшит всё новое, любое изменение в жизни вызывает сильную тревогу и стремление вернуть всё в привычное русло. Он не меняет работу, даже если она его категорически не устраивает, ездит по раз и навсегда утверждённому маршруту. Он живёт по раз и навсегда установленному расписанию, в котором не допускаются даже малейшие изменения; воспринимает, например, перенесение встречи или опоздание других людей как недопустимое поведение, даже если это случилось не по их вине. В доме, где он живёт, идеальный порядок в вещах, всё лежит на своих местах. Такой человек не переносит, когда порядок нарушается, может устроить истерику, если на месте не оказалась ручка или листок бумаги.

Другой вариант, который у Маслоу не описан, но, на мой взгляд, также является результатом фрустрированной потребности в безопасности – это крайняя хаотичность жизни. Полная противоположность описанному выше поведению. Такой человек везде и всегда опаздывает, не может придерживаться расписания, меняет планы по несколько раз на дню. Его решения противоречивы и внезапны. Он постоянно меняет место проживания, никогда не сидит на месте. Любой распорядок вызывает раздражение и ощущение угрозы свободе.

Поведение на тренинге: такой участник беспокоится о том, чтобы всё соответствовало расписанию программы, он может сидеть с программой и следить за неукоснительным исполнением каждого пункта. Ему нужно заранее знать время перерывов и другие организационные моменты. Если кто-то из участников, и тем паче тренер, опаздывает, он впадает в сильное раздражение. Он придерживается установленного регламента и требует того же от других. Тяжело переживает из-за появления непредвиденных обстоятельств или новых участников. Если он знаком с каким-то методом или техникой, он будет отстаивать её использование именно в том виде, к которому привык. Творческие задания даются с трудом, обычно, он их втискивает в уже известные ему рамки.

Другой вариант в крайних проявлениях встречается редко. Обычно это люди, которые всегда опаздывают на тренинг, с перерывов и обеда. Им сложно уловить структуру, их мысли и действия хаотичны и разбросаны. Но если хаотичность мыслительной деятельности они так или иначе научились компенсировать, то опоздания являются настоящим бедствием для них и их окружения.

Поведение тренера: профилактические меры, направленные на появление недовольства у участников первого типа, являются гарантом того, что трудный участник попросту не возникнет. Для этого достаточно чётко осветить все организационные моменты: время и условия перерывов и обеда, варианты изменений этого времени (если нужно); оговорить поведение участников, если они опаздывают (ждут за дверью перерыва, входят и присоединяются к кругу, входят и ждут за кругом окончания упражнения и т.д.). Ещё раз предоставить программу тренинга, сообщить, что будет, когда и в каком виде, оговорить возможные изменения в программе. Подробно ответить на возникающие вопросы. Во время работы не настаивать, если новое упражнение вызывает тревогу, пусть делает так, как получается и как привык.

С участниками второго типа проблемы возникают тогда, когда участники первого типа или тренер начинают требовать от них невозможного: например, чтобы не опаздывали. Именно для этого придумываются санкции. С одной стороны, такие участники чего-то лишаются, и поэтому правила работают, с другой стороны, они не чувствуют себя загнанными в угол.

Потребность в принадлежности и любви

Характеристики: потребность в привязанности, безусловной любви, принятии, принадлежности семье, общности, близости и единения, потребность в дружеских отношениях.

Способы фрустрации в детстве (3-6 лет): отсутствие безусловной, главным образом материнской, любви; так называемые «холодные» матери, не дающие эмоциональной реакции на ребёнка. Равнодушие, ненужность ребёнка, «случайные» дети, дети-функции, которых «завели» для чего-то (удержать мужа, наладить отношения в семье, получить квартиру и т.д.), дети, обслуживающие брак родителей (триангулированные дети), все дети, которых не любят просто так, безусловно, просто потому, что они есть.

Выходы во взрослую жизнь: человек с фрустрированной потребностью в принадлежности и любви крайне зависим от наличия рядом человека, который принимал бы его таким, какой он есть. Он демонстрирует либо созависимое, либо противозависимое поведение. Он либо излишне привязчив и «сливается» в единое целое с другим человеком, либо никого не подпускает к себе близко. При слиянии такой человек теряет свою индивидуальность, полностью принимая чужой образ жизни и образ мыслей. Любая угроза слиянию вызывает тревогу и стремление максимально контролировать чужую жизнь. Если любимый или друг не находится на связи все 24 часа в сутки, ему кажется, что отношения на грани разрыва. Ему нужно получать звонки и сообщения каждые полчаса. Другие люди, окружающие любимого или друга, воспринимаются как угроза. Поэтому он делает всё, чтобы предмет любви оказался в одиночестве и принадлежал только ему. Он постоянно заслуживает любовь и не верит, что его возможно любить просто так.

Другой вариант – демонстрация внешне независимого поведения, когда человек не может устанавливать длительные, близкие и доверительные отношения. Он бежит от любого общения, где возможна привязанность. Он постоянно меняет партнёров, крайне легкомысленный в дружбе и пропагандирует «свободные» отношения. Любит устраивать «треугольники», чтобы за него боролись. Но отношений не прекращает, держит партнёра «на ниточке», давая туманные обещания и манипулируя им. Он также страшно боится остаться один, но и не хочет брать на себя ответственность за отношения. И в том, и в другом случае, основой общения с другими людьми является их отношение к нему, а не сам человек, интерес к нему.

Поведение на тренинге: данные участники могут демонстрировать различное поведение: от обожествления тренера до жесткой конфронтации с ним. Они могут быть очень привязчивы — пытаться дружить с ведущим, готовы всегда услужить, помогают ведущему. Защищают его от нападок, привлекают к себе внимание, хотят стать любимым ребёнком тренера. Вступают в сиблинговую конкуренцию с другими участниками за право находиться рядом с ведущим. Их активность чрезмерна и громогласна. Тренер может попасться на такое внимание, и позволить этому участнику защищать и любить себя, тогда он вступает сам в созависимые отношения с ним, что чревато серьезными последствиями: участник стремится полностью завладеть ведущим и ревниво относится к любому вниманию того к другим участникам. Возникает конкуренция и борьба, которая может запустить негативную групповую динамику. Если же тренер в какой-то момент устаёт и пытается слегка освободиться от такого внимания, он тут же получает обиду, конфронтацию, вплоть до ненависти.

При противозависимом поведении участник будет выжидать и порой демонстрировать полное равнодушие и холодность. Но как только он видит, что кому-то оказывается больше внимания, он сердится и может начать конфронтировать тоже, либо с тренером, либо, что более вероятно, с тем участником, которого он посчитал «любимчиком».

Конфронтация или уход – два наиболее часто демонстрируемых поведения трудных участников. По рисунку поведение при данной фрустрированной потребности и при потребности в признании схожи, однако, можно их различить по невербальному поведению. У человека в фрустрированной потребностью в принадлежности и любви взгляд всегда снизу вверх, этот взгляд ищет взгляда тренера, он заискивающий и просящий, с затаённым недоверием, порой отчаянием. Тело направлено в сторону ведущего, даже если участник на него не смотрит. Он, как локатор, улавливающий малейшие изменения тембра голоса тренера.

Поведение тренера: Давать любовь (здесь: принимать человека таким, какой он есть) многим тренерам бывает сложно, особенно если и у самих эта потребность фрустрирована, тогда возникает соблазн питаться любовью участников. Брать, а не давать. В этом случае возникает борьба за то, кто больше даст, как в жизни. Участник говорит: «Дай мне любовь!», — а тренер говорит: «Нет, ты дай!». В этом вся и сложность. Технически же это делать совсем просто: персональная улыбка, обращение, тёплый взгляд, если возможно — прикосновение, беседа в перерыве, вопрос о настроении или самочувствии, и участник удовлетворён. В особо сложных случаях, когда голод особенно силён, это нужно делать чаще и интенсивнее.

Принятие с установлением границ – основа поведения с такими участниками. Относиться немного как к ребёнку, который иногда шалит, выводя на взрослый уровень функционирования. Тренер дает посыл: «Я тебя принимаю любого. Но здесь ты взрослый и это здорово!»

Потребность в признании

Характеристики: потребность в самоуважении, устойчивой и высокой оценке собственных достоинств, уважении окружающих. Маслоу разделяет потребности этого вида на два класса:

1) Желания и стремления, связанные с понятием «достижение». Ориентация на внутреннюю оценку себя и своих достижений. Это ощущение собственного могущества, адекватности, компетентности, чувство уверенности в своей значимости, самоуважение.

2) Ориентация на внешнюю оценку своих достижений. Потребность в репутации и престиже, уважении окружающих, в завоевании статуса, внимания, признания, славы.

Способы фрустрации в детстве (с 6 лет до подросткового возраста). Обесценивание, которое может выражаться в разном поведении родителей от прямых высказываний, типа «это всё ерунда, никому не нужно, лучше бы пол подмела» до игнорирования достижений, успехов, когда не даётся никакой реакции, а разговор переводится на другой предмет: «Да, да, молодец, хороший рисунок, надо бы купить ещё один холодильник». Уничижение — от прямых оскорблений: «Ты ничтожество, ничего не можешь, бестолочь, тупица, никчёмный человек и.т.д» до косвенных: «Девочки всегда глупее мальчиков. Дело женщины – кастрюли и семья. Да, не всё даётся тебе, но ничего, можно очень хорошо зарабатывать дворником. Зато ты хорошо чистишь зубы, а математика – не твоё». «Рисунок хороший, только труба кривая и трава такая не бывает». Сравнение: с папой, мамой, дедушкой и т.д.: «Я в твоём возрасте учился лучше; дедушка в 7 лет уже зарабатывал на семью»; со сверстниками: «А Марина занимается ещё и музыкой, и танцами»; с идеальными представлениями: «По какому предмету пятёрка? А… по физкультуре?…» «А сколько в классе получили ещё пятерки? А… 15 человек? Вот если бы это была математика, если бы ты один получил пятёрку…».

Ещё один способ – это прямые послания, установки: «если что-то делать, то на отлично; если ты за что-то взялся, то должен делать это лучше всех, иначе не нужно и браться; нужно быть лучшим; никогда нельзя останавливаться на достигнутом; хвастаться плохо; будь скромнее, не выпячивайся и т.д.

Выходы во взрослую жизнь: человек с фрустрированной потребностью в признании может жить по разному.

1) Такой человек живёт по принципу «всё или ничего». Это перфекционист, который никогда не бывает доволен ни своими достижениями, ни реакцией на них окружающих. Он относится к своим успехам так же, как к ним относились его родители: обесценивает и принижает их; постоянно сравнивает себя с другими, постоянно недоволен тем, что и как делает; успехи игнорирует, а неудачи преувеличивает; ругает себя за малейшую оплошность; очень болезненно воспринимает критику и воспринимает любое замечание как критику; переживает по малейшим недочётам; испытывает разрушающую зависть к реальным и мнимым успехам других людей. Ему трудно начинать новое дело и трудно его заканчивать. Боязнь оценки заставляет оттягивать завершение под любыми предлогами. Он заставляет себя работать до изнеможения и, обессилев, ругает себя за лень и бездеятельность.

2) Другой «выход» — это отсутствие вообще какой-либо деятельности. Такой человек в основном живет мечтами, о том, как было бы хорошо, если бы он стал знаменитым. Здесь также работает принцип «всё или ничего», но сил даже начать что-то делать – нет. Ощущение бессмысленности каких-либо усилий обесточивает порывы. Такой человек настолько неуверен, что он на что-то способен, что даже не предпринимает никаких попыток. Такие люди довольствуются низкой должностью и маленькой зарплатой, в душе считая, что и этого они не достойны. Ни на похвалу, ни на критику не отзываются, только, может, самоуничижением, доходящим до абсурда. Могут возвести самоуничижение в принцип.

Поведение на тренинге: В соответствие с первым или вторым способом совладания с фрустрированной потребностью в признании, человек на тренинге будет вести себя по-разному. Первый тип участников часто вступает в конфронтацию с ведущим, но если при фрустрированной потребности в принадлежности и любви, его задача привлечь к себе внимание, то здесь – задача принизить роль тренера, утвердиться самому, заслужить признание, уважение окружающих, стать вровень с тренером. Он может спорить, доказывая свою правоту очень активно, обесценивать слова ведущего, игнорировать достижения и успехи других участников, отпускать шуточки и замечания; нарочито формально выполнять упражнения, всем своим видом показывая нелепость и глупость задания или вообще не делать задание, но нарочито. Причём, очень часто дело осложняется тем, что такой участник действительно много знает и многое умеет, и он не прощает оплошности ведущего, громко об этом заявляя.

При втором выработанном способе совладания с этой фрустированной потребностью человек тихо сидит в углу, мало говорит, на вопросы не отвечает, как правило, сидит в закрытой позе, обороняясь от возможной критики. При любом намёке на оценку «выпадает» из процесса и уже может не вернуться к работе, не участвует в упражнениях; он абсолютно пассивен.

Поведение тренера: Участников второго типа лучше не трогать на тренинге, пусть участвуют так, как они могут. Это не про игнорирование, а про право вести себя так, как им удобно. Можно обозначить свою позицию словами: «Хорошо, участвуй по мере возможности и желания, когда будешь готов». Если спокойно относиться к пассивности таких участников, то со временем, они, чувствуя безопасность, начинают постепенно работать. Здесь лучше не обращать внимания группы на то, что они изменили своё поведение, только взглядом давать поддержку и одобрение, и то очень аккуратно, никакого пристального внимания к тому, что и как они делают.

С участниками второго типа порой бывает сложно, в силу их активного поведения и реакции группы на это поведение. Здесь, конечно, нужно различать, какой вид признания для них более важен: самоуважение или признание окружающих. Различить это бывает довольно трудно, так как поведение схоже. Важным критерием является взгляд, который либо направлен вовнутрь, когда человек ищет ответ для себя и ему важно, чтобы его точку зрения приняли, так как она является его видением и пониманием, либо вовне, на группу, когда ищется поддержка и одобрение других. Опять же, трудным участник становится не сразу, а тогда, когда его потребность не получает своего удовлетворения. Сначала идут пробные посылы: вопросы, замечания по делу, и только потом, если от них тренер отмахивается, или начинает спорить, это превращается в борьбу не на жизнь, а на смерть. Если человек ориентирован на признание окружающих, то достаточно бывает подчеркнуть важность его замечания, обратить на это внимание группы, принять к сведению и отметить его глубину и точность. Ни в коем случае не спорить и не доказывать, что прав. Внешне это выглядит как поведение птицы какаду на жёрдочке, когда она кивает и кивает. Здесь даже немного утрированное внимание к словам такого участника и активная похвала приносит хорошие плоды.

Если для участника важно самопризнание, то активная похвала не столь важна, хотя и её нужно использовать. Главное здесь – уважительное отношение к замечаниям и комментариям, когда тренер использует такие обороты, как: «Это очень важно, что ты сказал, это очень интересно, замечательное наблюдение, я подумаю, что можно в данном случае предпринять, улучшить и т.д.».

Для участников с с фрустрированной потребностью в признании главным является то, что тренер не ставит себя выше, уважает их достижения, мысли и знания, что он готов к обмену опытом и благодарен за обогащение процесса.

Потребность в самоактуализации

Характеристики: соответствие собственной природе, стремление быть тем, кем он может быть; использовать весь свой потенциал и заниматься тем, что нравится и что получается; реализовывать свой талант, который у каждого есть.

Способы фрустрации в детстве (подростковый возраст): В подростковом возрасте ребёнок начинает пробовать себя в различных видах деятельности, чтобы сориентироваться в огромном море возможностей, которые открывает перед ним взрослая жизнь. Он начинает посещать различные секции и занятия, увлекается разными, часто диаметрально противоположными, сферами, бунтует против запланированного родителями будущего (бросает музыку, которой занимался с раннего детства, уходит из секции, чуть не дойдя до звания мастера спорта и т.д.). Родители заставляют ребёнка заниматься тем, что им кажется полезным и нужным для получения профессии, переламывают желание бросить давнишнее занятие, требуют последовательности в выборе, запрещают ходить на занятия, которые, как им кажется, не будут полезны в выборе профессии. «Вначале получи профессию (поступи в институт), а потом уже пой, пляши, рисуй и занимайся всякой другой ерундой. Часто родители успевают увлечение, которое может перерасти в сферу профессиональной деятельности, превратить в обязанность, обрубая на корню свободу и наслаждение. Они начинают контролировать выполнение работ, заставлять заниматься этим делом, чем отвращают ребёнка от увлечения.

Выходы во взрослую жизнь: человек занимается не своим делом. Он либо ненавидит свою работу, либо у него нет к ней таланта, либо и то, и другое. К счастью, в наше время возможна резкая смена сферы деятельности, однако далеко не каждый может решиться на такой смелый шаг. Особенно это касается мужчин, когда на них лежит забота о семье, а он понимает, что его совсем не устраивает то, чем он занимается. Такой человек чувствует себя уставшим и неудовлетворённым, его многое раздражает, он завидует людям, которые счастливы в своей деятельности. Они могут быть желчны и сварливы, апатичны и безынициативны.

Поведение на тренинге: Самый сложный клиент с такой фрустрированной потребностью оказывается на тренингах, которые проводит организация, где он работает. Ему ничего не нужно, ничего не интересно. Он хочет, чтобы его не трогали, ему скучно. Вести себя он может по-разному: тихо сидеть в углу и вяло выполнять задания, заниматься своим делом, либо начать развлекаться, заводя тренера и членов группы на конфронтацию, споры и ссоры.

Поведение тренера: Данную потребность невозможно удовлетворить на тренинге. Поэтому задача – нейтрализовать этого клиента. Если сидит тихо и не мешает – пусть сидит и делает вид, что работает. Если пытается развлекаться, пресекать, не особо заботясь о его чувствах. Можно обращаться к нормам группы, правилам поведения, прямо договариваться, что он может не работать, но и не должен мешать работе других.

Таким образом, трудным участник становится тогда, когда его потребность игнорируется, не удовлетворяется. Если эта потребность резонируют с такой же фрустрированной потребностью у тренера, то возникает большая вероятность того, что тренер и участник вступят в противоборство за право удовлетворить свою потребность либо за счет друг друга, либо за счет группы.

Литература

1. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. – СПб.: Евразия, 1999.
2. Малер М.С., Пайн Ф., Бергман А. Психологическое рождение человеческого младенца: Симбиоз и индивидуация. – М.: Когито-Центр, 2011.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Психодраматическая группа — моя любовь на всю жизнь

Администрация конференции Интересующимся психологией, Психодраматистам , ,
Психодраматическая группа — моя любовь на всю жизнь
Ободовская Юлия

Ободовская Юлия

Психодраматическое образование 3я ступень обучения психодраме, сертификат МИГИП. 2008-2012 Московский Институт Гештальта и Психодрамы, 1ая и 2ая ступени обучения психодраме. Сертификат МИГИП. 2015-2017 Московский Институт Гештальта и Психо...

Скоро будет 10 лет как я участвую в психодраматических группах. Вспоминая первую свою группу, думаю, как сильно поразил меня метод. У меня уже тогда был опыт гештальттерапии и системной семейной терапии, но психодрама потрясла меня до самой глубины не только души, но и всего моего организма. Мое ощущение тогда было таким, что этот метод способен работать быстро и масштабно, всего одна драма может запустить кардинальные изменения в моей психике и в организме в целом.

Спустя 10 лет понимаю, что те мои первые впечатления не были ошибочными. Благодаря психодраме изменилась я сама и меняются мои клиенты. Я часто слышу от них похожие отзывы: «за небольшое время мы с тобой сделали так много» или «наконец-то мы сделали то, что не удавалось сделать долгое время».

психодраматическая группа

Психодрама — один из старейших методов психотерапии и благодаря своим качествам и эффективности уже почти 100 лет сохраняет свою актуальность.

Что же полезного делает психодрама и за счет чего метод так хорошо работает? На мой взгляд, можно выделить шесть основных терапевтических или «лечебных» факторов психодрамы:

1. Встреча с реальными чувствами, их проживание и отреагирование в настоящем времени.

Наша жизнь и события в ней порой вызывают большое количество самых сильных чувств. Они могут быть очень интенсивны и неоднозначны, часть из них не принято или небезопасно проживать и показывать в семье и обществе: не всегда понятно, каким образом это можно сделать, чтобы сохранить и себя, и отношения одновременно. Психодрама дает возможность клиенту ощутить, осознать, пережить и отреагировать свои реальные чувства в настоящем времени в безопасной обстановке группы. Это меняет человека изнутри, высвобождает много энергии.

2. Возможность увидеть и прожить ситуацию в роли оппонента.

В любом конфликте человек, как правило, так сильно захвачен своими эмоциями и фантазиями про мотивы и поступки своих оппонентов, что ему трудно сочувствовать или более реалистично оценить ситуацию с другой стороны. Психодрама дает возможность человеку увидеть ситуацию глазами своего оппонента, прикоснуться к чувствам из его роли. Вернувшись в свою роль, он обнаруживает, что его эмоциональное состояние изменилось под влиянием того, что он почувствовал в роли другого. Иногда этого действия бывает достаточно, чтобы и в реальной жизни начать вести себя по-другому.

3. Возможность посмотреть на ситуацию со стороны.

Любую свою трудность человек проживает, находясь внутри какой-то ситуации и каких-то отношений. Мы часто говорим, что «со стороны виднее», но посмотреть на свою ситуацию со стороны не так-то просто — в сильных эмоциях отстраниться практически невозможно. Психодрама обладает техническими средствами, которые позволяют это сделать, благодаря чему клиент может менее эмоционально проанализировать свою ситуацию, понять, какие роли в ней играют все участники, какие у них основания для тех или иных действий. Очень важно, что со стороны гораздо проще осознать свою роль и свой вклад, понять что можно поменять в своем поведении, чтобы изменить ситуацию в целом.

4. «Лечение группой».

Психодраматическая группа – это особенный организм. Она как и любая психотерапевтическая группа представляет собой безопасную модель мира, где значительно ниже цена ошибки или обострения реальных отношений. Здесь все «равны» — все пришли, чтобы получить помощь или поучаствовать в историях других людей. В группе есть возможность увидеть разные варианты решения жизненных проблем, и тем самым расширить видение своей ситуации. В психодраматических группах складываются, пожалуй, самые теплые и эмоциональные отношения между участниками в первую очередь за счет сопричастности всех к работе каждого. Так устроена психодрама — все работают на каждого и каждый на всех, поэтому возникает особенная близость и связанность. Такие отношения сами по себе «лечат», являются мощным источником поддержки и вдохновения для изменение себя и своей реальной жизни.

5. Реализация внутренних импульсов в действии.

Психодрама как никакой другой метод сильно направлена на то, чтобы клиент мог почувствовать свою спонтанную реакцию, опробовать, оценить, как это повлияло на ситуацию. Не менее ценно и то, что в психодраматических работах человек может дополнить, достроить тот опыт, которого в жизни не хватило в прошлом. Это помогает завершить какие-то травматичные переживания прошлого и по-новому отнестись к настоящему. В психодраме можно моделировать и экспериментировать со своим будущим. Такой опыт помогает человеку начать творчески подходить к своей жизни и ее трудностям, развивать адаптивность и стрессоустойчивость в обычной жизни.

6. Многоуровневая структура воздействия

Метод устроен так, что в работу одновременно включаются все уровни психики человека: телесные ощущения, эмоции и чувства, мышление и поведение. Благодаря такому комплексному воздействию, активизируется саморегуляция организма, увеличивается скорость, сила и глубина необходимых ему изменений, усиливается стойкость достигнутых результатов.

Помимо высокой эффективности и пользы, психодраматическая группа — это огромное удовольствие. Психодрама основана на игровой деятельности, а играть все любят с раннего детства, никакая другая деятельность не приносит столько удовольствия вне зависимости от возраста. В ходе драмы у участников может быть много разных чувств от радости до горя, но никогда не бывает скучно.

Последнее о чем хочется сказать, что психодраму всегда сопровождает что-то необъяснимое и волшебное. Многообразие и уникальное сочетание терапевтических факторов этого метода создает особую атмосферу в психодраматической группе и оказывает такое воздействие на психику человека, которое часто воспринимается как чудо. Поэтому приглашаем вас вместе с нами окунуться в «волшебный мир» потрясающего, нашего любимого, метода психодрамы.

Источник

Мама или профессионал: взгляд психодраматиста

Администрация конференции Интересующимся психологией, Психодраматистам , ,
Мама или профессионал: взгляд психодраматиста

Ободовская

Ободовская Юлия

Специализация: бесплодие и беременность; Психология родительства до 3х лет жизни малыша; Отношения в семье; Беспокойство и тревога; Психосоматические расстройства; Поиск себя и самореализация; Терапия супружеских и детско-родительских пар.

Ура, сегодня понедельник, мой выходной, все домашние дела уже переделаны, и я могу позволить себе в кои-то веки забрать ребенка из сада. С моим рабочим графиком я делаю это редко.

С этим радостным настроением подхожу к калитке в ограде детского сада, куда ходит моя 3хлетняя дочь, дергаю за ручку и понимаю, что она закрыта. В недоумении начинаю вспоминать, когда я была тут последний раз — 2 недели, нет 3, нет, наверное месяц назад, тогда калитка открывалась. Тревожась и продолжая дергать за ручку, слышу чей-то голос с территории: «там кнопка, нажмите, и Вам откроют». «Вот ведь, кнопку сделали, а я пропустила» — думаю я и ловлю себя на некоторой неловкости, захожу и вижу чью-то бабушку, которая мне подсказывала. При виде бабушки моя неловкость возрастает, начинаю отчетливо опознавать в себе стыд про то, что я так редко появляюсь в детском саду. Все-таки, хорошая мать должна если не отводить, то забирать-то уж точно, потому что ребенок — самое главное в ее жизни.

Вопреки всякому здравому смыслу, аналогично чувствую себя неловко, когда читаю о мамах, сидящих дома с детьми, которые вообще не водят их в детский сад, сами занимаются их воспитанием и обучением. В моей родительской семье, конечно же, водили детей и в ясли, и в детский сад, но при этом все время подчеркивали, что другого выхода не было, мама должна была работать. Напрямую я никогда ни от кого не слышала, что бабушка или мама хотели сидеть дома с детьми, а не работать, но это как-будто подразумевалось. Да и вообще, мама всегда с работы уходила вовремя и прибегала домой так, что по ней можно было часы сверять. Поэтому у меня в памяти четко отложились приоритеты хорошей мамы — сначала дети, а потом уже работа. Что же делать мне, если я — другая, мне важно реализовать себя в профессии? Могу ли я быть при этом достаточно хорошей мамой для своего ребенка? Как перестать все время винить или стыдить себя за то, что моя работа может быть так же важна для меня, как и воспитание ребенка?

Многие работающие женщины сталкиваются с неприятными чувствами вины или стыда, когда выбирают работать, а не посвящать все свое время детям. Источником этих неприятных чувств является внутренний конфликт между ролями женщины-матери и женщины-профессионала, в котором женщина-мать, как правило, сильнее. Роль женщины-матери в нас намного лучше развита — она древнее, ей десятки тысяч лет, она передается от женщин к женщинам каждой девочке, от мамы и бабушки, осваивается в ранних детских играх в дочки-матери. А вот роль женщины-профессионала в историческом ракурсе молода, ей всего-то чуть больше 100 лет. Конечно, аргументов, традиций, внутренней и внешней поддержки у нее не успело накопиться столько, сколько у ее антагониста, роли женщины-матери.

Почему встает вопрос «кто кого?» — да потому, что они по сути совершенно разные, и одновременно быть в роли матери и профессионала невозможно. В роли матери женщина сосредоточена на ребенке, его потребностях, на взаимодействии с ним, она не получает за это ничего, кроме удовлетворения собственной инстинктивной потребности давать любовь и заботу и удовольствия от этого процесса. Кроме того, в ней она совершенно добровольно и бесплатно время от времени терпит страх, стыд, вину, бессилие, разочарование и прочие неприятные переживания и состояния. Однажды, взяв на себя роль матери, отказаться или снять ее с себя навсегда эмоционально почти невозможно — слишком глубокие корни она пускает в каждую клетку женского организма. Роль матери делает женщину любящей, принимающей, заботливой, гибкой, подстраивающейся, женственной, дающей.

Роль профессионала требует концентрации на контакте с предметом профессии и на людях, вовлеченных в то же дело, за это всегда полагается вознаграждение в виде зарплаты, соцпакета и чувства нужности и востребованности, а также удовольствия от процесса и/или результата деятельности. Роль профессионала снимается, как правило, куда легче: с любой работы можно уйти, можно взять отпуск или вообще переквалифицироваться и заняться чем-то другим. Эта роль требует от женщины проявлять совсем другие, больше характерные для мужчин, качества — быть решительной, целеустремленной, уверенной, деловой, агрессивной в хорошем смысле этого слова, берущей, а не дающей.

Сталкиваясь внутри женщины, эти две роли начинают выяснять, кто главнее, у какой есть приоритет. Современной работающей женщине приходится выбирать, на что тратить свои силы и время, и в каком объеме. Также часто приходится с легкостью менять эти роли: в минуты перевоплощаться из матери в профессионала и обратно.

Проблемы возникают, во-первых, тогда, когда временные и пространственные границы между этими ролями недостаточно хорошо выстроены и роли начинают мешать одна другой. Например, если я работаю дома, меня все время раздражает, что толком ни по работе сделать что-то путное не удается, ни с ребенком побыть нормально и с удовольствием. Во-вторых, когда возникает некоторое застревание в какой-либо роли, трудно снять ее и войти в другую, есть недостаток навыка перевоплощения. Мне, например, трудно работать даже по скайпу из дома, для того чтобы войти в роль профессионала важно «сменить» домашние стены на кабинетные. И в-третьих, когда хозяйка недостаточно поддерживает или принимает какую-либо из ролей в данный момент времени. Например, если роль профессионала женщиной до конца не принята и временами не поддержана из-за сильного влияния семейной установки «дети — важнее всего в жизни», то такая женщина будет испытывать сильную вину/стыд всякий раз, перевоплощаясь из мамы в профи.

Что делать, если Вы обнаружили у себя конфликт ролей мамы и профессионала? Как и во всяком конфликте, необходимо объявить перемирие и заключить мирный договор. Для этого необходимо посмотреть на этот конфликт, выслушать каждую сторону, позволить ей быть, поддержав ее, дав ей выразить свои эмоции и выяснив, в чем она нуждается. Важно обсудить границы каждой роли в пространстве и времени, прийти к соглашению обеих сторон. Найти способы более легкого перевоплощения, если Вам это дается непросто, помогают соответствующие каждой роли макияж, одежда, поза или движения тела.

Предлагаю небольшое упражнение для исследования Ваших ролей мамы и профессионала. Сядьте, закройте глаза и представьте себя мамой со своим малышом, дайте волю своему воображению, посмотрите, что Вы делаете, какая Вы, как Вы двигаетесь, какие слова говорите, как себя чувствуете. Откройте глаза, возьмите лист бумаги и нарисуйте животное, которое у Вас ассоциируется с тем, какая Вы мама. Отложите этот лист, снова закройте глаза и представьте себя на работе: что Вы там делаете, какая Вы, как двигаетесь или в какой позе сидите, как Вы себя чувствуете. Возьмите другой лист и нарисуйте животное, которое Вы ассоциируете с собой на работе. Теперь возьмите оба рисунка в руки. Как думаете, какие у Ваших животных взаимоотношения, в чем проблема каждого, почему они конфликтуют, в чем нуждаются от Вас, чтобы им было хорошо. Что Вам удалось узнать о своих ролях мамы и профессионала в этом упражнении? Что Вам хочется сделать в жизни в связи с этим?

Представьте себе диалог между этими животными (таких персонажей еще можно назвать субличностями). Что хочет каждый из них, чтобы его жизнь была проще? Что он может попросить у оппонента? Как может выглядеть компромисс? Попробуйте услышать каждую сторону и принять мудрое решение. И тогда равновесие в душе и баланс в жизни восстановятся!

Источник

Поговорим с тревогой по душам

Администрация конференции Психодраматистам , ,
Поговорим с тревогой по душам

Ободовская

Ободовская Юлия

Специализация: бесплодие и беременность; Психология родительства до 3х лет жизни малыша; Отношения в семье; Беспокойство и тревога; Психосоматические расстройства; Поиск себя и самореализация; Терапия супружеских и детско-родительских пар.

Психодраматическая зарисовка

Действующие лица:
Я — тревожный человек,
Тревога — его тревога.
Действие происходит во сне.

Тревога: Прием, слышишь меня?

Я (с досадой): Опять ты!

Тревога: Да, это опять я. У меня к тебе есть разговор, может, выслушаешь меня, наконец?

Я (с раздражением): Слушай, отстань, достала уже, дай хоть поспать нормально. Сколько можно меня доставать! Мне, вообще-то, сейчас отдохнуть нужно, завтра много дел.

Тревога (устало): Уже и не знаю, как и когда к тебе прийти. Прихожу вроде достаточно часто, а ты все не хочешь услышать! Я уж пробовала с тобой по-всякому: тормошила, напрягала, заставляла суетиться, путала мысли — не помогло, потом кружила голову, напрягала спину, поднимала давление — опять ничего от тебя. Все время хочешь меня заткнуть: то орешь на кого-то, кто под руку попался, то квартиру по десятому разу убираешь, то на форум пойдешь на меня жаловаться, то дышать как-то странно начинаешь. Но почему-то в твою голову не приходит одна простая мысль: выслушай меня. Может, хоть сейчас выслушаешь, все равно уже говорим, а?

Я (со злостью): Слушай, ты меня достала. У меня и так полно проблем и дел куча, а тут ты еще, какого черта. Ты еще смеешь мне говорить, что ты со мной делаешь. Я устала уже от этого, прекрати сейчас же. Ты мне мешаешь, мне надо делами заниматься, а тут ты просто меня парализуешь, не говоря уже обо всех неприятных ощущениях.

Тревога: Да, я ради тебя стараюсь. Ты несправедлива. Я помочь хочу, а ты меня ругаешь.

Я (скептически): Интересно, пока только одни проблемы из-за тебя. Не верю.

Тревога (с заботой): Я тут затем, чтобы защитить тебя, предостеречь, помочь получить то, что ты хочешь.

Я (с досадой): Слушай, не нужны мне твои старания, я и без тебя справлюсь.

Тревога: Уже не справляешься. В том-то и дело, что уже не справляешься, именно это я тебе и хочу сказать.

Я (подозрительно): Возможно, ну давай тогда рассказывай.

Тревога (с облегчением): Фу, ну наконец-то, достучалась. Слушай…

Комментарий психодраматиста к сцене

Это сцена из внутренней жизни человека, который живет с тревогой уже достаточно продолжительное время. Отношения между ролями напряженные. Суть конфликта в том, что Я считает Тревогу исключительно вредной, она и правда причиняет ему физический дискомфорт, который, скорее всего, затрудняет его жизнь, а Тревога прибегает к этим крайним мерам с самыми лучшими намерениями в связи с тем, что Я относится к ней исключительно отрицательно и пытается ее избегать. Напряжение находит разрешение, как только Я, наконец, понимает, что Тревога имеет какое-то важное и ценное для него сообщение и пытается помочь и защитить его от чего-то.

Что такое «тревога» и какой она бывает?

Тревогой обычно называется состояние неясного беспокойства по поводу будущего. Проявляется тревога по-разному. Вот, например, пять испытанных мной состояний, многие люди, испытывающие тревогу, будут описывать что-то примерно похожее:

1. Тревога, связанная с конкретным событием в ближайшем будущем. Например, сдача экзамена или собеседование при приеме на работу. Может проявляться как волнение или постоянное внутреннее напряжение, при полном внешнем спокойствии. При такой тревоге тело, как правило, напрягается в верхней части — плечи, спина, шея прямо скованны, голова гудит, скулы напряжены, дыхание прерывистое. Мысли скачут, в сознании — суета.

2. Тревога про потенциальную угрозу моему благополучию. Внутри — слегка истеричное состояние: «не знаю, что делать», «ну, как же мне жить», «как я справлюсь» и т. п. Тогда у меня появляется очень много злости к тому, кого или что можно обвинить в этом. Сильно напрягаются руки и скулы. Мне приходится прилагать очень много усилий, чтобы эту злость сдержать, ибо она, как правило, не очень адекватна.

3. Другое состояние, когда мысли, вроде, спокойные, особенной эмоциональности нет, но тело напряженное, при этом напряжение в ногах, особенно — в коленях и бедрах. Если тело «отпустить», то я побегу далеко-далеко. Про что тревога при этом, понять не так просто.

4. Еще один вид моей тревоги, когда я вдруг осознаю, что что-то плохое должно случиться. Что — непонятно, но точно что-то будет. Такое странное предчувствие с угрожающим ощущением неотвратимости надвигающейся опасности. Как будто тучи сгущаются на небе, хотя в реальности светит солнце. У этой тревоги тоже нет конкретного фокуса.

5. И последний вариант, когда реагирует только тело, например, приступом резкого снижения давления, сильным головокружением и тошнотой. При этом, сейчас нет конкретной ситуации, с которой это можно связать, не приходят никакие мысли, которые помогли бы осознать, почему со мной сейчас происходит именно это.

Тревога — это проявление оборонительного инстинкта, заложенного природой. Ее функция — предупреждение об опасности, когда фокус этой опасности еще не очевиден. Если смотреть на этот процесс глазами тревоги, то она как бы говорит — время обратить внимание на себя, понять, что есть угроза благополучному существованию, необходимо сконцентрировать свои силы для того, чтобы найти фокус этой угрозы и ее удалить или хотя бы предпринять меры по ее предупреждению.

Тревога всегда направлена в будущее. Хотя питать ее может какое-то событие в прошлом, которое никак не выходит из головы, но тревога при этом все равно про будущее (ну, например, про то, что может быть последствием произошедшего события, или про то, что такое может произойти еще раз). Хорошая новость: в настоящем, в здесь-и-теперь, тревоги нет, и это подсказывает способ от нее отвлечься — а именно — сконцентрироваться на проживании в здесь-и-теперь. Однако такой способ дает только временное облегчение, т. к. даже очень тренированный человек не может 24 часа в сутки жить в здесь-и-теперь.

Борьба с тревогой усиливает внутреннее напряжение

К тревоге, как правило, относятся очень плохо, потому что она причиняет физический дискомфорт, особенно, если речь идет о ВСД (вегето-сосудистой дистонии) или ПА (панических атаках). Самое главное: тревога нарушает наш контакт с реальностью, она мешает полноценно заниматься тем, что важно сейчас. Человек в тревоге как будто здесь и как будто не здесь. Когда нарушается контакт с реальностью, то сужается зрение, нарушается контакт с окружающими людьми. Кроме того, люди, испытывающие тревогу, часто ругают себя за это и стараются ее скрыть, ощущая себя неполноценными, неуспешными или даже больными.

Говорят, что если тревога является волнением перед каким-либо событием и не мешает Вашему участию в нем, то тогда тревога здоровая, а если тревога существенно мешает Вашей жизни и/или не связана с каким-то конкретным событием, то она невротическая и с ней необходимо бороться. Мое мнение, что механизмы у обеих тревог сходные, а вот осознанность разная. Чем меньше осознанность тревоги, тем хуже контакт с реальностью и тем больше энергии отнимается у организма на ее поддержание. Организм, как будто, все время настороже и готовится отразить опасность, выделяется адреналин и т. д., но фокус тревоги не найден, поэтому разрядки произойти не может. Кроме того, поскольку люди, как правило, начинают бороться с тревогой сознательно и бессознательно, то тратят много сил еще и на эту борьбу. Если подавление тревоги происходит бессознательно, то возникают психосоматические проявления.

Сознательная борьба с тревогой, в большинстве случаев, сводится либо к отвлечению от нее, либо к ее временной остановке. Получается как в сцене, описанной выше: тревога стучит в наше сознание, чтобы что-то сказать, а мы ее игнорируем или прогоняем, часто злимся на нее, что она вообще есть. Поскольку это все происходит неосознанно, то внутреннее напряжение только возрастает и добавляется к тревоге.

Что делать с тревогой?

Тревога проходит сама в двух случаях:

1. Будущее, про которое была тревога, становится настоящим. Например, Вы волновались, как пройдет Ваше публичное выступление, Вы начали выступать и тревога снизилась и исчезла совсем к концу Вашего выступления;

2. Тревога «прожита»: Вы обратили на нее внимание, позволили себе побыть в этой тревоге, прислушались к ней, прочувствовать ее, нашли ее фокус, и наметили или приняли необходимые меры по устранению угрозы.

И в том, и в другом случае иногда получается справиться со своим состоянием самостоятельно, а иногда необходима помощь психолога. Например, если волнение перед событием зашкаливает и мешает Вам полноценно в нем участвовать, можно заранее вместе с психологом смоделировать будущее и «прожить» свою тревогу. Самое главное, чем может помочь психолог, — это как раз осознать фокус тревоги, понять суть ее сообщения, проработать меры по устранению угрозы и воплотить их в жизнь.

О чем может сообщать тревога?

Сообщения могут быть самыми разными, но они всегда связаны с угрозой безопасности в самых разных областях нашего существования. Например: жизнеобеспечение себя и близких, их жизнь и здоровье, собственные ценности, представления о себе и окружающих, взаимоотношения с близкими, отношение к себе, самореализация, смысл жизни. Поэтому, прежде чем бороться с тревогой и пытаться ее остановить или устранить, давайте попробуем выслушать ее и быть ей благодарными за то сообщение, которое она нам пытается передать. Ведь эта ценная информация по каким-то причинам не может дойти до нас другим способом.

В заключение хочу предложить короткое психодраматическое упражнение всем «борцам» с тревогой, которое помогает существенно снизить внутреннее напряжение и поменять состояние, если Вам это срочно необходимо и сейчас не до определения фокуса тревоги.

Вам понадобятся два стула (при определенной тренировке можно заменить один стул на какой-нибудь предмет). Далее порядок действий такой:

1. Если Вы в тревоге, то сядьте на 1-ый стул и «отдайтесь» своему состоянию (почувствуйте, что с Вами происходит прямо сейчас), посидите пару минут, обратите внимание на тело, что вы ощущаете, что чувствуете, какие мысли приходят в голову, попробуйте все осознаваемое проговорить вслух.

2. Когда все, что Вы могли на данный момент, Вы осознали, и почувствовали некоторое облегчение в теле, пересядьте на 2-ой стул. Представьте, что Ваше тревожное состояние осталось на 1-ом стуле, и, обращаясь к нему, произнесите текст примерно такого содержания (лучше найти собственные слова, соответствующие Вашему состоянию): «я понимаю, что ты делаешь со мной, я слышу про что ты мне говоришь, я обязательно вернусь к этим вопросам позже (лучше назвать конкретное время), а сейчас мне нужно сделать … (скажите про то, что реально Вам сейчас нужно делать и чему Ваша тревога мешала); спасибо, что предупреждаешь меня, для меня это действительно важно».

Если Вы используете предмет, то сначала берете его в руки, а потом откладываете. Далее встаете со 2-го стула и идете заниматься тем, что для Вас сейчас важнее. И не забудьте разобраться с тревогой, как обещали, иначе в следующий раз будет сложнее воспользоваться этим упражнением.

Источник

Наследство предков: как мы его получаем и передаем

Администрация конференции Психодраматистам , , , ,
Наследство предков: как мы его получаем и передаем

Работа с семейной историей, со связями поколений и с тем, как опыт наших предков влияет на нашу повседневную жизнь, наши привычки и образ мыслей, давно является предметов исследования и работы в психодраме. Сразу вспоминается имя Анн Анселин Шутценбергер — психотерапевта, групп-аналитика и всемирно известного психодраматиста, создателя термина «психогенеалогия». Которая в своих книгах «Синдром предков: трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы», «Психогенеалогия. Как излечить семейные раны и обрести себя» и в других, делится результатами двадцатилетней научной деятельности и клинической практики по изучению темы рода и работы с нею как психодраматерапевт. Авторы статьи приводит опыт работы с этой темой в своей терапевтической группе.

Жуковская

Жуковская Татьяна

Специализация: помощь будущим мамам (в том числе и работа с бесплодием). Родительско-детские отношения. Также темы одиночества, детско-родительские отношения в родительской семье, трудности в паре, трудности переживания чувств стыда, страха, тревожности, злости, вины и тд.

Ободовская

Ободовская Юлия

Специализация: бесплодие и беременность; Психология родительства до 3х лет жизни малыша; Отношения в семье; Беспокойство и тревога; Психосоматические расстройства; Поиск себя и самореализация; Терапия супружеских и детско-родительских пар.

Тема передачи опыта предков интересует многих. Для нас эта тема носит большой личный смысл, нам важно знать историю своего рода. В контакте с древом рода нам удается лучше понять свои корни и через это понять себя, свои реакции и поступки.

А с профессиональной точки зрения можем сказать, что многие трудности, остановки, выборы, даже фокус видения проблем клиента связан именно с тем, какой опыт предков и как тот усвоен его психикой. Опыт предков влияет на чувства и потребности клиента, на то, как они проживаются, какие рождают импульсы, как эти импульсы реализуются.

Как же происходит влияние опыта предков, как он передается из поколения в поколение? Есть всегда некоторая мистическая аура над этой передачей — просто потому что мы не понимаем, как физически это может происходить, насколько вообще это реально. Мы попробуем показать, что в этой передаче нет никакой мистики, а все дело в способности человека легко присоединяться к эмоциональным процессам близких людей.

Давайте начнем с личного примера из истории рода одного из авторов нашего тренинга Татьяны:

Я и мои родители

В моей семье, сколько я помню всегда было принято готовить много еды. Особенно это проявлялось на праздники. Еды было столько, что ее невозможно было съесть за один раз, мы обычно сильно объедались и еще оставалось на ближайшие дни.

Еда была очень сытная и жирная: жареный гусь или утка, большой кусок запечённой свинины, рыба в разных видах, несколько мисок с холодцом (забавно, что больше одной на стол конечно не ставили), салаты, несколько гарниров, закуски, ну и, конечно, много домашней сладкой выпечки.

Съесть все это было невозможно. Я не задумывалась почему так, считала, что это такая традиция в нашей семье, такие мы хлебосольные. Видеть такой стол было очень приятно, появлялось сильное возбуждение и какое-то успокоение.

Ходить в гости было принято обязательно с чем-то вкусным. А если кто-то приходил к нам, то накрыть ломящийся от еды стол было просто законом. Альтернативы не только не рассматривались, но и любые вопросы, типа: «зачем так много еды?», пресекались на корню словами, пристыживались взглядом и негодованием. При этом внутри рождалось непонятное чувство тревоги.

Муж

Когда я вышла замуж, оказалось, что у моего мужа было совсем другое отношение к хлебосольству. Он искренне считал, что стол накрыть, да и приготовить можно и вместе с гостями, говорил: «да и не объедаться же они приехали». Меня просто выбивало из колеи, что просьба купить продукты часто выполнялась в самый последний момент. А сами ингредиенты, из которых предполагалось еще много чего приготовить, иногда появлялись вместе с гостями, да и не в полном составе и нужном количестве.

Моему непониманию не было предела. Я сильно расстраивалась и чувствовала, что буквально рушится мир, опускаются руки и прийти в себя очень сложно. Было даже трудно смотреть гостям в глаза. В результате через несколько таких срывов подготовку стола и все с этим связанное я взяла на себя и уже не просила о помощи.

наследство предков

Бабушка

В детстве моя бабушка рассказывала, что они жили во время голодомора в Поволжье и у нее было много братьев и сестер. Почти все из них умерли от голода. Остались только она вдвоем с сестрой. Близость смерти и счет умерших был такой большой, что моя бабушка, будучи тогда еще маленькой, не могла точно сказать, сколько близких умерло.

Помню, она рассказывала много историй про то, как они искали еду, как ели траву и собирали кору с деревьев, как не понятно, из чего, включая опилки, делали хлеб. Как нашли на на пустыре дохлую свинью, которая уже вздулась. Моя прабабушка наготовила из нее много еды, наварила, нажарила, все наелись, и потом всех рвало.

Я и моя связь с родом

Я никогда не связывала эти две темы из истории своей семьи. Они как-то совсем раздельно существовали в моем внутреннем мире. С одной стороны — смерть от голода моих родных, бабушкиных родных сестер и братьев, чудо ее выживания, частые похороны умерших, страх и горе, с этим связанные. С другой стороны — совершенно необъяснимая потребность моей семьи наесться, несмотря на сытую жизнь, наличие большого домашнего хозяйства, съестных запасов и традиции хлебосольства. И я уже третье поколение семьи, не знающее голода.

Однажды, исследуя свою связь с родом, я к своему удивлению соединила эти две вещи. Мое ощущение было сродни внутреннему открытию. Мне было сложно поверить, что это все настолько связано. Оказалось, что традиция хлебосольства это про смерть в прошлом и страх умереть с голоду в моем роду.

Это открытие и дальнейшая личная работа по исследованию этой связи и отделению себя от чувств и опыта моей бабушки помогли мне пересмотреть отношение к еде и сделать неосознанное поведение понятным. Теперь я позволяю себе решать, как я хочу накрыть стол, что приготовить и что съесть. Это стало моим собственным выбором сделать для себя или для бабушки, в ее память и уважение к ней и тем смертям, что были в моем роду.

И сейчас, смотря на большой накрытый стол у своих родителей на праздниках, я уже не задаюсь вопросами. У меня нет внутреннего конфликта. Я с благодарностью принимаю это как подарок и заботу. С удовольствием говорю родителям спасибо. Я внутренне посылаю сочувствие и благодарность своей бабушке. И, главное, я позволяю себе есть столько, сколько хочу и считаю нужным.»

Согласитесь, эта история вызывает сильные чувства, потому что очень характерна для истории российских семей 20 века.

Давайте теперь проанализируем этот пример с точки зрения межпоколенческой передачи семейного опыта. Таня унаследовала от бабушки определенное отношение к еде, связанное с ее непосредственным жизненным опытом (опытом голода). Чувства, которые передались Тане — страх смерти в ситуации отсутствия еды и сильная тревога в ситуации, угрожающей отсутствием еды. Поведение, которое помогает с этими эмоциями справиться, даже выросло в определенную традицию — избыточно много готовить и много есть.

Как Таня унаследовала это все от бабушки?

У детей, начиная с младенчества, действует генетически заложенная программа — запоминать и копировать все проявления своих родителей. Эти проявления включают не только действия и слова, но и эмоциональные реакции, т.е. отношение к чему-либо или кому-либо.

Дети делают это инстинктивно, неосознанно. Поэтому хотим мы того или нет, у нас в бессознательном оседают все родительские эмоциональные и поведенческие реакции. Наши родители их унаследовали в свою очередь от своих родителей и так далее.

Если в детстве нам пришлось много и тесно общаться с бабушками или дедушками, то многое мы получили от них не через родителей, а напрямую. И вместе с этим стали «счастливыми обладателями» поведенческих и эмоциональных реакций прабабушек и прадедушек или даже пра-прабабушек и пра-прадедушек.

А как про вас?

Случалось ли вам замечать у себя или у кого-то из друзей или знакомых какие-нибудь совершенно удивительные необъяснимые привычки или действия? Попробуйте понаблюдать за собой в течение дня и попытаться объяснить свои самые привычные автоматические действия.

Наверняка, найдутся такие, которые объяснить невозможно: например, держите вы дома двери закрытыми или открытыми, стелите вы на стол скатерть или клеенку, любите сахар кусковой или песочный, разрезаете хлеб вдоль или поперек, рубите овощи в салат крупно или мелко, выходите встречать к двери вернувшегося домой родственника или ждете, пока он зайдет к вам в комнату, и т.п.

Вы точно обнаружите вещи, которые вы делаете так, потому что так делали ваши родители, а они, в свою очередь, это делали, потому что так делали их родители, т.е. ваши бабушки и дедушки и так далее. Как правило, такие, казалось бы, незначительные привычки могут иметь негласный статус семейной традиции. Отказаться от них затруднительно, т.к. придется иметь дело с недовольством старших в семье.

Подобные действия — результат бессознательного копирования и неосознанного выбора, что позволяет им с легкостью передаваться из поколения в поколение, хотя первоначально в них был заложен какой-то очень важный смысл.

Точно так же передаются менее очевидные эмоциональные отношения и питающие их установки. Дети схватывают их телесно, эмоционально реагируют так же, как и родитель. Если в определенной теме есть напряжение у мамы, то ребенок обязательно его почувствует, даже не поняв, почему и на что именно он реагирует.

Так, в истории Татьяны мама и бабушка готовили обильную еду и придавали этому очень большую эмоциональную важность. Дети впитывали, безусловно перенимали эти реакции с раннего возраста и относились точно так же, не понимая почему.

Какой опыт передается?

В виде установок или, по-другому, некоторой «родовой мудрости» передается только тот опыт, который в свое время произвел достаточно сильное впечатление на предков. Это опыт, который сработал и помог выжить кому-то из предков, или, наоборот, опыт, который не сработал и привел к какому-либо несчастью.

Например, в Таниной семье опыт нехватки еды привел к высокой детской смертности, значит, его никак нельзя допустить. Эти установки формируют коллективный опыт выживания рода.

Частыми примерами такой «родовой мудрости» являются установки, описывающие правила отношений между мужчинами и женщинами:

  • женщина должна выйти замуж пусть даже за любого мужчину, который проявит к ней интерес,
  • женщина должна родить мужу детей, независимо от того хочет она или нет,
  • мужчина должен обеспечить женщину материально, даже если она в этом не нуждается и т.п.

Другими часто встречающимися установками являются правила выживания в 20 веке, на которые повлияли многочисленные войны и репрессии:

  • не высовывайся,
  • инициатива наказуема,
  • не показывай свои чувства или вообще не чувствуй.

Поскольку условия выживания за последние десятилетия сильно изменились, то и родовые установки, оказывающие влияние на жизнь современного человека, нуждаются в переоценке и пересмотре.

Как можно работать с подобным родовым опытом, если он мешает жить?

Тане помогло осознание того, что ее тревога по поводу еды не собственная, а бабушкина — можно по-другому сказать, что Таня вернула тревогу бабушке, и поняв свое собственное отношение к бабушке и ее опыту, отделила себя от нее, ей стало легко и хорошо. Говоря психодраматическим языком, Таня прожила тревогу и другие чувства из бабушкиной роли и тогда в ее собственной роли появились новые чувства и действия. Получилось, как будто бабушка перестала ею бессознательно управлять.

Это непростая эмоциональная работа, которую очень сложно сделать самостоятельно. Слишком сильная вовлеченность не дает взглянуть на родовой опыт со стороны. Сложно обнаружить точку влияния этого опыта и осознать чувства с этим связанные, кому их вернуть и от кого отделиться. В этом помогают специальные технические приемы — такие возможности дает психодрама.

Также нужно отметить, что при исследовании влияния опыта предков есть возможность обнаружить опыт, менее значимый для выживания самих предков, но ценный для самого исследователя в его конкретной ситуации.

Например, наверняка в Танином роду есть опыт счастливого выживания даже с небольшим количеством еды. Открытие таких историй, во-первых, снижает значимость противоположного более травматического опыта, а во-вторых, дает опору для альтернативного поведения — ведь если наш предок так мог, эмоционально нам, как правило, легче позволить себе делать то же самое.

Источник

Мастер-класс «Этнокультурные прототипы и психодрама. Целительство: рецепты и мизансцены»

Администрация конференции Психодраматистам , , ,
Мастер-класс «Этнокультурные прототипы и психодрама. Целительство: рецепты и мизансцены»

В традиционных культурах с давних времен собрано множество способов помощи душевно и телесно страждущим. При внимательном рассмотрении систем традиционного целительства обнаруживаются общие закономерности, принципы и действующие лица.

Мы полагаем, что это полезная подсказка директору при построении сцены, поддержка вспомогательным я, ресурс для группы и опора полета спонтанности протагониста.

На мастерской происходило психодраматическое исследование этого богатства. Для построения ключевых сцен использовались этнокультурными прототипы – системы ритуалов и структурированных техник, принятых в традиционных сообществах.

Ролик был записан в 2016 году на мастер-классе «Этнокультурные прототипы и психодрама. Целительство: рецепты и мизансцены».

Полет Черной Бабочки

Администрация конференции Психодраматистам , , , ,
Полет Черной Бабочки

editdocument

Власова Юлия Валерьевна

Медицинский психолог, кандидат психологических наук, член Международной Ассоциации аналитической психологии (IAAP), супервизор IAAP, психодрама-терапевт.

editdocument

Щербаков Анатолий Сергеевич

Врач психиатр-нарколог, психодраматерапевт, специалист по системным семейным расстановкам.

В представленной работе авторы обращаются к пониманию образа Тени аналитической психологии. В статье рассматриваются способы исследования коллективной и индивидуальной Тени с помощью метода психодрамы. Подчеркивается, что взгляд на Тень, как на нечто негативное в человеке носит односторонний характер. Ассимиляция Тени происходит при помощи проработки проекций, поэтому авторы статьи предлагают психодраматические упражнения, имеющие практическое значение для психотерапии. Также представлено психодраматическая групповая игра «Черная Бабочка», основанная на примитивном религиозном культе индейцев Центральной Бразилии. Эта таинственная и динамичная работа посвящена встрече с Тенью лицом к лицу.

Чем пристальней мы вглядываемся в бездну,
тем пристальней бездна вглядывается в нас.

Ф. Ницше

Думали мы, думали и пришли вот к какому выводу. Что-то последние годы все наши статьи называются как-то однотипно и построены по единому образцу. Конечно, что хорошо, то менять не надо, но хорошо ли в сегодняшней ситуации, вот вопрос? Обычно было так: «Психодраматическая работа с ……(чем-нибудь)». Итак, понятно. Что психодраматическая, ясное дело, а вот с работа с Тенью – не получится.

Дело в том, что было бы слишком дерзко называть эту статью «Психодраматическая работа с Тенью». Тень можно только осторожно исследовать. Это действительно небезопасно – структура, которую называют Бездна человеческой души. Непринимаемая часть психики, вытесненная в бессознательное и являющаяся полной противоположностью сознательным установкам, принципам и представлениям – вот определение Тени, чаще всего встречаемое в психологической литературе. Удивительно, но в процессе воркшопов, психотерапии, чтении публикаций мы все чаще убеждаемся в том, что Тень понимается не совсем верно. Можно даже говорить о некотором психотерапевтическом мифе, который сложился в коллективном сознании. Сообразно этому мифу, Тень – нечто низменное, негативное и деструктивное. Это не так. Тень отвергаема Эго, это верно. Ассимиляция Тени происходит с большим трудом и требует от человека значительного напряжения психических сил. Это тоже правда. Правда и то, что в Тень могут быть вытеснены ресурсные, позитивные и социально желательные качества. Не такое уж редкое явление, кстати. Жизнь людей складывается по-разному, вполне можно вытеснить честь, например – зачем она Персоне нашего современника, одни с ней хлопоты.

Основное, что играет роль в прикладном значении исследования Тени, — Тень антагонистична установкам Персоны. И мы не будем давать много теории, посвященной этому архетипу, а ограничимся описанием безопасных, но полезных упражнений, которые может применять психодраматерапевт в работе.

Встреча с Тенью – первый и необходимый этап любого психотерапевтического процесса. Познать темные стороны души, возможно, только освободившись от проекций. Неприемлимаемое обязательно будет спроецировано, то есть, приписано куда-нибудь в окружающий мир. Возвращая проекции личности, мы, таким образом, наводим луч света на теневое содержание психики.

Воспользовавшись классификацией юнгианского аналитика Марии-Луизы фон Франц, мы выделяем 5 стадий работы с проекцией:

  1. выявляется убеждение в том, что восприятие мира клиентом обусловлено внешними факторами;
  2. в процессе взаимодействия происходит постепенное прояснение различий между реальностью и спроецированным образом;
  3. признание и принятие клиентом этого различия, то есть фактически – признание факта проекции;
  4. соглашение клиента с тем, что его образ мира ошибочен;
  5. поиск вместе с клиентом источника проекции внутри его собственной личности.

Но это так долго, наверное… Если говорить, а не делать, конечно.

Мы хотим предложить психодраматическое упражнение, которое непосредственно направлено на осознание проекции. Оно называется «Приглашение на роль».

Ход упражнения. Инструкция участникам: «Предлагаю одному из вас сесть на стул посередине комнаты… Остальные участники внимательно смотрят на центрального персонажа. Вообразите себе, что каждый из вас – режиссер. Подумайте, какой фильм вы бы хотели снять: может быть, боевик, может, мелодраму или что-то еще. Вам нужен актер на главную роль. Посмотрите на того, кто сидит в центре. Подумайте, для какого жанра он более всего подходит, в какой роли вы его видите, каков будет его характер, что он будет делать… А теперь по кругу каждый «режиссер» сообщит «актеру», сидящему в центре, свои соображения на этот счет. «Актеру» говорить не разрешается, он только внимательно слушает».

По окончании всех высказываний «режиссеров» участника, сидящего в центре, просят поделиться своими переживаниями, рассказать, какие роли его удивили, какие – он хотел бы сыграть, что его возмутило, рассердило. Наш опыт работы с этим упражнением в группе наркозависимых показал, что большинство из них через достаточно короткое время (иногда – даже на следующее групповое занятие) становятся способными осознать, полностью или частично, те качества и свойства собственной личности, которые были спроецированы на окружающий мир. Это упражнение, на первый взгляд, похоже на всемирно известный «Горячий стул», но только по технике исполнения, поверьте.

Прежде, чем описать следующее упражнение, подчеркнем следующие свойства Тени. Здесь позволим себе маленькое лирическое отступление. Казалось бы, нет ничего более простого, чем тени – мы их видим с самого раннего детства. Все материальное отбрасывает тень. Кажется, тень неуловима, никак не меняет структуру того, на что ложится, и взглядом мы может заметить только что-то, более темное. Но иногда игра теней обманывает нас. В некоторых психотерапевтических статьях мы встречали распространенную игру в Тень: «Перечислите все те качества, которые вы считаете негативными и абсолютно неприемлемыми для себя. Это и есть ваша Тень». Справедливо и даже смело. Однако сразу задаешься вопросом: каким образом человек сможет интегрировать эти неприемлемые свойства и качества. Ну, попробуйте, докажите состоятельной бизнес-леди, еженедельно посещающей фитнесс-клуб, уверенной в себе и все прочее вплоть до красивого костюма, что в Тени она – толстая бомжиха, предпочитающая отдых на свалке и зависимая от мужчин. Или докажите крутому дяденьке родом из криминальной субкультуры, что его Тень – пассивный гомосексуалист. Пожалуй, сами уйдете в коллективную Тень, в ту самую, откуда нет возврата. Поэтому подчеркиваем, подчеркиваем и еще раз даже подчеркнем: исследовать обратную сторону Луны (личности) можно только проективными способами. Прежде, чем описать упражнение «Силуэт Тени», вспомним, что Тень бесформенна, может быть по размеру больше или меньше владельца и искажена, то есть не похожа очертаниями. Очертания Тени зависят от источника света. Не верите? Выйдите на улицу в солнечный денек.

Упражнение «Силуэт тени».

Для проведения этого упражнения необходимо взять достаточно большой лист бумаги, в крайнем случае, газету, и нарисовать фломастером свою тень. Рисунок не должен напоминать человеческую фигуру, так как Тень имеет абстрактную форму.

После этого «вспомогательное Я» занимает место Тени и, без обмена ролей, говорит, как она себя чувствует. Протагонист может придать ей определенное положение, позу. Затем производится обмен ролями. Упражнение можно выполнять в тройках, пятерках. Шеринг дается короткий. Главный вопрос – место Тени – как это представляется самому себе.

Часто бывает, что протагонист вместо Тени представляет себе какого-то человека, к которому испытывает очень много негативных чувств. Будьте внимательны, пожалуйста. Не забывайте, что Тень должна быть одного пола и возраста с Я-протагониста. Реальный человек на роли Тени есть проекция в чистом виде, а клиент нам заказывал личную свободу и развитие, а не запутывание в собственных проекциях.

В данной работе задача директора заключается в том, чтобы дать протагонисту понимание тех образов и ситуаций в своей жизни, которые спровоцированы переносом личных теневых качеств на других. Освобождение от проекций, как уже говорилось, – путь к ассимиляции Тени в сознание, и тогда возможно устранить ее жесткую хватку.

Выше мы немного скептически отозвались о предложении познать свою Тень через все противное и низменное. Но не можем не отметить, что есть нечто ценное в таком подходе. Посмотреть во мрак, который отбрасывает все сущее, например, группа, можно действительно с помощью использования антонимов. И вот мы предлагаем виньетку, которую используем на сложных этапах групповой динамики. Эта виньетка имеет и диагностический, то есть исследовательский, и целительный характер. Уже не говоря о том, что в предложенной нами работе очень много игры, фантазии и веселья.

Итак, «Тень группы».

Расстилаем ватман на полу, а не на стене, – у нас не бизнес — тренинг, а психодрама. Берем фломастер, становимся на колени и готовимся записывать в столбик. Каждому участнику задается парочка вопросов: 1) «Зачем пришел?» – то есть что хочет добыть из сегодняшней встречи; 2) «Какое сейчас настроение?» – или, для более продвинутых: «Что ты сейчас чувствуешь?».

Затем, собрав все мужество, директор задает каждому вопрос о себе самом, предлагая назвать не более двух качеств. И не ждите, что вы получите исключительно такие эпитеты, как «мудрый», «креативный», «понимающий», — всякое будет. Написали? Рядом с каждым высказыванием напишите антонимы, лучше – другим цветом. Ну, вот и все, первый этап упражнения закончен.

На втором этапе группе предлагается посмотреть на антонимы, выбрать «вспомогательного теневого директора», играть каждому роли в соответствии с альтернативными качествами и потребностями – получается теневая группа с теневым ведущим. Для пущей диагностичности можно куда-нибудь в сторонку поставить кого-либо на роль бесстрастного Наблюдателя.

А дальше – как обычно, шеринг. В нем-то и выяснится, что отвергнутое бывает порой милее и ценнее, чем то, что презентует Персона. Заодно и для себя ведущий группы узнает немало нового.

Во всех явлениях культуры, где затрагивается основная тема человечества, — антагонизм Добра и Зла, всегда присутствует некая третья сила, которая стоит по ту сторону и того, и другого. Сейчас молодежь засматривается и зачитывается Ночным и Дневным Дозорами. Мало кто вспоминает об Инквизиции – беспристрастной силе, требующей соблюдения равновесия и жесткого порядка от сил Света и Тьмы. И внутри каждого из нас есть такая структура, сохраняющая баланс, равновесие между Тенью и Эго, некая точка баланса. Ей принадлежит вся сила и энергия Самости. Познать ее в чувственном опыте очень трудно, можно только представить ее метафорически. Инквизиция – не самое лучшее слово для обозначения этой структуры, ведь оно ассоциируется, скорее, с осуждением и наказанием. Лучше назвать – Наблюдатель или Тот, кто наблюдает. Эту фигуру можно вводить в психодраматическое пространство в любой ситуации, когда мы имеем дело с противостоянием каких-либо сил. А ведь мы всегда имеем дело с внутренним конфликтом. Даже когда протагонист предъявляет нам проблему, известную под названием «У меня нет проблем». Ведь, что бы ни оказалось в фокусе внимания психодраматистов (да и психотерапевтов других направлений), все есть работа с Тенью. Открываем негативные родительские комплексы — работаем с Тенью, решаем тему злого начальника — работаем с Тенью, даже когда ресурсная фигура появляется — опять все Тень, потому что, как известно, прочтите выше, в Тень оттесняются и позитивные качества, если Эго не принимает их, поскольку они не встраиваются в Персону.

Коллективная Тень России в современности носит достаточно зловещий характер. Напомним, что Тень бессознательна, все, о чем проговаривается, открыто принадлежит сознанию, следовательно, к Тени не относится. А вот о чем умалчивается, только намекается, вызывает неясную тревогу…Это Тень. Можно было бы рискнуть перечислить темы, о которых не говорят и не пишут сейчас. Предлагаем самим читателям провести самостоятельное исследование, поскольку не претендуем на роль сил Света, признаем свою неоднозначность. Ведь отрицание Тени, личной, коллективной, архетипической ведет к одержимости. Современный человек и так достаточно беспомощен перед психической тьмой. Обретя достижения цивилизации и возведя рациональность в культ, мы лишились возможности интегрировать коллективную тень.

Итак, о личной и даже групповой Тени сказано уже более, чем достаточно. А про архетипическую Тень, которая позиционирована в коллективных представлениях Сатаной, Дьяволом, словом тем, кого к ночи не поминают…В ночи и так много мрака. Эти своерхзловещие фигуры редко возникают в личных драмах протагониста, во всяком случае, мы опасаемся вводить архетипическую тень в поле личного бессознательного, даже понарошку. Архетипические образы оживают в драматической работе с мифами, сказками, легендами. Это уже тема социодрамы.

Примитивные племена лучше ассимилируют Тень, поскольку у них преобладает групповое сознание. В силу этого Тень приобретает коллективный характер и отыгрывается в ритуалах и культах.

Наконец, мы дошли до Черной Бабочки, социодраматической работе, основу сюжета которой мы позаимствовали у племени южноамериканских индейцев саат тауока, о которых рассказал Владимир Коробов в книге «Неизвестные и малоизученные культы» (1999). Отрывок из этой замечательной таинственной книги мы цитируем:

Проведя среди индейцев два года, полковник Берннет в своей книге «Отчет о жизни индейцев Центральной Бразилии» подробно описал быт, социальное устройство, обычаи и некоторые обряды индейцев саат-тауока.

О культе «черной бабочки» он, в частности, писал следующее: «Как мне удалось выяснить, индейцы (саат-тауока) считают своим тотемом черную бабочку «хуштуг саат», откуда и происходит их самоназвание «саат-тауока», что значит «люди бабочки». Поскольку и в окрестностях деревни, в сельве и на реке обитает огромное количество разнообразных бабочек, мне было очень интересно узнать, какую же из них индейцы считают своим тотемом. Однако на все мои вопросы саат-тауока отвечали, что их бабочки здесь еще нет, что она еще не прилетала. Наконец, устав от моих вопросов, вождь племени Абиквара объяснил мне, что их «хуштуг саат» живет далеко на звездах и прилетает только раз в году, чтобы передать своему народу «мудрость прежних пространств». Он сказал, что бабочка должна прилететь через одну луну (т. е. через месяц) и что будет большой праздник, на который я тоже приглашен, потому что бабочка «может захотеть поцеловать не только индейца, но и белого охотника». Спустя какое-то время индейцы стали готовиться к празднику: женщины и дети наводили порядок в деревне, складывая весь мусор на площадку, где обычно проходили общинные собрания. Мужчины занимались починкой всякой хозяйственной утвари и собирали хворост, который также складывали на площадку для собраний. По всему было видно, что индейцы собираются развести большой костер.

Праздник состоялся в ночь с 25 на 26 июня. Как только стемнело, все от мала до велика собрались на площадке собраний перед огромной кучей хвороста. Абиквара поджег кучу хвороста с четырех сторон, и вскоре языки пламени взвились к самому небу. Старики выкатили большие деревянные колоды и палками стали отбивать какой-то замысловатый ритм. Женщины затянули мелодичную, протяжную песню на незнакомом мне языке. Абиквара, сидевший рядом со мной. Объяснил, что это песня из прежних времен «о грустном сне богов и их скором возвращении». Я спросил, на каком языке исполняется песня, и Абиквара ответил, что это язык, на котором боги иногда разговаривают с людьми. Песня закончилась, а старики продолжали отбивать палками ритм. Так продолжалось довольно долго. Вдруг ритм совершенно изменился – стал каким-то беспорядочным, рваным, и я увидел, что над головами сидящих индейцев мечется большая черная тень. Наконец, в свете костра я разглядел, что это гигантская черная бабочка. Бабочка размером с крупного ворона, как-то неуклюже размахивая огромными черными крыльями, кружилась над головами собравшихся. Пролетая надо мной, она чуть не задела меня своим крылом, и мне стало не по себе. Неожиданно бабочка словно завалилась на бок и упала прямо на колени юноше, который сидел не очень далеко от меня. Юноша вздрогнул и словно окаменел. Стук колотушек резко оборвался. Неуклюже перебирая тонкими лапками, бабочка стала медленно карабкаться с колен к лицу юноши. Я получил прекрасную возможность разглядеть это создание, воистину принадлежащее другому, чуждому нам миру. Природа Мату-Гросу не скупится на выдумки, но, глядя на эту бабочку, я был готов поверить, что это насекомое не имеет ничего общего с земными формами жизни. Я не испытываю страха перед насекомыми, но эта бабочка была в высшей степени отвратительна. Ее непроницаемые черные крылья шуршали при каждом движении, а толстое брюшко покрывали длинные и редкие волоски. Несмотря на весьма крупное тело, ножки у бабочки были тонкими и чем-то напоминали паучьи лапки. На крупной голове торчали небольшие, похожие на рожки антенны, а из ротовой полости высовывался ярко-красный, влажно блестящий хоботок, скорее напоминающий жало. Бабочка вскарабкалась к плечам юноши и практически закрыла собой все его лицо.

– Сейчас она поцелует Панангу (так звали юношу), — возбужденно прошептал мне Абиквара.

Бабочка замерла. Со своего места я не мог видеть, что же именно происходит, — я видел только неподвижно сидящего юношу и тяжело пульсирующее брюшко бабочки. Спустя какое-то время бабочка снова упала на колени сидящего юноши, раскрыла свои крылья и, тяжело взлетев, исчезла в ночи. На губах у Пананги я увидел кровь. Старики вновь принялись отбивать ритм своими палками. Внимание всех собравшихся было теперь приковано к бледному Пананге. Какое-то время он сидел совершенно неподвижно. Глаза его ничего не выражали. Потом он вдруг резко вскочил, и колотушки опять смолкли. Воздев руки к небу и запрокинув голову, Пананга начал выкрикивать что-то на все том же непонятном языке.

– Что он говорит? – спросил я Абиквару.

– Это древнее пророчество о худурш (hoodursh) – потомках древних богов, которые тайно живут среди людей и ждут того времени, когда вернутся те древние, кто будет править миром.

Пананга опустил руки и замолк. Какое-то время царило всеобщее молчание, а потом все присутствующие по очереди стали подходить к Пананге. Каждый что-то говорил ему и каждому юноша что-то говорил в ответ.

– Они спрашивают у черной бабочки о своей жизни, и она им отвечает, – объяснил мне Абиквара.

Я не стал дожидаться окончания церемонии. Голова у меня болела, ноги затекли от долгого сидения. Пожелав Абикваре доброй ночи, я пошел спать.

На следующий день я узнал, что Пананги в поселке нет. Как объяснил мне Абиквара, юноша ушел к «началу мира» и так случается с каждым, кого целует черная бабочка – хуштуг саат».

После пересказа группе этой действительно пугающей истории можно сказать: «Вот сейчас к вам прилетит Черная Бабочка, и вы можете у нее спросить, задать вопрос, ответ на который очень важен для вас. Ответ, который вы до сих пор не находили нигде! Тот, кто боится или не хочет задавать вопрос – пусть прикроет голову руками».

Рекомендуется для начала роль Черной Бабочки взять на себя директору, так как ее ответы требуют опыта и навыка. Ответы на вопросы должны быть сформулированы в виде вопроса из Тени. По сути, это не ответы, а вопросы – антонимы. Они носят выраженный энергетический заряд и достаточно провокационный характер. Для большего эффекта можно задрапироваться в кусок черной ткани.

Далее директор (Черная Бабочка) проходит вдоль сидящих членов группы, останавливаясь у тех, кто показывает невербально признание готовности задать вопрос.

Например:

Вопрос участника: «Почему мне не удается похудеть?»

Ответ Черной Бабочки: «Зачем тебе оставаться толстой?»

Или

Вопрос: «Как мне встретить любимого человека?»

Ответ: «Как тебе остаться одиноким?»

Ответила Бабочка, и летит себе дальше, а вопрошающий размышляет. Но размышляет, уже имея доступ к теневому материалу.

Ни в коем случае не нужно входить в диалог или отвечать более подробно на вопрос. Каков вопрос, такая и обратная связь от Черной Бабочки. Причем, обратная в прямом смысле слова.

Облетев группу, Бабочка улетает, директор снимает с себя роль, или это делает группа. После продолжительного молчания можно и пообсуждать. Часто быстро стартует чья-нибудь личная психодрама. То есть, получается такой разогрев длительного действия. Материала для работы в группе образуется предостаточно, за одну встречу и не разгребешь! Вообщем, это надо видеть. А чтобы видеть, надо делать. Желаем успеха будущим Черным Бабочкам, а уж если кто поделится с нами опытом проведения этой социодрамы-разогрева, то признательности нашей не будет конца.

Закончить статью хочется серьезной академической цитатой К. Г. Юнга, человека, который подарил нам понятие архетипа Тени:

Подойдя к проблеме с естественнонаучных позиций и совершенно не имея в виду каких бы то ни было религиозных целей, Фрейд сорвал покров, наброшенный просвещенческим оптимизмом на бездонный мрак человеческой природы, и с тех пор психотерапия в той или иной форме не покладая рук трудится над разоблачением обширной области тьмы, которую я сам назвал «тенью» человека.

К.Г.Юнг дух Меркурий –М. Канон 1996, с 62

Вот так, не покладая рук!

Говорящая скульптура — системное видение как основа психодраматического действия

Администрация конференции Психодраматистам , , , ,
Говорящая скульптура — системное видение как основа психодраматического действия

serebryakova-karine

Серебрякова Каринэ

Психолог, кандидат психологических наук, психодрама-терапевт, директор Института системного консультирования и тренинга http://iskit.info

В статье рассматривается техника скульптуры как начало психодраматического действия для проведения первичной диагностики. Используя системное видение, предлагается обращать внимание на такие параметры системы, как границы, иерархия, альянсы и коалиции, а также динамические характеристики, представленные в скульптуре. Предварительный анализ позволяет предвидеть, как в дальнейшем будут развиваться события в драме, дает возможность директору построить гипотезы и сокращает время драмы.

Одним из важнейших моментов работы в психодраматическом методе является построение первичной мизансцены, которая задает контекст дальнейшей работы.  От того, насколько точно воссоздана сцена, а главное, кто в ней участвует, во многом зависит успех всей работы. В данном случае мы ориентируемся на слова клиента о том, кто нам нужен для разыгрывания действия. И здесь иногда возникают  проблемы, так как в восприятии клиента далеко не всегда в мизансцене присутствуют все значимые фигуры. Например, в сценах семейного взаимодействия клиент может «упустить» из виду наличие мужа (или жены), или матери (отца). Либо в сцене ранней травмы часто не считают нужным поставить другого родителя, ориентируясь на свое убеждение, что того в данный момент не было рядом, или он не знал о том, что происходит с ребенком. Если пойти за сугубо субъективным восприятием клиента, то велика вероятность того, что потеряется важный аспект в проработке проблемы, а то и весь контекст будет искажен.

Еще один момент, который необходимо учитывать – это с какого момента начинать разыгрывать действие, и когда нужно сделать шаг назад и посмотреть, что происходило ранее. Или же, иногда долго идет предварительный диалог, который является только прелюдией, и не столь важен с точки зрения решения проблемы, но время уходит, действие затягивается и падает энергия клиента и группы.

Порой трудно сразу же нащупать истоки проблемы, так как она прячется в последствиях. И клиент начинает разбирать ком, налипший на основную проблему, долго пробираясь к причинам, ее вызвавшим. Можно легко заплутать в лабиринтах запутанных взаимоотношений и проекций. Возникающие у директора гипотезы сталкиваются в противоречивых проявлениях, сменяют одна другую как в калейдоскопе и сбивают с единой линии ведения драмы.

В преодолении возникающих трудностей в значительной мере помогает системное видение, которое позволяет быстро и эффективно провести первичную диагностику, сокращая время фокусировки проблемы. Зная законы, по которым живет и развивается любая система, можно увидеть узел напряжения в системе, и предсказать развитие событий при данном соотношении позиций; уточнить место, которое занимает клиент в данной системе, и  наметить возможные пути решения проблемы; обнаружить препятствия и выявить точки опоры.

Можно выделить следующие системные законы, которые необходимо учитывать:

  1. Система выступает как некое целое, как некий организм, который больше, чем сумма его частей, и который живет по своим законам и не подчиняется законам функционирования ее отдельных элементов и подсистем. Таким образом, система первична по отношению к входящим в нее элементам. Это означает, что любой отдельный элемент системы, входящий в нее, живет по ее законам и подчиняется требованиям ее организации. Поэтому при диагностике нужно исследовать всю систему, а не только отдельного ее члена.

Для выбора всех действующих лиц, участвующих в разыгрываемом действии, нужно, прежде всего, определить, кто входит в систему клиента и необходим в данном конкретном случае. Обычно я предлагаю выбрать всех членов системы, или, если это рабочая или дружеская группа, то ключевые фигуры. В таком случае сразу же становятся видны все переплетения взаимоотношений действующих лиц, и место клиента в данной системе. Становятся понятны движущие силы поведения отдельных ее членов и каким контекстом окружена проблема.

  1. В системе все части и процессы целого взаимовлияют и взаимообусловливают друг друга, то есть находятся в тесной связи и определяют поведение друг друга. Взаимоотношения с одним из участников, являющиеся, как представляется клиенту, основными в решении его проблемы, затрагивают всю систему в целом. Например, если протагонист хочет сепарироваться, а его не пускает отец, запрещая встречаться с друзьями или молодыми людьми, выступая в роли деспота, то непременно обнаружится и роль матери, которая страшится остаться наедине со своим мужем без оттягивающего напряжение ребенка. Поэтому, поддерживая на словах желание своего ребенка уйти в самостоятельную жизнь, на практике мать будет пытаться противодействовать этому решению: устраивать провокации, болеть, усиливать давление на мужа, чтобы тот скидывал агрессию на ребенка и т.д. Становится понятно, какие усилия приходится прилагать клиенту для решения проблемы. Ведь ему приходится преодолевать сопротивление не отдельного лица, а всей системы в целом.
  2. В системе работает принцип целесообразности и пользы. Это означает, что рассматривать действующие способы взаимодействия в системе и функционирование отдельных членов системы в точки зрения правильно-неправильно не имеет смысла, так же, как и устанавливать причинно-следственные связи. Любая система стремится к гомеостазу – равновесию, которое обеспечивает выживание системы во взаимодействии со средой. Изменения расшатывают систему и нарушают, пусть кривой, но баланс, теряется стабильность, поднимается тревога. Поэтому любые изменения, которые протагонист пытается привнести в систему, встречают активное сопротивление всех ее членов. Это важный принцип, позволяющий уважать любое сопротивление клиента как сопротивление системы, к которой данный клиент принадлежит. И также ценить любые усилия и любое решение, которое клиент принимает в результате  работы. Принцип целесообразности и пользы напрямую связан со следующим системным законом.
  3. Изменения в системе происходят лишь тогда, когда они отвечают потребностям данной системы. То есть, иногда малые воздействия производят эффект неимоверной силы, а иногда большие вливания, никак не отзываются. Если произведенная интервенция не отвечает запросам системы на данный момент ее существования, никаких изменений не произойдет. Понимание этого принципа помогает спокойно относиться к, казалось бы, «простым» виньеткам, не выстраивать каждый раз большие многоступенчатые драмы, полагаясь на клиента, который знает о своей системе все, и адекватно оценивает готовность ее членов (и свою собственную) меняться.
  4. Любые изменения, происходящие с отдельным элементом системы, неизбежно влекут за собой изменения в целой системе. Изменение в поведении или реакциях отдельного человека, неизбежно заставляют других членов системы по-другому выстраивать свое взаимодействие, пересматривать свои эмоциональные реакции, способы коммуникации и т.д. Данный принцип позволяет предсказать поведение всех членов системы на определенные действия протагониста. Это знание помогает клиенту принять ответственное решение за свой выбор, каким бы он ни был. Это помогает избежать сопротивления, которое неизбежно возникает, если последствия слишком тяжелы для клиента, и он к ним пока еще не готов. В таком случае, клиент выбирает на осознанном уровне, что для него наиболее комфортно на данный момент времени: идти за своими стремлениями, желаниями и потребностями, подождать, накапливая силы, или вообще отказаться от желаемого. В любом случае, осознанность и предвидение помогают клиенту не требовать от себя невозможного.

Построение скульптуры как модели системы, в которую включен клиент, помогает провести первичную диагностику и сузить круг гипотез об истоках проблемы. Обычно гипотезы оказываются довольно точны, изменяясь по ходу лишь в нюансах.

После того, как скульптура выстроена, я не тороплюсь ставить протагониста на роль каждого из действующих лиц. Я делаю паузу и вместе с протагонистом анализирую то, что мы увидели. На что обращается внимание:

  1. Структура – расположение фигур. Кто находится близко друг к другу, кто в отдалении; какая фигура стоит рядом с протагонистом, сзади, напротив.

По структуре можно определить такие параметры системы, как иерархия, альянсы и коалиции, сплоченность. То есть, кто в системе главный, и есть ли нарушения иерархии. Например, ребенок может стоять рядом с матерью, а отец по отдалении. Здесь мы сразу же можем сделать вывод о смешении ролей, и о слабой роли отца. Или, например, в организации, где разрастается конфликт, в который включен протагонист, может директор стоять сзади заместителя, который закрывает ему обзор. Тогда одна из гипотез будет о слабой роли руководителя, и о большой власти заместителя, что неизбежно ведет к расколу в организации и конфликту в коллективе, в который оказываются втянуты все члены коллектива. И здесь уже не столь важно, что у протагониста конфликт с кем-то из сотрудников, и он заявляет его как проблему. Системное видение позволяет протагонисту увидеть свою роль в конфликте других людей, и это уже само по себе снижает напряжение.

Группирование фигур помогает выделить коалиции (или альянсы), а именно, каким является соотношение сил в системе. Памятуя о том, что система всегда стремится к равновесию, нам становится понятна подоплека многих поступков отдельных ее членов. Например, мать, которая боится отпускать уже взрослого ребенка (проблема сепарации), не пускает его не потому, что она боится за него, или считает его слабым и неприспособленным к жизни и т.д., а потому, что если ребенок уйдет, то она окажется в одиночестве против коалиции, например, мужа и свекрови. Соотношение сил будет нарушено, и ей придется очень туго. Или в организации, протагонист может оказаться в группе, которая требует от него определенного поведения, которое ему чуждо, но давление настолько сильно, что он вынужден подчиняться, что приводит к внутреннему конфликту. На самом деле, его привлекают и удерживают для сохранения баланса в системе, угрожая, в случае, если он будет себя вести иначе, увольнением или отвержением.

По тому, как близко и тесно стоят фигуры, можно сделать вывод о сплоченности в данной системе, то есть, насколько сильны в ней эмоциональные связи. Например, для нас становится видно, кто из членов семьи наиболее значим для протагониста, и с кем, в первую очередь придется прояснять взаимоотношения. И даже если протагонист заявляет проблему с другим членом семьи, мы можем предвидеть, что наиболее эмоционально близкий человек выйдет на первый план в разыгрываемом далее действии. В организации, на основании очень тесной сплоченности, можно предвидеть вариант, что данная организация строится по семейному типу, а это означает распределение не функциональных обязанностей, а наличие семейных ролей. И тогда мы можем смело из организационной системы после необходимых прояснений уходить в семейную систему протагониста.

  1. Следующий аспект, который можно увидеть в скульптуре – это взаимоотношения в системе. Определяется по положению тела и по взгляду. Кто на кого смотрит, кто к кому повернут или отворачивается. У которой из фигур напряжено тело, а у кого оно ослаблено, какая часть тела напряжена и.т.д.

По динамике можно определить, где точка напряжения, кто с кем конфликтует, кто стабилизирует систему, что и как удерживает систему в равновесии, кто является носителем симптома. Как правило, конфликтующие находятся напротив друг друга, но это вовсе не означает, что причина конфликта лежит именно во взаимоотношениях этих двух людей, часто бывает видна скрытая роль еще одного члена системы, который «руководит» процессом. Он может оставаться в тени, но его контролирующий взгляд и осанка выдают лидера. Например, протагонист ставит фигуру отца, а фигура матери может стоять так, что контролирует и ту и другую фигуру, тело напряжено и взгляд охватывает все пространство. Или фигура протагониста ослаблена  (или напряжена) в сторону матери. Или же, принято считать, что стоящие сзади родители поддерживают своего ребенка. Однако, по положению тела часто можно увидеть, что родитель, стоящий сзади, не поддерживает протагониста, а прячется за него. И. т.д.

Скульптуру хорошо использовать и при работе с внутренним пространством клиента. Так же, как и во внешних связях, можно видеть системное взаимодействие частей, ролей, интроектов и т.д.  клиента. Используя системные понятия, мы можем предсказать такие параметры, как гибкость (как клиент реагирует на изменения в жизни, насколько легко приспосабливается к ним), иерархию (что главное во внутреннем пространстве, т.е., на что опираться при работе с ним, какие ресурсы имеются, что необходимо раскачать, и что укрепить), альянсы и коалиции (что вступает в противоречие, что находится во взаимосвязи и укрепляет друг друга, на что опираться, а что будет тормозить изменения). Таким образом, скульптура помогает предвидеть, как в дальнейшем будут развиваться события в драме, дает возможность директору построить предварительные гипотезы и сокращает время драмы.

Литература

  1. Теория семейных систем Мюррея Боуэна: Основные понятия, методы и клиническая практика.  Под ред. К. Бейкер, А.Я. Варги. – М.: «Когито-Центр», 2005.
  2. Черников А.В. Системная семейная терапия: Интегративная модель диагностики. – М.: Независимая фирма «Класс», 2005.
  3. Шлиппе А., Швайтцер Й. Учебник по системной терапии и консультированию. – М.: Институт консультирования и системных решений, 2007.

Практические аспекты работы с темой сексуальности в психодраме

Администрация конференции Психодраматистам , , , ,
Практические аспекты работы с темой сексуальности в психодраме

Малинина Ольга

Психолог, психодраматерапевт, арт-терапевт, плейбэк-практик, тренер МИГиП по психодраме.

img1

В своей собственной психотерапевтической практике я неоднократно сталкивалась с запросами людей на эту деликатную тему – отсутствие оргазма, страх сказать любимому человеку о своих интимных желаниях, выбор между страстным любовником-садистом и хорошим парнем, с которым секс пресен и скучен, угасание желания между супругами и т.д.

Погружаясь со своими клиентами в таинственную область страсти, желания и влечения, я неизменно обнаруживала внутри каждой истории источник любви, радости, надежды и творчества. То были непростые странствия – к сложным чувствам, тяжёлым страданиям, травмирующим воспоминаниям. Подобный союз глубины, энергии, удовольствия и трудностей создаёт в психотерапевтической работе с такими запросами совершенно особую атмосферу торжества жизни, надежды и радости.

В этой статье я поделюсь своим опытом групповой психодраматической работы на тему сексуальности и дам практические рекомендации по её организации.

При проведении групповой работы любая тема в психодраме подлежит раскрытию через прохождение трёх этапов: разогрев, само действие и шеринг.

Разогревы на тему сексуальности

Разогревы на тему сексуальности могут быть направлены на актуализацию различных аспектов заявленной проблематики:

  • Что для меня означает сексуальность?
  • Как я себя проявляю в сексе?
  • Как привлекаю партнёра?
  • Что для меня значит секс и моя сексуальность?
  • Какие сложности у меня есть в этой теме?
  • и т.д.

Сразу после знакомства, ещё до основных упражнений возможно предложить участникам обсуждение, какой смысл вкладывают они сами в понятие «сексуальность», что даёт общее представление о собравшейся аудитории, её опыте и возможных сложностях. Кроме этого, ведущий сам может поделиться о различных теоретических подходах к этой теме и свои соображения о том, что для него означает это понятие.

Также очень важно обозначить правила работы группы (я-сообщения, конфиденциальность, уважение друг к другу, безоценочность и т.д.) и дать какое-то время на их проговаривание и принятие. Возможно, кроме выше обозначенных часто используемых принципов группового взаимодействия, кому-то из участников потребуются какие-то свои особенные нормы поведения в коллективе. Например, это может быть нежелание телесных прикосновений, невозможность употребления каких-либо слов и т.д.

Упражнение «Скульптура моей сексуальности»

После обсуждения темы и принятия общих правил я обычно предлагаю разогревающее упражнение «Скульптура моей сексуальности», состоящее из трёх этапов:

Первый – выбрать из предлагаемых ведущим картинок ту, которая наиболее полно отражает представление о собственной сексуальности (изображение может быть не одно). Это не обязательно какие-то специфические открытки или фотографии, здесь ведущий может на свой вкус отбирать понравившиеся материалы: и метафорические карты, и рисунки, и изображения природы, животных и прочее. На этом этапе можно обсудить выбранные картинки, что даёт много пищи для размышлений и осознаний или же дать возможность клиентам сделать тоже самое в своих подгруппах позже.

Второй – поделиться на тройки, в которых с помощью друг друга люди по очереди создают динамическую скульптуру своей сексуальности, где сам автор строит, а два других изображают его самого и его сексуальность.

Третий – показать в группе свою фигуру, обычно в этом месте я спрашиваю скульптора о его чувствах, когда он смотрит на замысел, предлагаю придумать название для композиции и призываю участников дать свои варианты.

Описанный выше разогрев возможен с небольшими коллективами. Если же участников больше 15 или у ведущего мало времени, имеет смысл предложить им найти тех людей, чьё выбранное изображение по смыслу, настроению, ощущению похоже на собственное. Далее я предлагаю обсудить в подгруппах свои картинки и создать после одну общую скульптуру.

img2

Упражнение «Пенисы и Вагины»

Этот разогрев использовала в своё время Марша Карп, когда приезжала в Москву в 2009 году, проводя терапевтическую трехдневку «Работа с сексуальностью в психодраме». Сейчас я уже не помню всех деталей упражнения, но в моем варианте инструкция звучит так: группа делится на две части, одной из них предлагается взять на себя роль «Пенисов», а другой — роль «Вагин». Группа спонтанно взаимодействует, даёт послания из своих образов, а потом меняется ролями: «Пенисы» становятся «Вагинами» и наоборот.

Упражнение достаточно сильно разогревает группу на дальнейшую работу в теме и в ней часто проявляются гендерные стереотипы, родительские интроекты по поводу того, как следует вести себя мужчинам и женщинам, кто должен быть закрыт и недоступен, а кто — агрессивен и настойчив.

Упражнение «Что думают дети о сексе?»

Этот разогрев делала с нами Леандра Перрота на семинаре «50 оттенков Эроса: исследование поэтики сексуальности и трансгенерационной природы желания». Он прошёл осенью 2016 года и воспоминания об участии живы во мне до сих пор.

В этом разогреве мы делились на подгруппы, садились на пол, представляли себя детьми возраста 5-8 лет и рассказывали друг другу, что мы слышали о сексуальной жизни взрослых. Потом ведущая просила нас поделиться чувствами, которые возникали в процессе обсуждения наших представлений. Она их записывала на флип-чарте. Это были интерес, возбуждение, отвращение, стыд, страх, возмущение, недоумение и много-много других переживаний.

Упражнение показало нам, что эмоции, которые были названы, противоречивы, что отражало амбивалентное отношение к сексу у участников группы. Например, отвращение и возбуждение, страх и интерес, нежность и стыд. Можно было отследить свои переживания и понять, как сейчас названные чувства влияют на собственную сексуальную жизнь.

Упражнение «Сексуальная инициация»

Это упражнение также было на семинаре Леандры. По её мнению у каждого из нас был в жизни человек, который инициировал нас в теме секса, то есть открыл эту сферу для нас. Иногда таким человеком становится первый сексуальный партнёр, иногда они не совпадают и им является кто-то другой.

Мы делились на пары и с помощью психодрамы разговаривали с нашим «сексуальным инициатором»: выражали чувства, задавали вопросы, делились переживаниями. Здесь звучали слова благодарности, любви, стыда, отвращения, возмущения и т.д.

Благодаря упражнению часть группы разогрелась на личные работы, особенно если разговор был неприятным, а часть благодушно пообщалась с важным для себя человеком. Я была как раз среди разогревшихся и Леандра потом делала мне личную работу, где я разговаривала с собой подростком в том возрасте, когда произошла эта сексуальная инициация.

Ролевая игра «Жизнь в гареме»

Кроме вышеуказанного упражнения возможны и другие варианты. Но в них следует иметь в виду различные нюансы, которые могут привести к неожиданным результатам.

Например, в учебной группе директорского курса я предлагала в качестве разогрева игру «жизнь в гареме», где участники выбирали себе различные роли, начиная от султана, заканчивая вазой в спальне. После вхождения в образ произошло спонтанное действие с совершенно неожиданными последствиями (в нашем случае молодая жена султана убежала с любовником из дворца).

Такой вариант разогрева оказался неудачным для выбранной темы. Участники группы больше возбудились на тему власти, амбиций, свободы и принуждения, чем на работу со своей сексуальностью. Следует иметь в виду, что спонтанная игра может не разогреть участников на заявленную директором тему сексуальности, особенно если она лишь опосредованно её касается.

Ведущему следует задавать именно ту тему, на которую он хочет разогреть группу. В моем варианте можно было бы предложить сыграть диких животных в период поиска брачного партнёра или подростков, обсуждающих секс и сексуальность. В таком случае уйти от заявленной темы будет сложно, и разогрев выполнит свои цели.

Упражнение «Группа анонимных сексоголиков»

Ещё в этой же группе я предлагала поиграть в группу анонимных сексоголиков, где участники придумывали себе «заболевания» в нужной тематике – маньяки, вуайеристы и т.д. Далее они показывали, как их «диагноз» проявляется в жизни: в каких ситуациях, с какими людьми, как проявляется поведенчески. Здесь могут быть предъявлены сценки, скульптуры или демонстрация телесной реакции в кругу. В конце упражнения я выясняла, что стоит за вымышленными диагнозами и как  они связаны с их реальной жизнью.

Упражнение обнажает эротические фантазии участников, что само по себе требует бережного обращения в виду сильной уязвимости каждого от самораскрытия в интимной сфере. Плюс к этому участники сильно разогреваются на личные работы, так как поднимается важный материал, требующий проработки.

Возможно, и самому ведущему стоит поделиться своими переживаниями по теме, чтобы показать, что за игровым «диагнозом» стоит реальный человек со своими желаниями, а может быть болью и травматическим опытом. Также директору здесь следует быть особенно внимательным к групповым правилам, чтобы некорректные отклики не задели участников, и обязательно дать всем достаточно времени для осознавания внутренних процессов.

img3

Арт-методики

Кроме психодраматических техник имеет смысл использовать арт-методики. Можно предложить различные варианты самостоятельного рисования: и пальчиковыми красками (формат бумаги А3), и пастелью (формат А4, несколько листов А5), и гуашью, акварелью (формат А3 и А4). Темы – «Моя сексуальность», «Секс в моей жизни», «Я и Другой» и т.д.

После выполнения рисунков участники презентуют свои работы и рассказывают о своих переживаниях в процессе рисования. Ведущий может помогать своими вопросами: легко ли было начать? Как было рисовать? удалось ли передать свой замысел? Какие эмоции вызывает рисунок сейчас? Если бы он мог говорить, что бы он сказал своему автору?

Направленные визуализации

Эта техника не часто применяется в психодраматических сессиях, но её использование может дать группе новый взгляд на тему благодаря трансовому состоянию, на которое опирается методика.

Направленная визуализация состоит из нескольких этапов. Первый этап — участникам предлагается занять удобное положение, закрыть глаза и прислушаться к голосу ведущего. Текст, который произносит директор, предлагает расслабиться и отпустить напряжение из тела. При этом можно использовать спокойную умиротворяющую музыку, которая помогает участникам достичь нужной степени релаксации. Второй этап — ведущий переходит к прочтению основной части визуализации. Участники погружаются во внутренне путешествие. Цель — актуализировать психологический материал в виде представляемых образов. Третий этап — возвращение из путешествия и анализ полученных образов и воспоминаний.

Можно создать свой текст или использовать чей-то понравившейся. Например, я в своих группах использовала материал из книги И. Шевцовой «Тренинг работы с собственным детством»: упражнение «Волна» (Шевцова И., 2008). В этом тексте делается упор на различных воспоминаниях из детства, которые могут быть связаны со становлением сексуальности:

«Сейчас ты попадаешь в то место, куда не заплывала лодка тво­ей памяти. Тебе несколько месяцев от роду. Твое крохотное тельце туго спелёнуто. Ручки плотно прижаты к туловищу, ноги неесте­ственно выпрямлены. Ты не можешь шевелиться и только криком выражаешь свое недовольство. Неожиданно все приходит в дви­жение, пеленки ослабевают и тело получает долгожданную свобо­ду. Оно, как пружинка, выпрямляется на миг, и ты шевелишься, копошишься, наслаждаясь, упиваясь движением. Ласковые, не­жные прикосновения — чьи это руки? Теплая волна охватывает тельце, и ты замираешь, каждой клеточкой впитывая прикосно­вения: еще, еще, не уходите… Теплые руки, прохладный воздух, опять руки… Волна удовольствия и восторга гуляет по телу и ис­чезает где-то в глубине, когда пеленки опять сковывают тебя.

Тебе три года. Ты уже хорошо знаешь, как тебя зовут и кто ты — девочка или мальчик. Только не знаешь почему. Ты смот­ришь на себя сверху вниз и видишь пухленький, круглый живо­тик с маленькой пимпочкой посередине — это пуп! — и две за­мечательные ножки. Они принадлежат тебе. Ножки сорвались с места и побежали. Вперед, вперед, босиком по мягкой зелени, а вот камешек — ой, больно, но не останавливаются ножки, бегут. Желтые пятна одуванчиков, лужица… Ах, какая чудесная лужи­ца! Ножки смело ступают в прохладную водичку, и ты чувству­ешь мягкое, холодное. Разгоряченные ступни окунулись в грязь, и упоительная волна восторга прокатилась по всему твоему телу. Ты наклоняешься и опускаешь ладошки в темную, мутную воду… У-у-у, как хорошо. Подносишь ладошки к лицу и видишь, что они совсем черные, блестят на солнце; капельки стекают по ручкам и возвращаются назад, в лужу. Сейчас, еще немного — восторг пе­реполняет тебя, и ты что есть сил шлепаешь по этой замечатель­ной луже! Все тело дрожит от радости, от холодных капель воды. Волна удовольствия в твоем теле тоже рассыпается на тысячи брызг, солнечные зайчики сливаются с одуванчиками и пляшут в едином хороводе. Ты набираешь полные легкие воздуха и виз­жишь, провозглашая свой восторг.

Тебе десять лет. Ты многое знаешь, но еще больше не зна­ешь. Тебе интересно. Ты умеешь подглядывать и подслушивать. Тебе страшно, но интересно. О чем это они там шепчутся? Фу, как не стыдно! Тебе стыдно, но интересно. Ты играешь в любовь, ловишь взгляд, движение, случайно оказываешься в том же мес­те и бросаешься в какие-то немыслимые, дикие игры. Все кри­чат, визжат, толкаются, и в этой куче вы вдруг оказываетесь вме­сте, плотно прижатые друг к другу. От прикосновения чужого тела, от этой близости горячая волна жаром окатывает с ног до головы… ты вырываешься, убегаешь. Вечером, засыпая, вновь и вновь вспоминаешь, что произошло, и волна возвращается, но уже не такая сильная, еле теплая.

Тебе четырнадцать. Ты спишь, беспокойно разметавшись на своей кровати. Тебе снится сон, что-то неясное, тревожное, но одновременно прекрасное. Это сон-ожидание, сон-предвкушение. Даже во сне ты чувствуешь, как кружится голова, ты летишь или бежишь и просыпаешься внезапно от резкой, сладкой боли… Все твое тело дрожит, дыхание застряло где-то в груди, сердце коло­тится бешено. Волна удовольствия и восторга накрыла тебя це­ликом, разорвала на множество кричащих осколков. Ты пытаешь­ся понять, но ничего не понимаешь. Ты закрываешь глаза и видишь ЭТО. Яркий, пугающий и соблазнительный образ всю жизнь жил в твоем теле, но впервые предстал перед твоим взо­ром. Взрослые называют это сексуальностью. Полусон, полуявь. Образ то приближается, то отступает. Тело напрягается и расслаб­ляется, повинуясь образу. В какой-то момент волна накатывает в последний раз и медленно, неслышно отступает. Ты просыпаешь­ся, открываешь глаза и понимаешь, что с тобой что-то произо­шло…»

Я не зачитывала весь текст визуализации дословно: добавляла что-то своё, усиливая таким образом нужные мне акценты, а какие-то фразы пропускала, игнорируя неважные моменты. Само упражнение даёт большую свободу для творчества, несмотря на структурированность техники. При этом следует иметь в виду, что кто-то из участников может разогреться на работу с собственным детством, кто-то вообще не погрузиться в транс и соответственно ничего не увидит, а кто-то заснет в процессе, так как хорошо расслабился.

img4

Психодраматическое действие на тему сексуальности

После первого этапа психодраматической работы следует собственно драматизация. После разогрева я предлагаю участникам делать свои работы. Темы бывают различными: разобраться в причинах влюблённостей в неподходящих партнёров, сложности в общении с противоположным полом, страх перед сексуальными отношениям и т.д.

Первую сцену я обычно строю через метафору или телесный симптом, на мой взгляд, это удобно для драматизации именно такой темы. То есть протагонист может показать свою сексуальность через образы («она для меня неведомый зверь, помесь хомячка и медведя»), через телесные ощущения («я вся сжимаюсь, когда ко мне прикасается любимый мужчина»), через постановку созданных в разогреве скульптур, рисунков, визуализаций и т.д.

По моим наблюдениям часто в основе проблем такого рода лежат взаимоотношения с матерью: отвержение, непринятие, непонимание, покинутость, негативная оценка и т.д. Иногда в работах появляются фигуры других значимых родственников: отцов, сиблингов, бабушек и проясняются отношения с ними, но в 90% случаев влияние матери оказывается решающим.

Ещё мною была замечена чрезвычайная травматичность разбираемого материала. Сама по себе тема способствует быстрому погружению в интимный, глубоко личный процесс переживаний отношений с другим, что поднимает на поверхность сознания тяжёлые воспоминания, сложно проживаемые эмоции и болезненные чувства. Поэтому имеет смысл подготовиться к тому, что возможно ведущему придётся работать с последствиями шоковых травм у клиентов: изнасилованиями, инцестами, сексуальным использованием и т.д.

Также мне показалось интересным, что работа с сексуальностью как таковой, то есть с процессом соблазнения, поддержания желания, выяснением своих потребностей в интимной сфере и прочее, практически не заявляется участниками. Если мы и приходим к таким вопросам, то в конце драматизации, после выяснения причин различных проблем и исцеляющего действия в отношениях с важными другими. То есть получается, что в тему собственной сексуальности протагонист идёт через работу про сложные, а иногда травматичные переживания со значимыми другими из прошлого опыта.

Не во всех случаях происходили личные работы. На Десятой Московской психодраматической конференции в рамках ворк-шопа «Взрослые игры или что такое сексуальная зрелость?» я не делала личных работ и моя цель была пройти вместе с участниками все этапы сексуального взросления с помощью структурированных упражнений.

Одно из них проходило в форме танца.

Структурированное упражнение «Танец отношений»

Инструкция была следующая:

  1. Выберите человека в группе, которому вы больше всего доверяете. Встаньте друг напротив друга, закройте глаза, поднимите руки, согните их в локтях и дотроньтесь ладонями. В тот момент, когда зазвучит музыка, начните медленно и аккуратно двигаться, изучайте партнёра, силу и плавность его и ваших движений, когда появится желание увидеть его, откройте глаза. Не размыкая ладоней, продолжайте создавать свой танец, прислушивайтесь к вашим ощущениям и эмоциям.
  2. Дальше попробуйте разъединить ваши руки, сначала отделите одну, потом другую, танцуйте рядом, но без прикосновений. Экспериментируйте с дистанцией: близко, далеко, опять близко и т.д. Сохраняйте контакт глазами, постепенно увеличивайте расстояние между вашим партнёром и собой.
  3. В какой-то момент отведите взгляд и посмотрите на то, что вас окружает, у вас есть возможность станцевать свой собственный танец или, возможно, вы пожелаете вступить во взаимодействие с рядом двигающимися людьми. Дальше вам предстоит вернуться к вашему партнёру и станцевать ваш новый общий танец.

Музыка выбирается ведущим по своему вкусу, она должна быть незнакома большинству участников, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций, быть не очень быстрой, чтобы под неё было несложно двигаться в неторопливом темпе, длительность мелодии должна составлять 5-10 минут. Обычно хватает 8-10 минут для танца и в случае не очень длинной композиции, имеет смысл её поставить дважды. В течение всего упражнения звучит только музыка, партнёры не разговаривают и все их общение происходит в форме танца. Во время инструкции ведущий может попросить кого-то из участников помочь себе, и показывать на собственном взаимодействии, какие этапы проходит танец. Так проще и быстрее запоминаются предписания.

Это упражнение имеет продолжение. После окончания танца, партнёры обмениваются своими переживаниями: что понравилось, что было непросто, что хотелось бы изменить и перетанцевать. После обсуждения ведущий предлагает в тех же парах пройти заново те этапы танца, которые в первый раз по каким-то причинам были пройдены не так, как хотелось, что они и делают. Но это ещё не все. Далее можно предложить парам воссоздать какой-то элемент их танца, который наиболее полно отражает характер их взаимодействия, его суть и смысл. По очереди партнёры показывают перед группой свои композиции.

Само по себе это упражнение обладает какой-то невероятной силой и глубиной погружения. Одного его проживания и анализа хватило бы на отдельный тренинг  и поэтому не всегда все этапы такой работы возможно воспроизвести в группе по исследованию сексуальности. Но какие-то отдельные части проделать вполне возможно.

Упражнение следует рассматривать и как разогревательно-диагностическое, и как терапевтическое, в зависимости от задач ведущего. В первом случае в инструкции следует обратить особое внимание на осознание участниками своих переживаний в каждой стадии танца, не проводить два последующих этапа, а сосредоточится на драматизациях по запросам участвующих. Во втором случае следует пройти все стадии упражнения (танец, перетанцовка, нахождение элемента) и дать группе больше времени на обратную связь, обсуждения и шеринг.

Этот танец был создан на основе теоретических разработок Маргарет Малер, а именно её исследований в сфере процессе «сепарции-индивидуации» (М. Малер, Ф.Пайн, А. Бергман, 2011). Я узнала о нём в 2008 году в рамках обучения на «Вводном курсе по танце-двигательной терапии», который проводила Ассоциации танце-двигательной терапии (АТДТ).

Шеринг

Последний этап психодраматического процесса – это шеринг, в котором участники делятся своими чувствами и переживаниями о прожитом опыте, осознаваниями и инсайтами. Имеет смысл сделать глубокий шеринг и оставить достаточно времени для него в конце занятия, так как на этой стадии важно «закрыть» всех участников, дать им возможность проговорить все невысказанные переживания и проявить, возможно, какие-то непредъявленные чувства и эмоции.

Выводы

Таким образом, проанализировав практические психодраматические занятия на тему сексуальности, мною были сделаны следующие выводы:

  1. На начальной стадии работы обязательно следует обсудить и принятьправила групповой работы: конфиденциальность, уважение  друг к другу, я-сообщения, безоценочность и т.д.
  2. Важно оценивать риски в своей деятельности: достаточность времени,анализ состава участников и возможные сложности, опыт групповой работы, собственные травматические переживания ведущего по заявленной теме и т.д.
  3. Необходимо понимать, что тема сексуальности способствует быстрому погружению в интимный, личный процесс переживаний отношений с другим, что поднимает на поверхность сознания тяжёлые воспоминания, сложно проживаемые эмоции и болезненные чувства. Ведущий должен знать, что ему, возможно, придётся работать с травматическими переживаниями клиентов, причём самого разного периода жизни, начиная с внутриутробного.
  4. Рекомендуюв личных работах идтив драматизацию через метафору клиента: символ сексуальности, соматические симптомы, постановка скульптуры, рисунка, образа из визуализации и т.д.
  5. Мой опыт работыпоказывает, что при психодраматической драматизации чаще всего нарушения процесса становления сексуальности обнаруживаются в проблемахвзаимодействия с матерью.

Я надеюсь, что его работа поможет ведущим групп расширить свой психодраматический инструментарий в заявленной теме, а также даст импульс для создания собственных техник, которые они смогут с успехом использовать в своей работе.