Данс Макабр и другие социокультурные традиции в психодраматической работе со страхами

Данс Макабр и другие социокультурные традиции в психодраматической работе со страхами
Митягина Ольга

Митягина Ольга

Образование Первое образование - экономическое (Финансовая академия при Правительстве РФ). Московский институт открытого образования, специальность — практический психолог. Институт психодрамы и ролевого тренинга, специальность — психодраматерап...
Пустынникова Юлия

Пустынникова Юлия

Психолог-консультант, ведущая тренингов. Психодраматическое образование В 2018 году закончилла трехгодичную программу ИПКиРТ по Психодраме. Образование - 1999 — Психологический факультет МГУ им. Ломоносова; - 2016 — Российско-британская магистратура...
Данная статья посвящена психодраматической работе со страхами в контексте социокультурных традиций соприкосновения со страшным: ритуалов, праздников и карнавалов, литературного и др. наследия. Приводится пример использования в групповом структурированном упражнении одного из культурных феноменов — «Данс Макабр».


Страх. Страхи. Довольно часто встречающийся «персонаж» в клиентских запросах или возникающий в сцене, которая изначально была вроде бы про что-то другое. И когда страх появляется, мы часто вместе с клиентом идем по «геройскому» пути: страх нужно как-то победить (силой, хитростью, попробовать договориться и т.п.) и двигаться дальше к заветной цели. Т.е. страх рассматривается как некое препятствие — кожура от банана, которую нужно очистить и выбросить, чтобы добраться до вкусного. Но на ней легко и поскользнуться: провалиться в травму, которую страх охранял; получить мощное сопротивление, пытаясь «счистить» защитный механизм клиента. А еще часто страх уплощается до голоса какого-нибудь интроекта с общим посланием: «Ты туда не ходи, снег башка попадет…», и клиент (да и мы) получаем подтверждение, что с этим нужно расправиться, стать «победителем страха» и на этом все.

В этой статье мы не будем апеллировать к биологическим и психологическим функциям страха, но попробуем показать его потенциал на основе социокультурных традиций для психодраматической работы, особенно с группой.

Что мы имеем в обычной жизни? Страхи — одна из тем, которую не принято и не очень понятно, как обсуждать. Еще как-то можно представить себе хрупкую барышню, кокетливо заявляющую спутнику, что боится, скажем, больших собак. Можно представить себе выступающих, которые, переминаясь с ноги на ногу перед выходом на сцену, способны поделиться друг с другом, что побаиваются. Или какие-то экстремальные ситуации — тут уже скорее постфактум можно услышать, что было страшно.

И репертуар реакций на признание «мне страшно» в общем-то довольно ограниченный. Собеседник зачастую старается поскорее проскочить тему, чтобы не соприкасаться со своими страхами. Нередко через обесценение и отрицание:

— Ничего страшного!

— Нашел, чего бояться!

— Это совсем не страшно!

В общем, никаких монстров в темной комнате под кроватью…

Одно из немногих легитимных пространств для страха — ужастики всех мастей, чтобы побояться хотя бы понарошку в кресле кинозала и снять часть этого напряжения, находясь в безопасности.

И именно тут можно обнаружить, что традиция коллективного переживания страхов примерно такая же давняя, как вся человеческая история. Страшилки про саблезубых тигров у древних костров, конечно, трансформировались, и у пионерского огня это уже были рассказы про «красную руку» и «черную-черную комнату». Но суть одна — собраться вместе и освоить, и трансформировать страх. А между этими кострами все культурное наследие:

  • различные религии, культы, народные приметы и верования — то ли черную кошку бояться, то ли куклу Вуду, то ли Страшного суда,
  • страшные сказки (а большинство сказок в неадаптированном варианте именно такие),
  • готика во всех проявлениях от архитектурных, до литературных,
  • многие карнавальные традиции, включающие в себя элемент ужасного — привет, Halloween, и не только,
  • наконец, относительно современный жанр «хоррор».

Список далеко не полный — скорее на разогрев.

Мы глубоко убеждены в том, что коллективный опыт и культура играет ничуть не меньшую роль в формировании человеческой психики, чем опыт индивидуальный, и обращение к многовековому наследию взаимодействия со страхом может помочь проработать индивидуальные страхи очень бережно, поскольку позволяет несколько дистанцироваться от личных переживаний, включить себя в общий контекст и, тем самым, ослабить сопротивление за счет повышения безопасности общения со страхом. Кроме того, индивидуальная и групповая психотерапевтическая работа через материал культурных традиций открывает доступ к архетипическим слоям психики, что дает возможность проработать страхи на глубинном уровне.

Прежде, чем выйти на конференцию со своим мастер-классом, мы провели два сезона психодраматических групп «Про страхи», в ходе которых мы опирались на идею использования культурных традиций в работе со страхом в рамках приходами. Такой подход предполагает достаточно активное использование структурированных групповых упражнений и разогревов, базирующихся на различных ритуалах и праздниках, предполагающих взаимодействие со страшным, пугающим, что позволяет получить контакт со страхами всей группы в целом.

На одной из групп «Про страхи» мы попросили участников совместно создать социальный атом страхов. В центре — стул, обозначающий собирательный образ человека, а вокруг то, что его пугает. Какие же страхи появились на этой картине?

  1. Социальные: ошибок, оценки и отвержения, одиночества, потери статуса и социального положения, нищеты.
  2. Биологические: болезней, увечий, старения.
  3. Катастрофические: стихийных бедствий, социальных катастроф, войн.

Над всем этим, присутствуя в каждой категории, царствовал страх смерти, биологической и/или социальной. Почему царствовал? Потому что послания страхов, начиная с самых, казалось бы, незначительных, выстраивались в грозную и неумолимую логическую цепочку, например: «Если ты ошибешься, все увидят, какой ты жалкий/никчемный/плохой. И тогда все отвернутся от тебя, ты будешь один и никому не нужен. И ты умрешь в болезнях и нищете».

Из подобного примера несложно вычленить отдельные составляющие и проанализировать, откуда что взялось. Тут будут и послания семьи, закрепленные в социуме, и различные ситуации, в которых отвержение другим человеком или группой имело, мягко говоря, неприятные последствия. Присутствует и коллективный, уходящий в архаичность пласт, когда остаться одному, без средств к существованию, заболеть означало неминуемую смерть.

Кроме того, хорошо становится видна тема группы: страхи какой категории преобладают, чего боятся сильнее, что резонирует большинству. Интересно также, что некоторые страхи упоминаются группами довольно редко. Это может свидетельствовать как о том, что группа не разогрета на работу с этим страхом, страх не актуализирован у участников, так и о том, что тема слишком горячая и опасная. Среди редко упоминаемых страхов — экзистенциальные страхи, сопоставимые по своему масштабу со страхом смерти. В частности, страх безумия и страх потери смысла. С нашей точки зрения, редкое упоминание страха безумия может объясняться тем, что в нашей культуре открытое и спокойное обсуждение психических нарушений почти невозможно — это стыдно, это страшно, это стигма — «не дай мне бог сойти с ума, уж лучше посох и сума». И потому страх сумасшествия так сильно аффективно заряжен и вытесняется даже в более глубокие слои  бессознательного, чем страх смерти: «лучше ужасный конец, чем ужас без конца». В отношении редкости упоминания страха бессмысленности существования, мы склонны считать, что возможность говорить об этом страхе требует большого доверия к себе, группе и ведущим, а также более глубокого погружения в процесс самопознания. Не всегда такой глубины раскрытия можно достичь за один сезон (10 встреч).

В своей работе в рамках длительных групп мы постепенно продвигались от периферических индивидуальных и коллективных социальных страхов к центральному — страху смерти. И вот эту связку «страх-смерть» мы взяли за основу мастер-класса, выбрав иллюстрацией и основой для одного из разогревов «Данс Макабр» — Танец Смерти. Краткая история возникновения Танца Смерти такова: на фоне эпидемий чумы в Европе в 14-16 веках, когда болезнь и смерть были непредсказуемы, внезапны и неотвратимы, возник культурный феномен «Данс Макабр», нашедший отражение как в массовых ритуалах, так и в живописи и литературе. В основе сюжета Смерть, приглашающая на свой танец всех: от королей до простолюдинов, от взрослых до младенцев. Чины, сословия, статус, возраст и материальное положение значения не имеют. Фрески и гобелены с сюжетами Макабра украшали и храмы, и жилища, как «memento mori».

Одним из воплощений Макабра были спонтанные площадные пляски (по некоторым версиям ставшие тарантеллой в Италии, в Германии — пляски святого Витта). Люди пускались в необузданный пляс, кто-нибудь изображал «павших замертво», оживить которых можно было поцелуем. Правда, знакомый сюжет?

Для целей упражнения мы акцентируемся на одной из трактовок данного действа, в соответствии с которой, со Смертью танцует наше «мертвое Я». В современной версии это можно представить, как запись нашей жизни на кинопленку или диск: ежесекундно события фиксируются без оценок и интерпретаций.

Но не все так просто. В жизни нам часто приходится от чего-то отказываться в угоду обстоятельствам, из лояльности семье, т.е. из-за какого-либо страха. И тогда у нашего «мертвого Я» появляется запись: «принято на хранение 300 дней радости», «такого-то числа отказался от проявления гнева» и т.п.

Работает это и в обратную сторону: если я буду притворяться мертвым, меня минуют многие опасности. И на месте живого человека появляется «премудрый пескарь».

Мы буквализировали эту идею в структурированном упражнении «Данс Макабр».

Пространство комнаты делится на две части символической чертой, отделяющих живых от «мертвых Я». В конце линии ставится фигура «Смерти» (деперсонализированная, просто обозначается черной тряпочкой). О ней еще скажем чуть ниже.

В качестве разогрева группе приводится рассказ о самом «Данс Макабре» и идее «мертвого Я». Далее инструкция может варьироваться, в зависимости от задач группы. Это может быть:

  • какой-то вопрос(ы) к «мертвому Я»,
  • если делаем акцент в разогреве на то, что раньше времени что-то отдали на хранение «мертвому Я», можно ли это вернуть?
  • или фокус на том, что в нашей жизни что-то давно уже отжило свое и от этого нужно отказаться, можно ли передать это (эмоции в отношении конкретного события, поведенческие шаблоны) на ту сторону.

Даем группе несколько минут на фокусировку.

Упражнение выполняется в парах в прямом обмене в обе стороны. Три-пять итераций «реплика-ответ» для одного участника. Данное ограничение важно с той точки зрения, что не позволяет участникам расфокусироваться на несколько тем, избегая глубокого контакта с собой.

За чем важно следить в процессе:

  • за выполнением инструкции в части того, что «мертвое Я» безоценочно и является хроникой нашей жизни. Интроекты будут пытаться прорваться и тут;
  • если вы используете тряпочки/ленточки для обозначения ролей, чтобы они не пересекали условную черту, отделяющую мир живых и мертвых. При обмене ролями участники снимают обозначение роли на «своей стороне» и только потом переходят;
  • если происходит передача/возврат каких-то чувств, способов действия и т. п., вводим на эту роль символ (тряпочки, ленточки, др. подручные средства). Следим за экологичностью — нельзя, например, отдать «мертвому Я» всю боль, весь страх, стыд и т.п. Можно отдать излишки подобных чувств по отношению к какому-либо конкретному событию/человеку.

По завершении в обе стороны проводится шеринг в парах и/или общий шеринг, либо выбирается протагонист.

И несколько слов о роли «Смерти». Помните, она восседает в начале (или конце?) разделяющей миры черты? Для целей упражнения это с одной стороны суггестивная фигура — в присутствии Смерти особо не пофиглярствуешь. С другой — дополнительная опция, с помощью которой участники могут немного выйти в метапозицию.

По сути, это уже следующее упражнение. На пролонгированной группе и мастер-классе оно прошло по-разному. На группе «Макабр» мы проводили на 8-й встрече, когда уже был сформирован надежный контейнер, и предложили всем желающим сходить на роль «Смерти» и просто взглянуть на два мира ее глазами. Без слов и действий.

На мастер-классе эту опцию мы не предлагали в т.ч. в силу временных ограничений, но один из участников о ней догадался и с нашего согласия воспользовался. В данном контексте фигура «Смерти» оказывается мощным ресурсным персонажем, как уже упоминали, позволяющем выйти в метапозицию.

Приведенное упражнение хорошо показывает, каким образом культурные традиции и феномены могут быть использованы при построении структурированных упражнений. Мы в своей работе обращались к таким традициям как Ночь всех святых/Halloween/Самайн и карнавальной культуре в целом; использовали структуру герметического романа, современные городские легенды, народные сказки. Всякий раз, конструируя новое упражнением, мы ставили себе задачей:

  • во-первых, поиск культурного шаблона, так или иначе связанного с актуальными страхами, заявляемыми участниками. Страх — это реакция на ситуацию неожиданного изменения. Привычный ход вещей резко нарушается и не понятно, что делать, нет инструментов совладания с ситуацией, контроль утерян. Страх часто сопровождается переживанием беспомощности. Помещение индивидуального страха в более широкий контекст дает участникам уверенность в том, что пути решения существуют, и многие уже этим путем прошли. Это, в свою очередь, некоторым образом снижает степень напряженности переживаний, позволяет слегка ослабить защитные механизмы и приступить к работе.
  • во-вторых, предоставление участникам возможности соприкосновения с пугающим опытом вне контекста конфронтации и возможного поглощения. Стать страхом, понять его изнутри, посмотреть на страх издалека или с изнанки, понять его смысл или карикатуризировать страх — все эти приемы позволяют интегрировать теневое содержание, достигая таким образом большей целостности.

Иными словами, в отличие от часто встречающегося способа привлечения ресурсного персонажа и обращения за защитой извне, мы предпочли действовать по принципу «прививки», снижая страшность страшного до уровня, который протагонист/группа способны выдерживать, за счет расширения или изменения контекста, тем самым провоцируя выработку собственного «иммунитета» и актуализируя процессы интеграции Тени.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Особенности работы группового ведущего со скрытой (подавленной) злостью (агрессией) в психотерапевтических группах.

Особенности работы группового ведущего со скрытой (подавленной)  злостью (агрессией) в психотерапевтических группах.
Петраш Марина

Петраш Марина

Практикующий психолог, психодраматерапевт, арт-терапевт, ведущий групп, тренер Московского Института Гештальта и Психодрамы. Психодрама для меня больше, чем просто метод групповой и индивидуальной психотерапевтической работы. Это особый образ мышления,...
Итак, начну, пожалуй, с таких понятий, как злость и агрессия. Очень интересен тот факт, что, например, Большой психологический словарь Мещерякова и Зинченко (так любимый преподавателями в классическом психологическом образовании) термина «Злость» не содержит. А термин «Агрессия» определяет как: «Мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам (правилам) сосуществования людей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушевленным и неодушевленным), приносящее физический ущерб людям или вызывающее к них психологический дискомфорт (отрицательные переживания, состояние напряженности, страха, подавленности и т.п.)». В классической же теории классификации эмоций по К. Изард выделяют 11 фундаментальных (базовых) эмоций. И злость среди них также отсутствует. Как базовую Изард выделяет гнев, но не злость.

И если даже в ставших уже классических источниках злость описывается как некая деструкция, то немудрено, что и в нашей культуре злость сильно связана с ее наибольшими по интенсивности проявлениями: агрессией и гневом. А также считается деструктивным поведением, социально неодобряемым. Иными словами, злиться в нашей культуре считается чем-то плохим, не поддерживаемым, и многие из культурных и воспитательных интроектов, передающихся родителями детям, связаны как раз с тем, что злость непременно необходимо скрывать, что злость чувствовать плохо. Что, выражаясь уже совсем по-научному, неплохо было бы ее вытеснять и не контактировать с ней.

С другой стороны, если те же злость и агрессию рассматривать как естественный, инстинктивный процесс — то это психофизиологическая подготовка организма к активным действиям, направленным на «противостояние чему-либо» и совершение этих действий. Физиологическими проявлениями этой подготовки являются: изменение биохимических реакций организма, изменение деятельности внутренних органов и систем, перераспределение кровоснабжения мышц и органов, изменение позы за счет изменения тонуса различных групп мышц, подготовка мышц к дальнейшим двигательным реакциям. Это некая витальная энергия, которая помогает человеку действовать, благодаря которой он может выполнять некое действие, в том числе, на физическом уровне, подготавливая его организм к действию.

Как раз знание того, что злость и агрессия являются подлинным инстинктом – первичным, направленным на сохранение вида, – позволяет нам понять, насколько она может быть с одной стороны опасна, а с другой стороны насколько много она несет энергии для действия. Главная опасность инстинкта состоит в его спонтанности. Если бы он был лишь реакцией на определенные внешние условия, что предполагают многие социологи и психологи, то положение человечества было бы не так опасно, как в действительности. Тогда можно было бы основательно изучить и исключить факторы, порождающие эту реакцию. «Накопление» инстинкта, происходящее при долгом отсутствии разряжающего стимула, имеет следствием не только вышеописанное возрастание готовности к реакции, но и многие другие, более глубокие явления, в которые вовлекается весь организм в целом. В принципе, каждое подлинно инстинктивное действие, которое вышеописанным образом лишено возможности разрядиться, приводит животное (и человека) в состояние общего беспокойства и вынуждает его к поискам разряжающего стимула. Такие поиски в простейшем случае состоят в беспорядочном движении (бег, полет, плавание и пр.), а в самых сложных – могут включать в себя любые формы поведения, приобретенные обучением и познанием.

Но случается, что чувство злости вытесняется человеком по различным причинам и различными способами. Что происходит в этом случае не сложно догадаться – энергия высвободилась, тело к действию подготовлено, но разрядки не происходит. Как и с любой вытесненной эмоцией, а особенно такой сильной, как злость, энергия уходит в тело. И здесь мы имеем дело с различными психосоматическими проявлениями вытесненной злости. Или разрядка может наступить совершенно неожиданным способом для человека в виде аффекта зачастую уже на психотическом уровне, если ее уровень достигает так называемой «точки невозврата». Как в известном анекдоте: «Хотел сказать: «Милая, передай соль», а вырвалось «Чтоб ты сдохла, тварь». Ни тот ни другой варианты не способствуют благоприятной жизни человека.

И почти всегда, если после активации злости (агрессии) никаких действий не смогло произойти, – мы получаем эффект «остановленной агрессии» или психотического аффекта в последствии. А остановка действия, в свою очередь, только усиливает переживание – и в психотерапии мы часто сталкиваемся с такой остановленной, вытесненной или подавленной злостью и агрессией. А с учетом социальной неодобряемости злости и агрессии, почти в каждой психотерапевтический группе мы, как ведущие, сталкиваемся с феноменом скрытой (подавленной) злости и агрессии.

Поскольку в нашей культуре одна из наиболее часто встречающихся клиентских типологий – это мазохистическая и созависимая, – далее речь пойдет именно о работе с группами, где преобладающее число участников находится в таком типологическом расширении.

В таких группах всегда феноменологически наблюдаются трудности с выражением злости. Даже более того, злость не только не выражается, она, как правило, плохо опознается участниками как чувство. Иными словами, в таких группах злость участниками различными способами вытесняется, скрывается и подавляется.

Я, как групповой ведущий, такие группы называю группами «хороших интеллигентных девочек и мальчиков», которым злиться нельзя никоим образом. Именно такая метафора возникала у меня, глядя на общую картинку процессов, происходящих в поле таких групп.

И если отталкиваться от указанной типологии, этот процесс вполне объясним:

1. По мнению Н. Мак-Вильямс: «Мазохистические люди полагают, что имеют право чувствовать враждебность только в том случае, когда им причинен явный вред, предположение, которое стоит им бессчетных часов излишнего психологического напряжения. Если они чувствуют некоторый нормальный уровень разочарования, фрустрации или гнева, они должны либо отрицать эти чувства, либо морализировать, чтобы не чувствовать себя постыдно эгоистичными». «Моральные» мазохисты в терминологии Н. Мак-Вильямс часто используют морализацию (по своему определению) чтобы справиться со своими внутренними переживаниями. И это как раз относится к таким интроектам, которые часто мелькают в ходе работы с такими группами, что чувствовать и проявлять злость плохо, и что этого делать ни в коем случае нельзя. Более того, в случае с мазохистическим типом личности зачастую проявляется высокий уровень аутоагрессии, связанной с присущему такому типу личностей мышлению, что пока на меня не напали, я первый нападу сам на себя и причиню вред сам себе. Тогда и нападать другому на меня не будет смысла. Именно поэтому в группах, где преобладают участники такого типа, есть многочисленные проявления саморазрушительного поведения и психосоматических заболеваний и симптоматики. Естественно, такой способ неосознаваемый, и по факту такие участники сильно страдают и не понимают, почему они сами разрушают свою жизнь.

Мазохистические клиенты могут приводить в ярость. Нет ничего более токсического для терапевтической самооценки, чем клиент, который посылает сообщение: «Только попробуй помочь – мне станет еще хуже». Иными словами, одной рукой такой клиент просит помощи, протягивает ее, а другой рукой всячески отталкивает. Если совсем психодраматически визуализировать такую терапевтическую картинку, то такой участник протягивает одновременно обе руки, одной из которых он манит, а другой показывает жест, который можно обозначить как фигу (ну или иной характерный жест средним пальцем). Ведущий группы может легко отследить этот процесс по своим собственным чувствам и процессу, который происходит. Участник просит о помощи, но эту помощь не принимает. И так случается неоднократно и постоянно. Естественное чувство, возникающее у ведущего в данный момент – это злость. И если по-простому, такого участника просто хочется стукнуть физически. И если у вас возникают подобные ощущения и картинка процесса – скорее всего вы имеете дело с клиентом мазохистического типа.

2. Созависимый – это человек, патологически нуждающийся в другом человеке. Это тот же зависимый, с тем лишь отличием, что если зависимый нуждается в веществе (алкоголь, наркотик), то созависимый нуждается в другом человеке, в отношениях с ним. То есть, созависимый – это человек, зависимый от отношений. При поверхностном знакомстве с созависимыми людьми создается впечатление, что для них не свойственна агрессия. На самом же деле это не так. Созависимым сложно осознавать свою агрессию и проявлять ее прямым способом. В тоже время они мастера непрямых, скрытых, завуалированных способов ее проявления, что создает богатое пространство для различного рода манипуляций в их контакте с другими людьми. В чем причины выбора созависимыми скрытых, косвенных форм проявления агрессии?

Причина одна – страх быть отвергнутым и оказаться в одиночестве в случае прямого ее предъявления. При этом многие созависимые отрицают наличие злости у себя, им проще считать, что они никогда не злящиеся ангелы. Для созависимых людей свойственна избирательная алекситимия – неосознавание и непринятие не всех, как в случае с полной алекситимией, а лишь отвергаемых аспектов своего Я – чувств, желаний, мыслей. Агрессия автоматически попадает в этот список, так как негативно оценивается созависимым. Часть отвергаемой внутренней агрессии неосознанно проецируется на внешний мир – он становится в восприятии созависимых людей агрессивным, жестоким, страшным, непредсказуемым, что усиливает тенденцию к слиянию с партнером. Другая ее часть проявляется в отношениях в скрытой, завуалированной (чаще всего под любовь, заботу) форме.

Агрессия созависимых, часто не осознаваемая и не предъявляемая ими открыто, скрывается под разными масками и проявляется преимущественно манипулятивно. Созависимые – большие мастера нарушения чужих границ, что само по себе уже является агрессивным действием. Делают же они это совершенно невинным способом, даже умудряясь вызывать при этом у других чувство вины и предательства. И такие участники, часто манипулируют группой и ведущим, акцентируя внимание на своих страданиях, или, наоборот, якобы заботясь обо всех и каждом.

И в том и в другом случае, по типологии участников, злость и агрессия не предъявляются, не осознаются и даже не допускаются к прочувствованию. Таким образом, сильное витальное энергетическое чувство вытесняется. А с учетом того, что данные типологии формируются в достаточно раннем возрасте, у таких участников роль злящегося, говоря психодраматическим языком, пустая, не наполненная. Такие участники просто не умеют злиться, проще говоря. Если говорить терминами ролевой теории, то на телесном уровне злость и агрессия проявляется в психосоматических симптомах (различные недомогания и хронические заболевание), а также в едва различимой мимике (у таких клиентов иногда можно заметить стиснутые зубы или губы, реже – микро-движения желваков), а также общую скованность движений. На психическом уровне (эмоциональном) роль злящегося в принципе ненаполнена, о чем я писала чуть выше, так как свою злость до осознания и прочувствования они не допускают. На социальном уровне в зависимости от типологии (созависимый или мазохистический участник) возникает либо роль очень хорошего, интеллигентного во всем человека, не способного на агрессию, либо сильно заботящегося вне зависимости от того, надо ли это оппоненту. Часто во втором случае, это люди, которые «суют свой нос» в свои и не свои дела и оказывают так называемые «медвежьи услуги». И на трансцендентном уровне у таких клиентов есть стойкое убеждение, что любое проявление злости или агрессии является неприемлемым, осуждаемым, и в систему ценностей таких участников не входит.

И если отталкиваться от теории психодрамы, то скрытая и вытесненная злость и агрессия или оборотная сторона медали – аффективное выражение данного чувства напрямую влияет на спонтанность участников группы. Ведь как мы помним спонтанность — ключевое понятие в теории Морено. И она не означает рефлекторного действия, отсутствия контроля и необду¬манности. В психодраматическом смысле спонтанность предполагает способность я движения в заданном направлении, а, следовательно, она не чужда контроля над собой. Она проявляет себя как некая форма энергии. Не являясь материальной субстанцией, она познается только через ощущения. Во-вторых, это энергия, которую нельзя накапливать и сохранять. Она поглощается мгновенно и появляется, чтобы быть истраченной в единый миг творения, уступив место последующим проявлениям спонтанности. В экзистенциальной философии Морено особенно важным стало свойство спонтанности не накапливаться; внимание концентрируется на настоящем моменте, на «здесь и сей¬час», на психологически наиболее значимом отрезке времени. В-третьих, спонтанности можно научиться с помощью разнообразных психодраматических техник. Морено напрямую связывал понятия спонтанности и психического здоровья. Отсутствие спонтанности для него означало эмоциональное нездоровье, а следовательно, целью психотерапии становилось – и «обучение спонтанности».

Таким образом, в парадигме психодраматической работы с группами, где в качестве участников преобладают клиенты с мазохистической и созависимой типологией одной и важных задач является обучение участников чувствовать и выражать свою злость и агрессию. Ведь чувство по большому счету – это способность, возможность воспринимать сознательно деятельность внешнего мира. Вытесняя то или иное чувство участники группы лишают себя возможности осознанности и контроля. Более того, большая осознанность и понимание того, что происходит, чувствование и отреагирование чувств позволяет приблизиться к катарсису – одному из целительных эффектов психодрамы, позволяет приблизиться к ядру внутриличностного конфликта и снять в том числе психосоматические симптомы, которые, как мы знаем, зачастую являются именно телесным проявлением внутриличностного конфликта.

Итак, понимая, что целительный эффект психодрамы достигается за счет катарсиса и обучения, далее работа ведущего в такой группе в психодраме может строиться именно по такому принципу.

Учитывая то, что под катарсисом (одним из целительных элементов психодрамы) обычно понимают снятие напряжения, и Морено различал два вида катарсиса: катарсис дей¬ствия, которого может достичь протагонист, то есть активный уча¬стник разыгрываемой драмы, и катарсис интеграции, испытываемый всеми участниками за счет идентификации себя с другими дейст¬вующими лицами, вроде бы достаточно в драматизации получить катарсическое переживание злости. Но как быть, если роль злящегося у участника группы пустая, ненаполненная? И катарсис в действии, а конкретно в процессе драматизации, не случается? Как раз в этом случае важно сначала наполнить такую роль через обучение. И здесь включается второй целительный элемент психодрамы – обучение ролевым играм. Такое обучение преследует две основных цели: обучение спонтанности и расширение имеющегося ролевого репертуара (иногда даже отказ от некоторых ролей) с помощью ролевых игр. Последняя цель пере¬кликается с тем, что сейчас называется «обучением навыкам», или «тренировкой умений». В нашем случае такое обучение помогает наполнять пустую роль злящегося для последующего катарсического переживания чувства злости, а также для обучения формам выражения злости и агрессии.

И в этом случае на помощь директору психодрамы и ведущему группы приходят ситуационные техники. В целом ситуационные техники – это действия, превращающие содержание (относим сюда и события, и идеи) в активное средство выражения, экспрессии. Общая цель всех ситуационных техник – удовлетворять терапевтические потребности, возникающие во время группового процесса. И в данном случае с помощью таких техник в том числе может быть удовлетворена и каталитическая терапевтическая цель.

Ситуационные техники, разработанные для обеспечения каталитических целей, обычно более сложны, чем иные. Их первое назначение – запускать процесс, стимулировать психотерапевтическую активность, направлять ее в определенное русло и нагнетать ее до нужной степени. Чаще всего эти техники «задают сцену», и тогда необходимый психологический процесс начинает действовать и достигает нужных форм и размеров.

Каким же образом разрабатывать такие ситуационные техники, чтобы они имели терапевтический эффект? Когда мы работаем в психотерапии с любым видом агрессии или злости участника, мы в любом случае должны «поддерживать процесс переживания» агрессии: признавая право участника на это переживание, считая это переживание важным, расспрашивая про него и некоторой степени «присоединяясь» к нему. И важно учитывать следующий алгоритм:
1. Участник высказал или показал (иными словами, каким-то образом предъявил) злость или агрессию (так называемый негативный аффект или чувство).
2. Это выражение аффекта стало для участника уникальным или новым опытом, непривычным для него способом действия.
3. Клиента в мазохистической или созависимой типологии всегда ужасала перспектива выражения злости. Однако никакой катастрофы не последовало: никто не ушел и не умер, крыша не обрушилась, и в общем-то от него не отвернулись другие участники группы.
4. За выражением злости последовало тестирование реальности. Участник осознал, что, либо выраженный гнев был неадекватным по своей интенсивности или направленности, либо прежний уход от выражения злости был иррационален. В результате участники порой могут достигнуть инсайта, то есть понимания причин, стоящих либо за неадекватностью чувства, либо за прежним уходом от переживания чувства или его выражения.
5. Участник становится способен к более свободному взаимодействию с окружающими и к более глубокому исследованию межличностных отношений.

И такой алгоритм очень коррелирует с указанной выше типологией участников. Ведь самодеструктивные пациенты не нуждаются в том, чтобы чувствовать, что их терпят, пока они прекрасно улыбаются. Им нужно увидеть, что их принимают даже тогда, когда они выходят из себя.

Более того, им необходимо понять, что злость и гнев естественен, когда не удается получить того, что ты хочешь, и это легко может быть понято другими. Подобное поведение не нуждается в защите с помощью безапелляционного морализаторства и демонстрации страдания или обращения агрессии на себя. Такой алгоритм сильно вливается в основные целительные свойства психодрамы: обучение и катарсис.

А зная то, что одним из наиболее эффективных средств для оживления остановленных или вытесненных переживаний клиента, в том числе является опора на телесные и двигательные процессы – такие ситуационные техники, отвечающие принципам психодрамы должны опираться прежде всего на телесное проявление злости или агрессии.

Таким образом, в работе с группами, участниками которых являются люди с преобладающей мазохистической или созависимой типологий и где основными процессами являются вытеснение и неосознавание злости и агрессии участниками группы, основными стратегиями работы являются:

1. Сделать общий процесс вытеснения злости и агрессии явным для участников. На конкретных примерах и опираясь на свой опыт и свои ощущения. Показать участникам группы, что происходит на процессе здесь-и-сейчас.
В первую очередь необходимо показать участникам, что имеет место быть вытесненная злость и агрессия. И это хорошо работает на конкретной фактологии и феноменологии того, что происходит в группе «здесь-и-сейчас». Опираться можно как раз на телесный уровень ролей, показывая участникам, что с ними происходит в данный момент на телесном уровне. Хорошо в этом месте работает также некая доля юмора и метафорические обратные связи от ведущих группы – это создает безопасность при проявлении скрытой злости. (например, та же самая метафора о группе «хороших девочек» может быть преподнесена группе с большой долей юмора, что разрядит обстановку, но заставит участников задуматься над происходящими с ними процессами).

2. Проведение ситуационных техник в виде тематических разогревов и структурированных упражнений, направленных на наполнение роли злящегося в безопасном формате. Безопасность формата может достигаться за счет ситуаций, связанных с метафорическими ролями, ролями животных, ролями детей и прочими, оживляющими злость и агрессию в ее инстинктивном понимании. Подойдут любые роли и ситуации, которым свойственно и можно злиться, и выражать злость и агрессию. Такие упражнения обязательно должны быть двигательными и включать в себя некое действия, чтобы участники имели возможность оживлять чувство и соприкасаться с ним через телесные проявления.
Начинать работу с соприкосновения со злостью необходимо с телесных ее проявлений. Причем не друг к другу как к реальным людям, а в виде метафорических игр. Упражнения и разогревы в виде метафор или отстраненных ситуаций (например, не про людей, а про животных) также позволяет снизить сопротивление участников при соприкосновении со злостью в телесном ее проявлении («играться» в животных или в базар с хабалками гораздо безопаснее, чем явно проявлять прямую злость и агрессию друг к другу). Телесное же проявление злости естественным образом начинает «запускать» процесс осознавания наличия и протекания такого чувства.

3. Очень важны глубокие шеринги после таких упражнений или драматизаций, где каким-либо образом выражалась злость, в которых задача ведущего – постоянно держать фокус внимания участников на том, что выражение злости не всегда бывает разрушительно для человека и для отношений, в которых он состоит. И выводить данный факт на уровень осознания участниками.

4. Поддержание выражения злости в групповом процессе, в том числе и между участниками группы, включая в себя обучение приемлемым (не аффективным) выражениям формам злости не допуская перехода так называемой «точки невозврата», когда злость переходит в психотическое аффективное состояние гнева или ярости. И здесь подойдут любые форматы, позволяющие давать обратные связи участникам: виньетки, шеринг, инкаунтер, ролевой тренинг – все, что позволит организовывать такие формы и обучать участников таким формам. И, пожалуй, самое главное, обучать таким формам выражения злости через личность ведущего, через то, как он делает это сам. И в этом месте важно, чтобы ведущий сам понимал про свою злость и на своем примере показывал участникам, что ее можно выражать при этом не разрушая отношения и оставаясь во взаимоотношениях.
И это некая «финальная» фаза – обучение участников форме выражения злости. И как раз в этом месте очень важна личность ведущего, его паттерны обращения со злостью. На этом этапе ведущий выступает как эксперт. Ему важно давать искренние обратные связи участникам, в том числе и о своей злости, при этом оставаясь ведущим группы и не разрушая клиент-терапевтические отношения. Таким образом, участники на конкретном примере «здесь-и-сейчас» могут увидеть и прочувствовать, что выражение злости не тождественно разрушению отношений. После чего под контролем ведущего они могут пробовать и сами выражать злость по отношению друг к другу (например, в обратных связях или в процессе инкаунтера). В драматизациях можно использовать директорское дублирование в качестве обучения – тоже очень хорошо работает. Полагаю, что и ролевой тренинг про конкретные трудные ситуации участника также может являться хорошим обучением выражению злости и формам такого выражения.
Однако без первого этапа – наполнения пустой роли злящегося все остальное становится трудновыполнимым. И, конечно, основная задача ведущего такой группы – это в первую очередь помогать участнику наполнять роль злящегося и соприкасаться со своей злостью в безопасном формате. А также делать процесс вытеснения злости явным для участников.

В качестве рекомендаций ведущим групп, участники которых преимущественно относятся к мазохистической и/или созависимой типологии, хочется сказать, что большая часть терапевтической работы в таких группах строится на личности ведущего (терапевта). Что это означает?

1. Ведущему такой группы рекомендуется в первую очередь фокус своего внимания направить на то, каким образом он обходится со своей собственной злостью: присутствуют ли в его паттернах поведения процессы по вытеснению злости и агрессии. А также, каким образом и в каких формах он выражает свою злость. Если ведущих несколько – необходимо прояснять и анализировать отношения между ними. В случае обнаружения скрытой или подавленной злости в ко-терапевтических отношениях необходимо делать данный процесс видимым обоим ведущим, а также совместно искать формы и способы выражения злости друг к другу с учетом имеющихся ролей ко-терапевтов.

2. Ведущему рекомендуется свою скрытую (или явную) злость и агрессию по отношению к участникам делать явной для себя и для группы, а также выражать указанную злость, находя подходящую для этого форму с учетом терапевтических целей, задач, а также наличной ситуации «здесь-и-сейчас». Делая это ведущему необходимо держать в фокусе внимания, что в этом процессе он является и экспертом, и некоторого рода наставником для участников в их обучении различным паттернам поведения. Основная задача ведущего показать на своем примере, что злость – не деструктивное чувство. Что его можно и нужно чувствовать. Что чувство это витально по своей природе. И что выражение злости, если подобрать для этого подходящую форму, может не разрушать отношения. Иными словами, своей личностью и своим взаимодействием с участниками задача ведущего – показать группе, что можно злиться и оставаться при этом в отношениях. Он это делает на примере себя в первую очередь. Поэтому для ведущего такой группы будет большим ресурсом опора на собственные чувства и искренность с группой. В противном случае терапевтической работы с группой в такой типологии просто не случится.

Литература

1. Большой психологический словарь/Сост. и общ. ред. Б.Г. Мещеряков, В.П. Зинченко – СПб: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007.
2. Дубинская В.В. О чувствах в психотерапии. Сепарация.-М.: 2011.
3. Изард К. Психология эмоций. – СПб.: Издательство «Питер», 2008.
4. Кипер Д. Клинические ролевые игры и психодрама. ТОО «Независимая фирма «Класс», 1993.
5. Корниенко П. Психотерапевтическая работа с агрессией. Психические механизмы и психодраматические варианты работы. Материалы 11-й Московской психодраматической конференции. 2014.
6. Лоренц К. Так называемое зло (к естественной истории агрессии). М.: Культурная революция, 2008.
7. Мак Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе»: Независимая фирма “Класс”; Москва; 2007.
8. Малейчук Геннадий. Особенности проявления агрессии у созависимых.
9. Ялом И. Теория и практика Групповой психотерапии – СПб.: Издательство «Питер», 2000.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Трудный клиент

Трудный клиент
Каринэ Серебрякова
Каринэ Серебрякова

Психолог, кандидат психологических наук, психодрама-терапевт, директор Института системного консультирования и тренинга http://iskit.info

В данной статье даётся понятие «трудный клиент», анализируются причины появления трудного клиента в групповом процессе. Даётся классификация трудных клиентов на основе выделенных А. Маслоу базовых потребностей. Описываются характеристики каждого типа трудного клиента, его поведение на тренинге. Даются рекомендации поведения тренера с каждым типом трудного клиента.

Тема «трудный клиент» всегда является одной из главных в работе практикующего психолога. И неважно, в какой сфере он работает, он обязательно сталкивается с некими проблемами в общении с клиентом. Для начинающих психологов трудный клиент является одним из самых «ужасных ужасов», особенно когда он встречается в группе. Давно и успешно работающие специалисты вырабатывают определённый набор средств, найденных чаще всего интуитивно, и создают свою, удобную для собственного пользования классификацию. Этим объясняется, скорее всего, такая пестрота различных подходов к определению трудного клиента и способов работы с ним.

Не претендуя на полный обзор различных подходов к определению трудного клиента, тем не менее, хотелось бы выделить несколько наиболее распространённых. Эти подходы можно разделить, во-первых, на три большие группы:

1. Подходы, характеризующие самого клиента, в которых причины сложности работы лежат в личностных особенностях клиента, его скрытых мотивах, защитах, намерениях и т.д.
2. Подходы, которые акцентируют внимание на личности психолога, его трудностях и проблемах.
3. Подходы, наиболее распространённые в последнее время, которые сочетают в себе и первое, и второе. Трудности клиента, резонирующие с проблемами психолога, дают ту самую смесь «ужасного ужаса», с которой сложно справиться.

Во-вторых, подходы к работе с трудными клиентами разделяются по различным основаниям классификаций. И здесь часто происходит полная путаница, так как в одной и той же классификации обнаруживаются различные основания. Так, например, личные особенности перемешиваются с поведением, внутренние мотивы с внешними проявлениями и т.д. Наиболее часто встречающиеся основания для классификаций следующие:

Для клиентов:

1. наблюдаемое поведение;
2. тревога, её различные источники;
3. сопротивление и его различные причины;
4. скрытые мотивы, намерения;
5. защитные механизмы, маски, роли и.т.д.;
6. глубинные бессознательные процессы;
7. мотивационные составляющие;
8. черты характера.

Для психологов:

1. «непроработанность» специалиста;
2. перенос и контрперенос;
3. попадание в манипуляцию;
4. отсутствие эмпатии;
5. черты характера;
6. незнание технических приёмов;
7. позиция и установки;
8. скрытые мотивы и намерения.

Если говорить о подходах, то акцент на личностных особенностях и проблемах одного из участников процесса является неэффективным в силу того, что вторая сторона вообще не учитывается или учитывается не в полной мере. В этом случае ставится вопрос: «Кто виноват?» в том, что рабочий контакт не состоялся. В первом случае виноват клиент, и тогда вся ответственность лежит на нём, во втором – психолог, и тогда ему надо отправляться на личную терапию и работать над собой. Безусловно, подход, учитывающий трудности обеих участников процесса, когда трудности и проблемы резонируют, сцепляются и усиливают друг друга, на мой взгляд, наиболее конструктивен для понимания того, откуда берутся трудные клиенты. В пользу этого положения говорит неоднозначность и пестрота определений трудного клиента. Нет единого портрета того клиента, которого можно назвать трудным. Для каждого психолога есть свой трудный клиент. В какой-то книге я прочитала определение трудного клиента, что это тот клиент, который тебя бесит (вольная цитата). Например, одних специалистов раздражают спорщики, которые всё подвергают сомнению и вступают в постоянную конфронтацию. Для других – молчуны, апатично сидящие в углу. Для третьих – говорливые и привлекающие к себе внимание всеми способами.

Поэтому очень трудно найти некое общее основание, которое учитывало бы особенности клиента и психолога одновременно. Кроме того, мы имеем дело с четырьмя составляющими: наблюдаемое поведение клиента; движущие силы такого поведения клиента; движущие силы ответной реакции психолога; поведение психолога.

Первичным, на мой взгляд, здесь является всё-таки клиент, так как он находится априори в более у язвимой позиции, он пришёл за помощью и находится в стрессе. Особенно это касается групповых встреч.
Поэтому схема работы с клиентом следующая: понимание причин поведения клиента на основе наблюдения – соотнесение с собственными трудностями работающего специалиста – технические приёмы по устранению дискомфорта в общении.

Самым неэффективным является способ, который ориентируется только на наблюдаемое поведение, так как одно и то же поведение может скрывать различные мотивы. Это ещё одна трудность, с которой мы сталкиваемся в работе. Нет чётких и однозначных критериев, по которым можно определить, что лежит за тем или иным действием. Поэтому большая дробность в классификации будет утяжелять диагностику. Тем не менее, по малозаметным невербальным сигналам можно с большой вероятностью определить «зону проблемы». А небольшое количество градаций позволяет за короткое время попробовать, если не угадали сразу, другие зоны.

Быстрота диагностики особенно актуальна в групповой работе, когда нет времени последовательно разбираться, в чём причина сложного для нас поведения клиента, и работать на прояснение с самим клиентом. В группе, к тому же, могут встретиться несколько трудных клиентов. Трудный клиент проявляется не сразу, первоначально подаются слабые пробные сигналы. Если эти сигналы игнорируются, то они усиливаются, и поведение клиента становится трудно исправляемым. Клиент «идёт вразнос». В этом случае остановить его бывает уже очень сложно, и много времени можно потратить на прояснение конфликта и исправление ситуации. Все мы знаем, как сложно бывает в таких случаях удерживать группу, которая включается в конфликт, делится на два лагеря, поднимается тревога, работа приостанавливается и т.д. Тренера используют различные способы совладания с такой негативной групповой динамикой: от прямого давления на клиента до отпускания группы в самостоятельное плавание. Но это другая тема, как справляться с такими ситуациями. Здесь же задача – выявить возможного трудного клиента на ранних стадиях и не дать развиться неуправляемому процессу.

За основу классификации, которую я использую уже много лет, я взяла потребностную сферу. Когда человек приходит на тренинг, он находится в стрессе. В стрессе актуализируются фрустрированные базовые потребности. Любая потребность требует своего немедленного удовлетворения. Пока потребность не будет удовлетворена, человек не может расслабиться. Его тревога и, соответственно, напряжение растут по мере того, как его потребности по-прежнему не удовлетворяются. Человек начинает действовать привычным для него способом, стремясь удовлетворить эту потребность. Способы эти, как правило, выработаны в детстве и зафиксированы, как единственный способ получить то, что ребёнку хотелось. Так как это стрессовая ситуация, человек не может использовать другие способы, поскольку они менее устойчивы. Существуют сенситивные периоды, когда фрустрация потребности особенно сильно сказывается впоследствии. У человека могут быть фрустрированы несколько потребностей. Но если они попадают именно на тот период развития, когда это особенно важно, то эта потребность становится базовой фрустрированной потребностью. Довольно вольно, основываясь лишь на многолетних наблюдениях, я привязываю эти сенситивные периоды к стадиям развития Маргарет Маллер, ориентируясь на выделенные ею потребности ребёнка в каждый период его развития. Эти периоды частично перекрывают друг друга, но общая тенденция, на мой взгляд, «имеет место быть».

Удовлетворяя потребность клиента, мы снимаем его тревогу и устанавливаем тесный рабочий контакт. Клиент видит, что мы его принимаем, и не отмахиваемся от него, как для него было привычно в детстве. И для нас понимание того, что клиент не специально ведёт себя подобным образом, даёт возможность не принимать на свой счёт иной раз неприятное поведение.

Мне очень удобно использовать теорию мотивации А. Маслоу, так как в ней всего 5 градаций, они чётко определены и легко применимы в диагностике. Далее я постараюсь как можно более точно описать основные поведенческие проявления клиентов на тренинге в соответствии с каждой фрустрированной потребностью и попробую дать основные ориентиры невербальных сигналов, по которым можно точно определить, какая потребность фрустрирована. И некоторые технические приёмы, которые можно использовать для их удовлетворения. Хотя, конечно, внутреннее стремление удовлетворить потребность клиента само подсказывает, как правильно надо себя вести. Главное – не жадничать. Ведь на то он для нас и трудный клиент, что он запрашивает то, чего у нас самих мало. Очень сложно удовлетворять именно ту потребность, которая и у нас самих фрустирована.

Физиологические потребности

Характеристики: это потребность в еде, физическом комфорте – тепле, уюте, свободе движений, сухости и т.д.

Способы фрустрации в детстве (младенчество): если родители кормили по часам, не ориентируясь на требования ребёнка, или наоборот, насильно кормили; редко пеленали, ограничивали движения – туго пеленали; не заботились о его удобстве – яркий свет, громкий телевизор.

Выходы во взрослую жизнь (здесь и далее описываются крайние проявления): такой человек очень внимателен к своему физическому комфорту, для него важно наличие еды в доме, он делает запасы на всякий случай, постоянно заботится о комфорте – кровать должна быть удобной, одеяло мягким и тёплым и т.д.

Второй вариант – он вообще не замечает, что ему что-то не так. Он привык терпеть и воспринимает стремление к комфорту других людей как блажь. Он не чувствует и не принимает жалобы людей на голод, холод, физический дискомфорт, его это раздражает.

Поведение на тренинге (здесь и далее описываются крайние проявления): такого участника постоянно беспокоит, где можно поесть, он может постоянно что-то жевать, у него карманы набиты сухариками и орешками; просит то закрыть окно, то открыть его; занимает самый удобный стул и готов вступать в нешуточный конфликт, если этот стул кто-то берёт; становится рассеянным или раздражённым, если голоден.

Другой вариант – сам ничего не просит – терпит, но очень резко реагирует на участника с такой же фрустрированной потребностью, но ведущего себя как описано выше. Его раздражает, что кто-то заботится о своем физическом комфорте, его оценки любых действий, направленных на заботу о себе, резки и однозначно негативны; злится на тренера, если ему кажется, что тот потакает «капризам» участника.

Поведение ведущего. При таком поведении участников тренеру, в принципе, не нужно ничего делать специально. Просто спокойно относиться к требованиям комфорта, по возможности удовлетворяя их. Например, делать перерывы, хотя бы на 5 минут, если участники устали, даже если они не запланированы, проветривать помещение, заботиться об удобных стульях и т.д. Как правило, таким участникам достаточно того, что их потребности учитываются, а не игнорируются. То есть, своим поведением и внимательным отношением тренер даёт понять, что требования комфорта правомерны и не являются капризом.

Потребность в безопасности

Характеристики: потребность в безопасности; в стабильности; в зависимости; в защите; в свободе от страха, тревоги и хаоса; потребность в структуре, порядке, законе, ограничениях.

Способы фрустрации в детстве (примерно от года до 3-х лет): Непоследовательное поведение родителей (в основном матери) — то ласкают и целуют, то кричат и отгоняют. Отсутствие твердого «НЕТ» у родителей – то разрешают, то запрещают. Внезапные исчезновения матери надолго. Хаотичный образ жизни у родителей — постоянное присутствие гостей в доме или хождения в гости; остаются на ночь или на несколько дней с ребёнком в чужом доме, где много незнакомых людей; ночью гуляют, днём спят. Отсутствие режима у ребёнка. Постоянная смена лиц, ухаживающих за ребёнком.

В этом случае у ребёнка нет четкого представления о порядке. Его жизнь проходит в хаосе. Он никогда не знает, что будет дальше, кто с ним будет находиться. Он не знает, что можно, а что нельзя, в каком настроении будет мама в каждый конкретный момент. Ребёнок находится в напряжении от неизвестности. Его тревога растёт, так как он не может контролировать процесс собственной жизни.

Еще один способ – это ограничения во всём, «НЕТ» на всё, что не регламентировано свыше (читай родителями), ограничения в передвижениях и исследовании мира. Наказания за самостоятельность. Двойные послания: «Иди поиграй с детьми – куда пошёл, стой здесь».

В таком случае ребёнку страшно выходить в мир, мир неизвестен и непонятен, а способов его исследования и совладания с тревогой у ребёнка не формируется. Всё новое его страшит, любые изменения вызывают панику. Он может действовать только по указанию и с разрешения.

Выходы во взрослую жизнь: человек с фрустрированной потребностью в безопасности стремится к тому, чтобы его мир был максимально стабилен и безопасен; его страшит всё новое, любое изменение в жизни вызывает сильную тревогу и стремление вернуть всё в привычное русло. Он не меняет работу, даже если она его категорически не устраивает, ездит по раз и навсегда утверждённому маршруту. Он живёт по раз и навсегда установленному расписанию, в котором не допускаются даже малейшие изменения; воспринимает, например, перенесение встречи или опоздание других людей как недопустимое поведение, даже если это случилось не по их вине. В доме, где он живёт, идеальный порядок в вещах, всё лежит на своих местах. Такой человек не переносит, когда порядок нарушается, может устроить истерику, если на месте не оказалась ручка или листок бумаги.

Другой вариант, который у Маслоу не описан, но, на мой взгляд, также является результатом фрустрированной потребности в безопасности – это крайняя хаотичность жизни. Полная противоположность описанному выше поведению. Такой человек везде и всегда опаздывает, не может придерживаться расписания, меняет планы по несколько раз на дню. Его решения противоречивы и внезапны. Он постоянно меняет место проживания, никогда не сидит на месте. Любой распорядок вызывает раздражение и ощущение угрозы свободе.

Поведение на тренинге: такой участник беспокоится о том, чтобы всё соответствовало расписанию программы, он может сидеть с программой и следить за неукоснительным исполнением каждого пункта. Ему нужно заранее знать время перерывов и другие организационные моменты. Если кто-то из участников, и тем паче тренер, опаздывает, он впадает в сильное раздражение. Он придерживается установленного регламента и требует того же от других. Тяжело переживает из-за появления непредвиденных обстоятельств или новых участников. Если он знаком с каким-то методом или техникой, он будет отстаивать её использование именно в том виде, к которому привык. Творческие задания даются с трудом, обычно, он их втискивает в уже известные ему рамки.

Другой вариант в крайних проявлениях встречается редко. Обычно это люди, которые всегда опаздывают на тренинг, с перерывов и обеда. Им сложно уловить структуру, их мысли и действия хаотичны и разбросаны. Но если хаотичность мыслительной деятельности они так или иначе научились компенсировать, то опоздания являются настоящим бедствием для них и их окружения.

Поведение тренера: профилактические меры, направленные на появление недовольства у участников первого типа, являются гарантом того, что трудный участник попросту не возникнет. Для этого достаточно чётко осветить все организационные моменты: время и условия перерывов и обеда, варианты изменений этого времени (если нужно); оговорить поведение участников, если они опаздывают (ждут за дверью перерыва, входят и присоединяются к кругу, входят и ждут за кругом окончания упражнения и т.д.). Ещё раз предоставить программу тренинга, сообщить, что будет, когда и в каком виде, оговорить возможные изменения в программе. Подробно ответить на возникающие вопросы. Во время работы не настаивать, если новое упражнение вызывает тревогу, пусть делает так, как получается и как привык.

С участниками второго типа проблемы возникают тогда, когда участники первого типа или тренер начинают требовать от них невозможного: например, чтобы не опаздывали. Именно для этого придумываются санкции. С одной стороны, такие участники чего-то лишаются, и поэтому правила работают, с другой стороны, они не чувствуют себя загнанными в угол.

Потребность в принадлежности и любви

Характеристики: потребность в привязанности, безусловной любви, принятии, принадлежности семье, общности, близости и единения, потребность в дружеских отношениях.

Способы фрустрации в детстве (3-6 лет): отсутствие безусловной, главным образом материнской, любви; так называемые «холодные» матери, не дающие эмоциональной реакции на ребёнка. Равнодушие, ненужность ребёнка, «случайные» дети, дети-функции, которых «завели» для чего-то (удержать мужа, наладить отношения в семье, получить квартиру и т.д.), дети, обслуживающие брак родителей (триангулированные дети), все дети, которых не любят просто так, безусловно, просто потому, что они есть.

Выходы во взрослую жизнь: человек с фрустрированной потребностью в принадлежности и любви крайне зависим от наличия рядом человека, который принимал бы его таким, какой он есть. Он демонстрирует либо созависимое, либо противозависимое поведение. Он либо излишне привязчив и «сливается» в единое целое с другим человеком, либо никого не подпускает к себе близко. При слиянии такой человек теряет свою индивидуальность, полностью принимая чужой образ жизни и образ мыслей. Любая угроза слиянию вызывает тревогу и стремление максимально контролировать чужую жизнь. Если любимый или друг не находится на связи все 24 часа в сутки, ему кажется, что отношения на грани разрыва. Ему нужно получать звонки и сообщения каждые полчаса. Другие люди, окружающие любимого или друга, воспринимаются как угроза. Поэтому он делает всё, чтобы предмет любви оказался в одиночестве и принадлежал только ему. Он постоянно заслуживает любовь и не верит, что его возможно любить просто так.

Другой вариант – демонстрация внешне независимого поведения, когда человек не может устанавливать длительные, близкие и доверительные отношения. Он бежит от любого общения, где возможна привязанность. Он постоянно меняет партнёров, крайне легкомысленный в дружбе и пропагандирует «свободные» отношения. Любит устраивать «треугольники», чтобы за него боролись. Но отношений не прекращает, держит партнёра «на ниточке», давая туманные обещания и манипулируя им. Он также страшно боится остаться один, но и не хочет брать на себя ответственность за отношения. И в том, и в другом случае, основой общения с другими людьми является их отношение к нему, а не сам человек, интерес к нему.

Поведение на тренинге: данные участники могут демонстрировать различное поведение: от обожествления тренера до жесткой конфронтации с ним. Они могут быть очень привязчивы — пытаться дружить с ведущим, готовы всегда услужить, помогают ведущему. Защищают его от нападок, привлекают к себе внимание, хотят стать любимым ребёнком тренера. Вступают в сиблинговую конкуренцию с другими участниками за право находиться рядом с ведущим. Их активность чрезмерна и громогласна. Тренер может попасться на такое внимание, и позволить этому участнику защищать и любить себя, тогда он вступает сам в созависимые отношения с ним, что чревато серьезными последствиями: участник стремится полностью завладеть ведущим и ревниво относится к любому вниманию того к другим участникам. Возникает конкуренция и борьба, которая может запустить негативную групповую динамику. Если же тренер в какой-то момент устаёт и пытается слегка освободиться от такого внимания, он тут же получает обиду, конфронтацию, вплоть до ненависти.

При противозависимом поведении участник будет выжидать и порой демонстрировать полное равнодушие и холодность. Но как только он видит, что кому-то оказывается больше внимания, он сердится и может начать конфронтировать тоже, либо с тренером, либо, что более вероятно, с тем участником, которого он посчитал «любимчиком».

Конфронтация или уход – два наиболее часто демонстрируемых поведения трудных участников. По рисунку поведение при данной фрустрированной потребности и при потребности в признании схожи, однако, можно их различить по невербальному поведению. У человека в фрустрированной потребностью в принадлежности и любви взгляд всегда снизу вверх, этот взгляд ищет взгляда тренера, он заискивающий и просящий, с затаённым недоверием, порой отчаянием. Тело направлено в сторону ведущего, даже если участник на него не смотрит. Он, как локатор, улавливающий малейшие изменения тембра голоса тренера.

Поведение тренера: Давать любовь (здесь: принимать человека таким, какой он есть) многим тренерам бывает сложно, особенно если и у самих эта потребность фрустрирована, тогда возникает соблазн питаться любовью участников. Брать, а не давать. В этом случае возникает борьба за то, кто больше даст, как в жизни. Участник говорит: «Дай мне любовь!», — а тренер говорит: «Нет, ты дай!». В этом вся и сложность. Технически же это делать совсем просто: персональная улыбка, обращение, тёплый взгляд, если возможно — прикосновение, беседа в перерыве, вопрос о настроении или самочувствии, и участник удовлетворён. В особо сложных случаях, когда голод особенно силён, это нужно делать чаще и интенсивнее.

Принятие с установлением границ – основа поведения с такими участниками. Относиться немного как к ребёнку, который иногда шалит, выводя на взрослый уровень функционирования. Тренер дает посыл: «Я тебя принимаю любого. Но здесь ты взрослый и это здорово!»

Потребность в признании

Характеристики: потребность в самоуважении, устойчивой и высокой оценке собственных достоинств, уважении окружающих. Маслоу разделяет потребности этого вида на два класса:

1) Желания и стремления, связанные с понятием «достижение». Ориентация на внутреннюю оценку себя и своих достижений. Это ощущение собственного могущества, адекватности, компетентности, чувство уверенности в своей значимости, самоуважение.

2) Ориентация на внешнюю оценку своих достижений. Потребность в репутации и престиже, уважении окружающих, в завоевании статуса, внимания, признания, славы.

Способы фрустрации в детстве (с 6 лет до подросткового возраста). Обесценивание, которое может выражаться в разном поведении родителей от прямых высказываний, типа «это всё ерунда, никому не нужно, лучше бы пол подмела» до игнорирования достижений, успехов, когда не даётся никакой реакции, а разговор переводится на другой предмет: «Да, да, молодец, хороший рисунок, надо бы купить ещё один холодильник». Уничижение — от прямых оскорблений: «Ты ничтожество, ничего не можешь, бестолочь, тупица, никчёмный человек и.т.д» до косвенных: «Девочки всегда глупее мальчиков. Дело женщины – кастрюли и семья. Да, не всё даётся тебе, но ничего, можно очень хорошо зарабатывать дворником. Зато ты хорошо чистишь зубы, а математика – не твоё». «Рисунок хороший, только труба кривая и трава такая не бывает». Сравнение: с папой, мамой, дедушкой и т.д.: «Я в твоём возрасте учился лучше; дедушка в 7 лет уже зарабатывал на семью»; со сверстниками: «А Марина занимается ещё и музыкой, и танцами»; с идеальными представлениями: «По какому предмету пятёрка? А… по физкультуре?…» «А сколько в классе получили ещё пятерки? А… 15 человек? Вот если бы это была математика, если бы ты один получил пятёрку…».

Ещё один способ – это прямые послания, установки: «если что-то делать, то на отлично; если ты за что-то взялся, то должен делать это лучше всех, иначе не нужно и браться; нужно быть лучшим; никогда нельзя останавливаться на достигнутом; хвастаться плохо; будь скромнее, не выпячивайся и т.д.

Выходы во взрослую жизнь: человек с фрустрированной потребностью в признании может жить по разному.

1) Такой человек живёт по принципу «всё или ничего». Это перфекционист, который никогда не бывает доволен ни своими достижениями, ни реакцией на них окружающих. Он относится к своим успехам так же, как к ним относились его родители: обесценивает и принижает их; постоянно сравнивает себя с другими, постоянно недоволен тем, что и как делает; успехи игнорирует, а неудачи преувеличивает; ругает себя за малейшую оплошность; очень болезненно воспринимает критику и воспринимает любое замечание как критику; переживает по малейшим недочётам; испытывает разрушающую зависть к реальным и мнимым успехам других людей. Ему трудно начинать новое дело и трудно его заканчивать. Боязнь оценки заставляет оттягивать завершение под любыми предлогами. Он заставляет себя работать до изнеможения и, обессилев, ругает себя за лень и бездеятельность.

2) Другой «выход» — это отсутствие вообще какой-либо деятельности. Такой человек в основном живет мечтами, о том, как было бы хорошо, если бы он стал знаменитым. Здесь также работает принцип «всё или ничего», но сил даже начать что-то делать – нет. Ощущение бессмысленности каких-либо усилий обесточивает порывы. Такой человек настолько неуверен, что он на что-то способен, что даже не предпринимает никаких попыток. Такие люди довольствуются низкой должностью и маленькой зарплатой, в душе считая, что и этого они не достойны. Ни на похвалу, ни на критику не отзываются, только, может, самоуничижением, доходящим до абсурда. Могут возвести самоуничижение в принцип.

Поведение на тренинге: В соответствие с первым или вторым способом совладания с фрустрированной потребностью в признании, человек на тренинге будет вести себя по-разному. Первый тип участников часто вступает в конфронтацию с ведущим, но если при фрустрированной потребности в принадлежности и любви, его задача привлечь к себе внимание, то здесь – задача принизить роль тренера, утвердиться самому, заслужить признание, уважение окружающих, стать вровень с тренером. Он может спорить, доказывая свою правоту очень активно, обесценивать слова ведущего, игнорировать достижения и успехи других участников, отпускать шуточки и замечания; нарочито формально выполнять упражнения, всем своим видом показывая нелепость и глупость задания или вообще не делать задание, но нарочито. Причём, очень часто дело осложняется тем, что такой участник действительно много знает и многое умеет, и он не прощает оплошности ведущего, громко об этом заявляя.

При втором выработанном способе совладания с этой фрустированной потребностью человек тихо сидит в углу, мало говорит, на вопросы не отвечает, как правило, сидит в закрытой позе, обороняясь от возможной критики. При любом намёке на оценку «выпадает» из процесса и уже может не вернуться к работе, не участвует в упражнениях; он абсолютно пассивен.

Поведение тренера: Участников второго типа лучше не трогать на тренинге, пусть участвуют так, как они могут. Это не про игнорирование, а про право вести себя так, как им удобно. Можно обозначить свою позицию словами: «Хорошо, участвуй по мере возможности и желания, когда будешь готов». Если спокойно относиться к пассивности таких участников, то со временем, они, чувствуя безопасность, начинают постепенно работать. Здесь лучше не обращать внимания группы на то, что они изменили своё поведение, только взглядом давать поддержку и одобрение, и то очень аккуратно, никакого пристального внимания к тому, что и как они делают.

С участниками второго типа порой бывает сложно, в силу их активного поведения и реакции группы на это поведение. Здесь, конечно, нужно различать, какой вид признания для них более важен: самоуважение или признание окружающих. Различить это бывает довольно трудно, так как поведение схоже. Важным критерием является взгляд, который либо направлен вовнутрь, когда человек ищет ответ для себя и ему важно, чтобы его точку зрения приняли, так как она является его видением и пониманием, либо вовне, на группу, когда ищется поддержка и одобрение других. Опять же, трудным участник становится не сразу, а тогда, когда его потребность не получает своего удовлетворения. Сначала идут пробные посылы: вопросы, замечания по делу, и только потом, если от них тренер отмахивается, или начинает спорить, это превращается в борьбу не на жизнь, а на смерть. Если человек ориентирован на признание окружающих, то достаточно бывает подчеркнуть важность его замечания, обратить на это внимание группы, принять к сведению и отметить его глубину и точность. Ни в коем случае не спорить и не доказывать, что прав. Внешне это выглядит как поведение птицы какаду на жёрдочке, когда она кивает и кивает. Здесь даже немного утрированное внимание к словам такого участника и активная похвала приносит хорошие плоды.

Если для участника важно самопризнание, то активная похвала не столь важна, хотя и её нужно использовать. Главное здесь – уважительное отношение к замечаниям и комментариям, когда тренер использует такие обороты, как: «Это очень важно, что ты сказал, это очень интересно, замечательное наблюдение, я подумаю, что можно в данном случае предпринять, улучшить и т.д.».

Для участников с с фрустрированной потребностью в признании главным является то, что тренер не ставит себя выше, уважает их достижения, мысли и знания, что он готов к обмену опытом и благодарен за обогащение процесса.

Потребность в самоактуализации

Характеристики: соответствие собственной природе, стремление быть тем, кем он может быть; использовать весь свой потенциал и заниматься тем, что нравится и что получается; реализовывать свой талант, который у каждого есть.

Способы фрустрации в детстве (подростковый возраст): В подростковом возрасте ребёнок начинает пробовать себя в различных видах деятельности, чтобы сориентироваться в огромном море возможностей, которые открывает перед ним взрослая жизнь. Он начинает посещать различные секции и занятия, увлекается разными, часто диаметрально противоположными, сферами, бунтует против запланированного родителями будущего (бросает музыку, которой занимался с раннего детства, уходит из секции, чуть не дойдя до звания мастера спорта и т.д.). Родители заставляют ребёнка заниматься тем, что им кажется полезным и нужным для получения профессии, переламывают желание бросить давнишнее занятие, требуют последовательности в выборе, запрещают ходить на занятия, которые, как им кажется, не будут полезны в выборе профессии. «Вначале получи профессию (поступи в институт), а потом уже пой, пляши, рисуй и занимайся всякой другой ерундой. Часто родители успевают увлечение, которое может перерасти в сферу профессиональной деятельности, превратить в обязанность, обрубая на корню свободу и наслаждение. Они начинают контролировать выполнение работ, заставлять заниматься этим делом, чем отвращают ребёнка от увлечения.

Выходы во взрослую жизнь: человек занимается не своим делом. Он либо ненавидит свою работу, либо у него нет к ней таланта, либо и то, и другое. К счастью, в наше время возможна резкая смена сферы деятельности, однако далеко не каждый может решиться на такой смелый шаг. Особенно это касается мужчин, когда на них лежит забота о семье, а он понимает, что его совсем не устраивает то, чем он занимается. Такой человек чувствует себя уставшим и неудовлетворённым, его многое раздражает, он завидует людям, которые счастливы в своей деятельности. Они могут быть желчны и сварливы, апатичны и безынициативны.

Поведение на тренинге: Самый сложный клиент с такой фрустрированной потребностью оказывается на тренингах, которые проводит организация, где он работает. Ему ничего не нужно, ничего не интересно. Он хочет, чтобы его не трогали, ему скучно. Вести себя он может по-разному: тихо сидеть в углу и вяло выполнять задания, заниматься своим делом, либо начать развлекаться, заводя тренера и членов группы на конфронтацию, споры и ссоры.

Поведение тренера: Данную потребность невозможно удовлетворить на тренинге. Поэтому задача – нейтрализовать этого клиента. Если сидит тихо и не мешает – пусть сидит и делает вид, что работает. Если пытается развлекаться, пресекать, не особо заботясь о его чувствах. Можно обращаться к нормам группы, правилам поведения, прямо договариваться, что он может не работать, но и не должен мешать работе других.

Таким образом, трудным участник становится тогда, когда его потребность игнорируется, не удовлетворяется. Если эта потребность резонируют с такой же фрустрированной потребностью у тренера, то возникает большая вероятность того, что тренер и участник вступят в противоборство за право удовлетворить свою потребность либо за счет друг друга, либо за счет группы.

Литература

1. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. – СПб.: Евразия, 1999.
2. Малер М.С., Пайн Ф., Бергман А. Психологическое рождение человеческого младенца: Симбиоз и индивидуация. – М.: Когито-Центр, 2011.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Психодраматическая группа — моя любовь на всю жизнь

Психодраматическая группа — моя любовь на всю жизнь
Ободовская Юлия

Ободовская Юлия

Психодраматическое образование 3я ступень обучения психодраме, сертификат МИГИП. 2008-2012 Московский Институт Гештальта и Психодрамы, 1ая и 2ая ступени обучения психодраме. Сертификат МИГИП. 2015-2017 Московский Институт Гештальта и Психо...

Скоро будет 10 лет как я участвую в психодраматических группах. Вспоминая первую свою группу, думаю, как сильно поразил меня метод. У меня уже тогда был опыт гештальттерапии и системной семейной терапии, но психодрама потрясла меня до самой глубины не только души, но и всего моего организма. Мое ощущение тогда было таким, что этот метод способен работать быстро и масштабно, всего одна драма может запустить кардинальные изменения в моей психике и в организме в целом.

Спустя 10 лет понимаю, что те мои первые впечатления не были ошибочными. Благодаря психодраме изменилась я сама и меняются мои клиенты. Я часто слышу от них похожие отзывы: «за небольшое время мы с тобой сделали так много» или «наконец-то мы сделали то, что не удавалось сделать долгое время».

психодраматическая группа

Психодрама — один из старейших методов психотерапии и благодаря своим качествам и эффективности уже почти 100 лет сохраняет свою актуальность.

Что же полезного делает психодрама и за счет чего метод так хорошо работает? На мой взгляд, можно выделить шесть основных терапевтических или «лечебных» факторов психодрамы:

1. Встреча с реальными чувствами, их проживание и отреагирование в настоящем времени.

Наша жизнь и события в ней порой вызывают большое количество самых сильных чувств. Они могут быть очень интенсивны и неоднозначны, часть из них не принято или небезопасно проживать и показывать в семье и обществе: не всегда понятно, каким образом это можно сделать, чтобы сохранить и себя, и отношения одновременно. Психодрама дает возможность клиенту ощутить, осознать, пережить и отреагировать свои реальные чувства в настоящем времени в безопасной обстановке группы. Это меняет человека изнутри, высвобождает много энергии.

2. Возможность увидеть и прожить ситуацию в роли оппонента.

В любом конфликте человек, как правило, так сильно захвачен своими эмоциями и фантазиями про мотивы и поступки своих оппонентов, что ему трудно сочувствовать или более реалистично оценить ситуацию с другой стороны. Психодрама дает возможность человеку увидеть ситуацию глазами своего оппонента, прикоснуться к чувствам из его роли. Вернувшись в свою роль, он обнаруживает, что его эмоциональное состояние изменилось под влиянием того, что он почувствовал в роли другого. Иногда этого действия бывает достаточно, чтобы и в реальной жизни начать вести себя по-другому.

3. Возможность посмотреть на ситуацию со стороны.

Любую свою трудность человек проживает, находясь внутри какой-то ситуации и каких-то отношений. Мы часто говорим, что «со стороны виднее», но посмотреть на свою ситуацию со стороны не так-то просто — в сильных эмоциях отстраниться практически невозможно. Психодрама обладает техническими средствами, которые позволяют это сделать, благодаря чему клиент может менее эмоционально проанализировать свою ситуацию, понять, какие роли в ней играют все участники, какие у них основания для тех или иных действий. Очень важно, что со стороны гораздо проще осознать свою роль и свой вклад, понять что можно поменять в своем поведении, чтобы изменить ситуацию в целом.

4. «Лечение группой».

Психодраматическая группа – это особенный организм. Она как и любая психотерапевтическая группа представляет собой безопасную модель мира, где значительно ниже цена ошибки или обострения реальных отношений. Здесь все «равны» — все пришли, чтобы получить помощь или поучаствовать в историях других людей. В группе есть возможность увидеть разные варианты решения жизненных проблем, и тем самым расширить видение своей ситуации. В психодраматических группах складываются, пожалуй, самые теплые и эмоциональные отношения между участниками в первую очередь за счет сопричастности всех к работе каждого. Так устроена психодрама — все работают на каждого и каждый на всех, поэтому возникает особенная близость и связанность. Такие отношения сами по себе «лечат», являются мощным источником поддержки и вдохновения для изменение себя и своей реальной жизни.

5. Реализация внутренних импульсов в действии.

Психодрама как никакой другой метод сильно направлена на то, чтобы клиент мог почувствовать свою спонтанную реакцию, опробовать, оценить, как это повлияло на ситуацию. Не менее ценно и то, что в психодраматических работах человек может дополнить, достроить тот опыт, которого в жизни не хватило в прошлом. Это помогает завершить какие-то травматичные переживания прошлого и по-новому отнестись к настоящему. В психодраме можно моделировать и экспериментировать со своим будущим. Такой опыт помогает человеку начать творчески подходить к своей жизни и ее трудностям, развивать адаптивность и стрессоустойчивость в обычной жизни.

6. Многоуровневая структура воздействия

Метод устроен так, что в работу одновременно включаются все уровни психики человека: телесные ощущения, эмоции и чувства, мышление и поведение. Благодаря такому комплексному воздействию, активизируется саморегуляция организма, увеличивается скорость, сила и глубина необходимых ему изменений, усиливается стойкость достигнутых результатов.

Помимо высокой эффективности и пользы, психодраматическая группа — это огромное удовольствие. Психодрама основана на игровой деятельности, а играть все любят с раннего детства, никакая другая деятельность не приносит столько удовольствия вне зависимости от возраста. В ходе драмы у участников может быть много разных чувств от радости до горя, но никогда не бывает скучно.

Последнее о чем хочется сказать, что психодраму всегда сопровождает что-то необъяснимое и волшебное. Многообразие и уникальное сочетание терапевтических факторов этого метода создает особую атмосферу в психодраматической группе и оказывает такое воздействие на психику человека, которое часто воспринимается как чудо. Поэтому приглашаем вас вместе с нами окунуться в «волшебный мир» потрясающего, нашего любимого, метода психодрамы.

Источник

Полет Черной Бабочки

Полет Черной Бабочки

editdocument

Власова Юлия Валерьевна

Медицинский психолог, кандидат психологических наук, член Международной Ассоциации аналитической психологии (IAAP), супервизор IAAP, психодрама-терапевт.

editdocument

Щербаков Анатолий Сергеевич

Врач психиатр-нарколог, психодраматерапевт, специалист по системным семейным расстановкам.

В представленной работе авторы обращаются к пониманию образа Тени аналитической психологии. В статье рассматриваются способы исследования коллективной и индивидуальной Тени с помощью метода психодрамы. Подчеркивается, что взгляд на Тень, как на нечто негативное в человеке носит односторонний характер. Ассимиляция Тени происходит при помощи проработки проекций, поэтому авторы статьи предлагают психодраматические упражнения, имеющие практическое значение для психотерапии. Также представлено психодраматическая групповая игра «Черная Бабочка», основанная на примитивном религиозном культе индейцев Центральной Бразилии. Эта таинственная и динамичная работа посвящена встрече с Тенью лицом к лицу.

Чем пристальней мы вглядываемся в бездну,
тем пристальней бездна вглядывается в нас.

Ф. Ницше

Думали мы, думали и пришли вот к какому выводу. Что-то последние годы все наши статьи называются как-то однотипно и построены по единому образцу. Конечно, что хорошо, то менять не надо, но хорошо ли в сегодняшней ситуации, вот вопрос? Обычно было так: «Психодраматическая работа с ……(чем-нибудь)». Итак, понятно. Что психодраматическая, ясное дело, а вот с работа с Тенью – не получится.

Дело в том, что было бы слишком дерзко называть эту статью «Психодраматическая работа с Тенью». Тень можно только осторожно исследовать. Это действительно небезопасно – структура, которую называют Бездна человеческой души. Непринимаемая часть психики, вытесненная в бессознательное и являющаяся полной противоположностью сознательным установкам, принципам и представлениям – вот определение Тени, чаще всего встречаемое в психологической литературе. Удивительно, но в процессе воркшопов, психотерапии, чтении публикаций мы все чаще убеждаемся в том, что Тень понимается не совсем верно. Можно даже говорить о некотором психотерапевтическом мифе, который сложился в коллективном сознании. Сообразно этому мифу, Тень – нечто низменное, негативное и деструктивное. Это не так. Тень отвергаема Эго, это верно. Ассимиляция Тени происходит с большим трудом и требует от человека значительного напряжения психических сил. Это тоже правда. Правда и то, что в Тень могут быть вытеснены ресурсные, позитивные и социально желательные качества. Не такое уж редкое явление, кстати. Жизнь людей складывается по-разному, вполне можно вытеснить честь, например – зачем она Персоне нашего современника, одни с ней хлопоты.

Основное, что играет роль в прикладном значении исследования Тени, — Тень антагонистична установкам Персоны. И мы не будем давать много теории, посвященной этому архетипу, а ограничимся описанием безопасных, но полезных упражнений, которые может применять психодраматерапевт в работе.

Встреча с Тенью – первый и необходимый этап любого психотерапевтического процесса. Познать темные стороны души, возможно, только освободившись от проекций. Неприемлимаемое обязательно будет спроецировано, то есть, приписано куда-нибудь в окружающий мир. Возвращая проекции личности, мы, таким образом, наводим луч света на теневое содержание психики.

Воспользовавшись классификацией юнгианского аналитика Марии-Луизы фон Франц, мы выделяем 5 стадий работы с проекцией:

  1. выявляется убеждение в том, что восприятие мира клиентом обусловлено внешними факторами;
  2. в процессе взаимодействия происходит постепенное прояснение различий между реальностью и спроецированным образом;
  3. признание и принятие клиентом этого различия, то есть фактически – признание факта проекции;
  4. соглашение клиента с тем, что его образ мира ошибочен;
  5. поиск вместе с клиентом источника проекции внутри его собственной личности.

Но это так долго, наверное… Если говорить, а не делать, конечно.

Мы хотим предложить психодраматическое упражнение, которое непосредственно направлено на осознание проекции. Оно называется «Приглашение на роль».

Ход упражнения. Инструкция участникам: «Предлагаю одному из вас сесть на стул посередине комнаты… Остальные участники внимательно смотрят на центрального персонажа. Вообразите себе, что каждый из вас – режиссер. Подумайте, какой фильм вы бы хотели снять: может быть, боевик, может, мелодраму или что-то еще. Вам нужен актер на главную роль. Посмотрите на того, кто сидит в центре. Подумайте, для какого жанра он более всего подходит, в какой роли вы его видите, каков будет его характер, что он будет делать… А теперь по кругу каждый «режиссер» сообщит «актеру», сидящему в центре, свои соображения на этот счет. «Актеру» говорить не разрешается, он только внимательно слушает».

По окончании всех высказываний «режиссеров» участника, сидящего в центре, просят поделиться своими переживаниями, рассказать, какие роли его удивили, какие – он хотел бы сыграть, что его возмутило, рассердило. Наш опыт работы с этим упражнением в группе наркозависимых показал, что большинство из них через достаточно короткое время (иногда – даже на следующее групповое занятие) становятся способными осознать, полностью или частично, те качества и свойства собственной личности, которые были спроецированы на окружающий мир. Это упражнение, на первый взгляд, похоже на всемирно известный «Горячий стул», но только по технике исполнения, поверьте.

Прежде, чем описать следующее упражнение, подчеркнем следующие свойства Тени. Здесь позволим себе маленькое лирическое отступление. Казалось бы, нет ничего более простого, чем тени – мы их видим с самого раннего детства. Все материальное отбрасывает тень. Кажется, тень неуловима, никак не меняет структуру того, на что ложится, и взглядом мы может заметить только что-то, более темное. Но иногда игра теней обманывает нас. В некоторых психотерапевтических статьях мы встречали распространенную игру в Тень: «Перечислите все те качества, которые вы считаете негативными и абсолютно неприемлемыми для себя. Это и есть ваша Тень». Справедливо и даже смело. Однако сразу задаешься вопросом: каким образом человек сможет интегрировать эти неприемлемые свойства и качества. Ну, попробуйте, докажите состоятельной бизнес-леди, еженедельно посещающей фитнесс-клуб, уверенной в себе и все прочее вплоть до красивого костюма, что в Тени она – толстая бомжиха, предпочитающая отдых на свалке и зависимая от мужчин. Или докажите крутому дяденьке родом из криминальной субкультуры, что его Тень – пассивный гомосексуалист. Пожалуй, сами уйдете в коллективную Тень, в ту самую, откуда нет возврата. Поэтому подчеркиваем, подчеркиваем и еще раз даже подчеркнем: исследовать обратную сторону Луны (личности) можно только проективными способами. Прежде, чем описать упражнение «Силуэт Тени», вспомним, что Тень бесформенна, может быть по размеру больше или меньше владельца и искажена, то есть не похожа очертаниями. Очертания Тени зависят от источника света. Не верите? Выйдите на улицу в солнечный денек.

Упражнение «Силуэт тени».

Для проведения этого упражнения необходимо взять достаточно большой лист бумаги, в крайнем случае, газету, и нарисовать фломастером свою тень. Рисунок не должен напоминать человеческую фигуру, так как Тень имеет абстрактную форму.

После этого «вспомогательное Я» занимает место Тени и, без обмена ролей, говорит, как она себя чувствует. Протагонист может придать ей определенное положение, позу. Затем производится обмен ролями. Упражнение можно выполнять в тройках, пятерках. Шеринг дается короткий. Главный вопрос – место Тени – как это представляется самому себе.

Часто бывает, что протагонист вместо Тени представляет себе какого-то человека, к которому испытывает очень много негативных чувств. Будьте внимательны, пожалуйста. Не забывайте, что Тень должна быть одного пола и возраста с Я-протагониста. Реальный человек на роли Тени есть проекция в чистом виде, а клиент нам заказывал личную свободу и развитие, а не запутывание в собственных проекциях.

В данной работе задача директора заключается в том, чтобы дать протагонисту понимание тех образов и ситуаций в своей жизни, которые спровоцированы переносом личных теневых качеств на других. Освобождение от проекций, как уже говорилось, – путь к ассимиляции Тени в сознание, и тогда возможно устранить ее жесткую хватку.

Выше мы немного скептически отозвались о предложении познать свою Тень через все противное и низменное. Но не можем не отметить, что есть нечто ценное в таком подходе. Посмотреть во мрак, который отбрасывает все сущее, например, группа, можно действительно с помощью использования антонимов. И вот мы предлагаем виньетку, которую используем на сложных этапах групповой динамики. Эта виньетка имеет и диагностический, то есть исследовательский, и целительный характер. Уже не говоря о том, что в предложенной нами работе очень много игры, фантазии и веселья.

Итак, «Тень группы».

Расстилаем ватман на полу, а не на стене, – у нас не бизнес — тренинг, а психодрама. Берем фломастер, становимся на колени и готовимся записывать в столбик. Каждому участнику задается парочка вопросов: 1) «Зачем пришел?» – то есть что хочет добыть из сегодняшней встречи; 2) «Какое сейчас настроение?» – или, для более продвинутых: «Что ты сейчас чувствуешь?».

Затем, собрав все мужество, директор задает каждому вопрос о себе самом, предлагая назвать не более двух качеств. И не ждите, что вы получите исключительно такие эпитеты, как «мудрый», «креативный», «понимающий», — всякое будет. Написали? Рядом с каждым высказыванием напишите антонимы, лучше – другим цветом. Ну, вот и все, первый этап упражнения закончен.

На втором этапе группе предлагается посмотреть на антонимы, выбрать «вспомогательного теневого директора», играть каждому роли в соответствии с альтернативными качествами и потребностями – получается теневая группа с теневым ведущим. Для пущей диагностичности можно куда-нибудь в сторонку поставить кого-либо на роль бесстрастного Наблюдателя.

А дальше – как обычно, шеринг. В нем-то и выяснится, что отвергнутое бывает порой милее и ценнее, чем то, что презентует Персона. Заодно и для себя ведущий группы узнает немало нового.

Во всех явлениях культуры, где затрагивается основная тема человечества, — антагонизм Добра и Зла, всегда присутствует некая третья сила, которая стоит по ту сторону и того, и другого. Сейчас молодежь засматривается и зачитывается Ночным и Дневным Дозорами. Мало кто вспоминает об Инквизиции – беспристрастной силе, требующей соблюдения равновесия и жесткого порядка от сил Света и Тьмы. И внутри каждого из нас есть такая структура, сохраняющая баланс, равновесие между Тенью и Эго, некая точка баланса. Ей принадлежит вся сила и энергия Самости. Познать ее в чувственном опыте очень трудно, можно только представить ее метафорически. Инквизиция – не самое лучшее слово для обозначения этой структуры, ведь оно ассоциируется, скорее, с осуждением и наказанием. Лучше назвать – Наблюдатель или Тот, кто наблюдает. Эту фигуру можно вводить в психодраматическое пространство в любой ситуации, когда мы имеем дело с противостоянием каких-либо сил. А ведь мы всегда имеем дело с внутренним конфликтом. Даже когда протагонист предъявляет нам проблему, известную под названием «У меня нет проблем». Ведь, что бы ни оказалось в фокусе внимания психодраматистов (да и психотерапевтов других направлений), все есть работа с Тенью. Открываем негативные родительские комплексы — работаем с Тенью, решаем тему злого начальника — работаем с Тенью, даже когда ресурсная фигура появляется — опять все Тень, потому что, как известно, прочтите выше, в Тень оттесняются и позитивные качества, если Эго не принимает их, поскольку они не встраиваются в Персону.

Коллективная Тень России в современности носит достаточно зловещий характер. Напомним, что Тень бессознательна, все, о чем проговаривается, открыто принадлежит сознанию, следовательно, к Тени не относится. А вот о чем умалчивается, только намекается, вызывает неясную тревогу…Это Тень. Можно было бы рискнуть перечислить темы, о которых не говорят и не пишут сейчас. Предлагаем самим читателям провести самостоятельное исследование, поскольку не претендуем на роль сил Света, признаем свою неоднозначность. Ведь отрицание Тени, личной, коллективной, архетипической ведет к одержимости. Современный человек и так достаточно беспомощен перед психической тьмой. Обретя достижения цивилизации и возведя рациональность в культ, мы лишились возможности интегрировать коллективную тень.

Итак, о личной и даже групповой Тени сказано уже более, чем достаточно. А про архетипическую Тень, которая позиционирована в коллективных представлениях Сатаной, Дьяволом, словом тем, кого к ночи не поминают…В ночи и так много мрака. Эти своерхзловещие фигуры редко возникают в личных драмах протагониста, во всяком случае, мы опасаемся вводить архетипическую тень в поле личного бессознательного, даже понарошку. Архетипические образы оживают в драматической работе с мифами, сказками, легендами. Это уже тема социодрамы.

Примитивные племена лучше ассимилируют Тень, поскольку у них преобладает групповое сознание. В силу этого Тень приобретает коллективный характер и отыгрывается в ритуалах и культах.

Наконец, мы дошли до Черной Бабочки, социодраматической работе, основу сюжета которой мы позаимствовали у племени южноамериканских индейцев саат тауока, о которых рассказал Владимир Коробов в книге «Неизвестные и малоизученные культы» (1999). Отрывок из этой замечательной таинственной книги мы цитируем:

Проведя среди индейцев два года, полковник Берннет в своей книге «Отчет о жизни индейцев Центральной Бразилии» подробно описал быт, социальное устройство, обычаи и некоторые обряды индейцев саат-тауока.

О культе «черной бабочки» он, в частности, писал следующее: «Как мне удалось выяснить, индейцы (саат-тауока) считают своим тотемом черную бабочку «хуштуг саат», откуда и происходит их самоназвание «саат-тауока», что значит «люди бабочки». Поскольку и в окрестностях деревни, в сельве и на реке обитает огромное количество разнообразных бабочек, мне было очень интересно узнать, какую же из них индейцы считают своим тотемом. Однако на все мои вопросы саат-тауока отвечали, что их бабочки здесь еще нет, что она еще не прилетала. Наконец, устав от моих вопросов, вождь племени Абиквара объяснил мне, что их «хуштуг саат» живет далеко на звездах и прилетает только раз в году, чтобы передать своему народу «мудрость прежних пространств». Он сказал, что бабочка должна прилететь через одну луну (т. е. через месяц) и что будет большой праздник, на который я тоже приглашен, потому что бабочка «может захотеть поцеловать не только индейца, но и белого охотника». Спустя какое-то время индейцы стали готовиться к празднику: женщины и дети наводили порядок в деревне, складывая весь мусор на площадку, где обычно проходили общинные собрания. Мужчины занимались починкой всякой хозяйственной утвари и собирали хворост, который также складывали на площадку для собраний. По всему было видно, что индейцы собираются развести большой костер.

Праздник состоялся в ночь с 25 на 26 июня. Как только стемнело, все от мала до велика собрались на площадке собраний перед огромной кучей хвороста. Абиквара поджег кучу хвороста с четырех сторон, и вскоре языки пламени взвились к самому небу. Старики выкатили большие деревянные колоды и палками стали отбивать какой-то замысловатый ритм. Женщины затянули мелодичную, протяжную песню на незнакомом мне языке. Абиквара, сидевший рядом со мной. Объяснил, что это песня из прежних времен «о грустном сне богов и их скором возвращении». Я спросил, на каком языке исполняется песня, и Абиквара ответил, что это язык, на котором боги иногда разговаривают с людьми. Песня закончилась, а старики продолжали отбивать палками ритм. Так продолжалось довольно долго. Вдруг ритм совершенно изменился – стал каким-то беспорядочным, рваным, и я увидел, что над головами сидящих индейцев мечется большая черная тень. Наконец, в свете костра я разглядел, что это гигантская черная бабочка. Бабочка размером с крупного ворона, как-то неуклюже размахивая огромными черными крыльями, кружилась над головами собравшихся. Пролетая надо мной, она чуть не задела меня своим крылом, и мне стало не по себе. Неожиданно бабочка словно завалилась на бок и упала прямо на колени юноше, который сидел не очень далеко от меня. Юноша вздрогнул и словно окаменел. Стук колотушек резко оборвался. Неуклюже перебирая тонкими лапками, бабочка стала медленно карабкаться с колен к лицу юноши. Я получил прекрасную возможность разглядеть это создание, воистину принадлежащее другому, чуждому нам миру. Природа Мату-Гросу не скупится на выдумки, но, глядя на эту бабочку, я был готов поверить, что это насекомое не имеет ничего общего с земными формами жизни. Я не испытываю страха перед насекомыми, но эта бабочка была в высшей степени отвратительна. Ее непроницаемые черные крылья шуршали при каждом движении, а толстое брюшко покрывали длинные и редкие волоски. Несмотря на весьма крупное тело, ножки у бабочки были тонкими и чем-то напоминали паучьи лапки. На крупной голове торчали небольшие, похожие на рожки антенны, а из ротовой полости высовывался ярко-красный, влажно блестящий хоботок, скорее напоминающий жало. Бабочка вскарабкалась к плечам юноши и практически закрыла собой все его лицо.

– Сейчас она поцелует Панангу (так звали юношу), — возбужденно прошептал мне Абиквара.

Бабочка замерла. Со своего места я не мог видеть, что же именно происходит, — я видел только неподвижно сидящего юношу и тяжело пульсирующее брюшко бабочки. Спустя какое-то время бабочка снова упала на колени сидящего юноши, раскрыла свои крылья и, тяжело взлетев, исчезла в ночи. На губах у Пананги я увидел кровь. Старики вновь принялись отбивать ритм своими палками. Внимание всех собравшихся было теперь приковано к бледному Пананге. Какое-то время он сидел совершенно неподвижно. Глаза его ничего не выражали. Потом он вдруг резко вскочил, и колотушки опять смолкли. Воздев руки к небу и запрокинув голову, Пананга начал выкрикивать что-то на все том же непонятном языке.

– Что он говорит? – спросил я Абиквару.

– Это древнее пророчество о худурш (hoodursh) – потомках древних богов, которые тайно живут среди людей и ждут того времени, когда вернутся те древние, кто будет править миром.

Пананга опустил руки и замолк. Какое-то время царило всеобщее молчание, а потом все присутствующие по очереди стали подходить к Пананге. Каждый что-то говорил ему и каждому юноша что-то говорил в ответ.

– Они спрашивают у черной бабочки о своей жизни, и она им отвечает, – объяснил мне Абиквара.

Я не стал дожидаться окончания церемонии. Голова у меня болела, ноги затекли от долгого сидения. Пожелав Абикваре доброй ночи, я пошел спать.

На следующий день я узнал, что Пананги в поселке нет. Как объяснил мне Абиквара, юноша ушел к «началу мира» и так случается с каждым, кого целует черная бабочка – хуштуг саат».

После пересказа группе этой действительно пугающей истории можно сказать: «Вот сейчас к вам прилетит Черная Бабочка, и вы можете у нее спросить, задать вопрос, ответ на который очень важен для вас. Ответ, который вы до сих пор не находили нигде! Тот, кто боится или не хочет задавать вопрос – пусть прикроет голову руками».

Рекомендуется для начала роль Черной Бабочки взять на себя директору, так как ее ответы требуют опыта и навыка. Ответы на вопросы должны быть сформулированы в виде вопроса из Тени. По сути, это не ответы, а вопросы – антонимы. Они носят выраженный энергетический заряд и достаточно провокационный характер. Для большего эффекта можно задрапироваться в кусок черной ткани.

Далее директор (Черная Бабочка) проходит вдоль сидящих членов группы, останавливаясь у тех, кто показывает невербально признание готовности задать вопрос.

Например:

Вопрос участника: «Почему мне не удается похудеть?»

Ответ Черной Бабочки: «Зачем тебе оставаться толстой?»

Или

Вопрос: «Как мне встретить любимого человека?»

Ответ: «Как тебе остаться одиноким?»

Ответила Бабочка, и летит себе дальше, а вопрошающий размышляет. Но размышляет, уже имея доступ к теневому материалу.

Ни в коем случае не нужно входить в диалог или отвечать более подробно на вопрос. Каков вопрос, такая и обратная связь от Черной Бабочки. Причем, обратная в прямом смысле слова.

Облетев группу, Бабочка улетает, директор снимает с себя роль, или это делает группа. После продолжительного молчания можно и пообсуждать. Часто быстро стартует чья-нибудь личная психодрама. То есть, получается такой разогрев длительного действия. Материала для работы в группе образуется предостаточно, за одну встречу и не разгребешь! Вообщем, это надо видеть. А чтобы видеть, надо делать. Желаем успеха будущим Черным Бабочкам, а уж если кто поделится с нами опытом проведения этой социодрамы-разогрева, то признательности нашей не будет конца.

Закончить статью хочется серьезной академической цитатой К. Г. Юнга, человека, который подарил нам понятие архетипа Тени:

Подойдя к проблеме с естественнонаучных позиций и совершенно не имея в виду каких бы то ни было религиозных целей, Фрейд сорвал покров, наброшенный просвещенческим оптимизмом на бездонный мрак человеческой природы, и с тех пор психотерапия в той или иной форме не покладая рук трудится над разоблачением обширной области тьмы, которую я сам назвал «тенью» человека.

К.Г.Юнг дух Меркурий –М. Канон 1996, с 62

Вот так, не покладая рук!

Практические аспекты работы с темой сексуальности в психодраме

Практические аспекты работы с темой сексуальности в психодраме

Малинина Ольга

Психолог, психодраматерапевт, арт-терапевт, плейбэк-практик, тренер МИГиП по психодраме.

img1

В своей собственной психотерапевтической практике я неоднократно сталкивалась с запросами людей на эту деликатную тему – отсутствие оргазма, страх сказать любимому человеку о своих интимных желаниях, выбор между страстным любовником-садистом и хорошим парнем, с которым секс пресен и скучен, угасание желания между супругами и т.д.

Погружаясь со своими клиентами в таинственную область страсти, желания и влечения, я неизменно обнаруживала внутри каждой истории источник любви, радости, надежды и творчества. То были непростые странствия – к сложным чувствам, тяжёлым страданиям, травмирующим воспоминаниям. Подобный союз глубины, энергии, удовольствия и трудностей создаёт в психотерапевтической работе с такими запросами совершенно особую атмосферу торжества жизни, надежды и радости.

В этой статье я поделюсь своим опытом групповой психодраматической работы на тему сексуальности и дам практические рекомендации по её организации.

При проведении групповой работы любая тема в психодраме подлежит раскрытию через прохождение трёх этапов: разогрев, само действие и шеринг.

Разогревы на тему сексуальности

Разогревы на тему сексуальности могут быть направлены на актуализацию различных аспектов заявленной проблематики:

  • Что для меня означает сексуальность?
  • Как я себя проявляю в сексе?
  • Как привлекаю партнёра?
  • Что для меня значит секс и моя сексуальность?
  • Какие сложности у меня есть в этой теме?
  • и т.д.

Сразу после знакомства, ещё до основных упражнений возможно предложить участникам обсуждение, какой смысл вкладывают они сами в понятие «сексуальность», что даёт общее представление о собравшейся аудитории, её опыте и возможных сложностях. Кроме этого, ведущий сам может поделиться о различных теоретических подходах к этой теме и свои соображения о том, что для него означает это понятие.

Также очень важно обозначить правила работы группы (я-сообщения, конфиденциальность, уважение друг к другу, безоценочность и т.д.) и дать какое-то время на их проговаривание и принятие. Возможно, кроме выше обозначенных часто используемых принципов группового взаимодействия, кому-то из участников потребуются какие-то свои особенные нормы поведения в коллективе. Например, это может быть нежелание телесных прикосновений, невозможность употребления каких-либо слов и т.д.

Упражнение «Скульптура моей сексуальности»

После обсуждения темы и принятия общих правил я обычно предлагаю разогревающее упражнение «Скульптура моей сексуальности», состоящее из трёх этапов:

Первый – выбрать из предлагаемых ведущим картинок ту, которая наиболее полно отражает представление о собственной сексуальности (изображение может быть не одно). Это не обязательно какие-то специфические открытки или фотографии, здесь ведущий может на свой вкус отбирать понравившиеся материалы: и метафорические карты, и рисунки, и изображения природы, животных и прочее. На этом этапе можно обсудить выбранные картинки, что даёт много пищи для размышлений и осознаний или же дать возможность клиентам сделать тоже самое в своих подгруппах позже.

Второй – поделиться на тройки, в которых с помощью друг друга люди по очереди создают динамическую скульптуру своей сексуальности, где сам автор строит, а два других изображают его самого и его сексуальность.

Третий – показать в группе свою фигуру, обычно в этом месте я спрашиваю скульптора о его чувствах, когда он смотрит на замысел, предлагаю придумать название для композиции и призываю участников дать свои варианты.

Описанный выше разогрев возможен с небольшими коллективами. Если же участников больше 15 или у ведущего мало времени, имеет смысл предложить им найти тех людей, чьё выбранное изображение по смыслу, настроению, ощущению похоже на собственное. Далее я предлагаю обсудить в подгруппах свои картинки и создать после одну общую скульптуру.

img2

Упражнение «Пенисы и Вагины»

Этот разогрев использовала в своё время Марша Карп, когда приезжала в Москву в 2009 году, проводя терапевтическую трехдневку «Работа с сексуальностью в психодраме». Сейчас я уже не помню всех деталей упражнения, но в моем варианте инструкция звучит так: группа делится на две части, одной из них предлагается взять на себя роль «Пенисов», а другой — роль «Вагин». Группа спонтанно взаимодействует, даёт послания из своих образов, а потом меняется ролями: «Пенисы» становятся «Вагинами» и наоборот.

Упражнение достаточно сильно разогревает группу на дальнейшую работу в теме и в ней часто проявляются гендерные стереотипы, родительские интроекты по поводу того, как следует вести себя мужчинам и женщинам, кто должен быть закрыт и недоступен, а кто — агрессивен и настойчив.

Упражнение «Что думают дети о сексе?»

Этот разогрев делала с нами Леандра Перрота на семинаре «50 оттенков Эроса: исследование поэтики сексуальности и трансгенерационной природы желания». Он прошёл осенью 2016 года и воспоминания об участии живы во мне до сих пор.

В этом разогреве мы делились на подгруппы, садились на пол, представляли себя детьми возраста 5-8 лет и рассказывали друг другу, что мы слышали о сексуальной жизни взрослых. Потом ведущая просила нас поделиться чувствами, которые возникали в процессе обсуждения наших представлений. Она их записывала на флип-чарте. Это были интерес, возбуждение, отвращение, стыд, страх, возмущение, недоумение и много-много других переживаний.

Упражнение показало нам, что эмоции, которые были названы, противоречивы, что отражало амбивалентное отношение к сексу у участников группы. Например, отвращение и возбуждение, страх и интерес, нежность и стыд. Можно было отследить свои переживания и понять, как сейчас названные чувства влияют на собственную сексуальную жизнь.

Упражнение «Сексуальная инициация»

Это упражнение также было на семинаре Леандры. По её мнению у каждого из нас был в жизни человек, который инициировал нас в теме секса, то есть открыл эту сферу для нас. Иногда таким человеком становится первый сексуальный партнёр, иногда они не совпадают и им является кто-то другой.

Мы делились на пары и с помощью психодрамы разговаривали с нашим «сексуальным инициатором»: выражали чувства, задавали вопросы, делились переживаниями. Здесь звучали слова благодарности, любви, стыда, отвращения, возмущения и т.д.

Благодаря упражнению часть группы разогрелась на личные работы, особенно если разговор был неприятным, а часть благодушно пообщалась с важным для себя человеком. Я была как раз среди разогревшихся и Леандра потом делала мне личную работу, где я разговаривала с собой подростком в том возрасте, когда произошла эта сексуальная инициация.

Ролевая игра «Жизнь в гареме»

Кроме вышеуказанного упражнения возможны и другие варианты. Но в них следует иметь в виду различные нюансы, которые могут привести к неожиданным результатам.

Например, в учебной группе директорского курса я предлагала в качестве разогрева игру «жизнь в гареме», где участники выбирали себе различные роли, начиная от султана, заканчивая вазой в спальне. После вхождения в образ произошло спонтанное действие с совершенно неожиданными последствиями (в нашем случае молодая жена султана убежала с любовником из дворца).

Такой вариант разогрева оказался неудачным для выбранной темы. Участники группы больше возбудились на тему власти, амбиций, свободы и принуждения, чем на работу со своей сексуальностью. Следует иметь в виду, что спонтанная игра может не разогреть участников на заявленную директором тему сексуальности, особенно если она лишь опосредованно её касается.

Ведущему следует задавать именно ту тему, на которую он хочет разогреть группу. В моем варианте можно было бы предложить сыграть диких животных в период поиска брачного партнёра или подростков, обсуждающих секс и сексуальность. В таком случае уйти от заявленной темы будет сложно, и разогрев выполнит свои цели.

Упражнение «Группа анонимных сексоголиков»

Ещё в этой же группе я предлагала поиграть в группу анонимных сексоголиков, где участники придумывали себе «заболевания» в нужной тематике – маньяки, вуайеристы и т.д. Далее они показывали, как их «диагноз» проявляется в жизни: в каких ситуациях, с какими людьми, как проявляется поведенчески. Здесь могут быть предъявлены сценки, скульптуры или демонстрация телесной реакции в кругу. В конце упражнения я выясняла, что стоит за вымышленными диагнозами и как  они связаны с их реальной жизнью.

Упражнение обнажает эротические фантазии участников, что само по себе требует бережного обращения в виду сильной уязвимости каждого от самораскрытия в интимной сфере. Плюс к этому участники сильно разогреваются на личные работы, так как поднимается важный материал, требующий проработки.

Возможно, и самому ведущему стоит поделиться своими переживаниями по теме, чтобы показать, что за игровым «диагнозом» стоит реальный человек со своими желаниями, а может быть болью и травматическим опытом. Также директору здесь следует быть особенно внимательным к групповым правилам, чтобы некорректные отклики не задели участников, и обязательно дать всем достаточно времени для осознавания внутренних процессов.

img3

Арт-методики

Кроме психодраматических техник имеет смысл использовать арт-методики. Можно предложить различные варианты самостоятельного рисования: и пальчиковыми красками (формат бумаги А3), и пастелью (формат А4, несколько листов А5), и гуашью, акварелью (формат А3 и А4). Темы – «Моя сексуальность», «Секс в моей жизни», «Я и Другой» и т.д.

После выполнения рисунков участники презентуют свои работы и рассказывают о своих переживаниях в процессе рисования. Ведущий может помогать своими вопросами: легко ли было начать? Как было рисовать? удалось ли передать свой замысел? Какие эмоции вызывает рисунок сейчас? Если бы он мог говорить, что бы он сказал своему автору?

Направленные визуализации

Эта техника не часто применяется в психодраматических сессиях, но её использование может дать группе новый взгляд на тему благодаря трансовому состоянию, на которое опирается методика.

Направленная визуализация состоит из нескольких этапов. Первый этап — участникам предлагается занять удобное положение, закрыть глаза и прислушаться к голосу ведущего. Текст, который произносит директор, предлагает расслабиться и отпустить напряжение из тела. При этом можно использовать спокойную умиротворяющую музыку, которая помогает участникам достичь нужной степени релаксации. Второй этап — ведущий переходит к прочтению основной части визуализации. Участники погружаются во внутренне путешествие. Цель — актуализировать психологический материал в виде представляемых образов. Третий этап — возвращение из путешествия и анализ полученных образов и воспоминаний.

Можно создать свой текст или использовать чей-то понравившейся. Например, я в своих группах использовала материал из книги И. Шевцовой «Тренинг работы с собственным детством»: упражнение «Волна» (Шевцова И., 2008). В этом тексте делается упор на различных воспоминаниях из детства, которые могут быть связаны со становлением сексуальности:

«Сейчас ты попадаешь в то место, куда не заплывала лодка тво­ей памяти. Тебе несколько месяцев от роду. Твое крохотное тельце туго спелёнуто. Ручки плотно прижаты к туловищу, ноги неесте­ственно выпрямлены. Ты не можешь шевелиться и только криком выражаешь свое недовольство. Неожиданно все приходит в дви­жение, пеленки ослабевают и тело получает долгожданную свобо­ду. Оно, как пружинка, выпрямляется на миг, и ты шевелишься, копошишься, наслаждаясь, упиваясь движением. Ласковые, не­жные прикосновения — чьи это руки? Теплая волна охватывает тельце, и ты замираешь, каждой клеточкой впитывая прикосно­вения: еще, еще, не уходите… Теплые руки, прохладный воздух, опять руки… Волна удовольствия и восторга гуляет по телу и ис­чезает где-то в глубине, когда пеленки опять сковывают тебя.

Тебе три года. Ты уже хорошо знаешь, как тебя зовут и кто ты — девочка или мальчик. Только не знаешь почему. Ты смот­ришь на себя сверху вниз и видишь пухленький, круглый живо­тик с маленькой пимпочкой посередине — это пуп! — и две за­мечательные ножки. Они принадлежат тебе. Ножки сорвались с места и побежали. Вперед, вперед, босиком по мягкой зелени, а вот камешек — ой, больно, но не останавливаются ножки, бегут. Желтые пятна одуванчиков, лужица… Ах, какая чудесная лужи­ца! Ножки смело ступают в прохладную водичку, и ты чувству­ешь мягкое, холодное. Разгоряченные ступни окунулись в грязь, и упоительная волна восторга прокатилась по всему твоему телу. Ты наклоняешься и опускаешь ладошки в темную, мутную воду… У-у-у, как хорошо. Подносишь ладошки к лицу и видишь, что они совсем черные, блестят на солнце; капельки стекают по ручкам и возвращаются назад, в лужу. Сейчас, еще немного — восторг пе­реполняет тебя, и ты что есть сил шлепаешь по этой замечатель­ной луже! Все тело дрожит от радости, от холодных капель воды. Волна удовольствия в твоем теле тоже рассыпается на тысячи брызг, солнечные зайчики сливаются с одуванчиками и пляшут в едином хороводе. Ты набираешь полные легкие воздуха и виз­жишь, провозглашая свой восторг.

Тебе десять лет. Ты многое знаешь, но еще больше не зна­ешь. Тебе интересно. Ты умеешь подглядывать и подслушивать. Тебе страшно, но интересно. О чем это они там шепчутся? Фу, как не стыдно! Тебе стыдно, но интересно. Ты играешь в любовь, ловишь взгляд, движение, случайно оказываешься в том же мес­те и бросаешься в какие-то немыслимые, дикие игры. Все кри­чат, визжат, толкаются, и в этой куче вы вдруг оказываетесь вме­сте, плотно прижатые друг к другу. От прикосновения чужого тела, от этой близости горячая волна жаром окатывает с ног до головы… ты вырываешься, убегаешь. Вечером, засыпая, вновь и вновь вспоминаешь, что произошло, и волна возвращается, но уже не такая сильная, еле теплая.

Тебе четырнадцать. Ты спишь, беспокойно разметавшись на своей кровати. Тебе снится сон, что-то неясное, тревожное, но одновременно прекрасное. Это сон-ожидание, сон-предвкушение. Даже во сне ты чувствуешь, как кружится голова, ты летишь или бежишь и просыпаешься внезапно от резкой, сладкой боли… Все твое тело дрожит, дыхание застряло где-то в груди, сердце коло­тится бешено. Волна удовольствия и восторга накрыла тебя це­ликом, разорвала на множество кричащих осколков. Ты пытаешь­ся понять, но ничего не понимаешь. Ты закрываешь глаза и видишь ЭТО. Яркий, пугающий и соблазнительный образ всю жизнь жил в твоем теле, но впервые предстал перед твоим взо­ром. Взрослые называют это сексуальностью. Полусон, полуявь. Образ то приближается, то отступает. Тело напрягается и расслаб­ляется, повинуясь образу. В какой-то момент волна накатывает в последний раз и медленно, неслышно отступает. Ты просыпаешь­ся, открываешь глаза и понимаешь, что с тобой что-то произо­шло…»

Я не зачитывала весь текст визуализации дословно: добавляла что-то своё, усиливая таким образом нужные мне акценты, а какие-то фразы пропускала, игнорируя неважные моменты. Само упражнение даёт большую свободу для творчества, несмотря на структурированность техники. При этом следует иметь в виду, что кто-то из участников может разогреться на работу с собственным детством, кто-то вообще не погрузиться в транс и соответственно ничего не увидит, а кто-то заснет в процессе, так как хорошо расслабился.

img4

Психодраматическое действие на тему сексуальности

После первого этапа психодраматической работы следует собственно драматизация. После разогрева я предлагаю участникам делать свои работы. Темы бывают различными: разобраться в причинах влюблённостей в неподходящих партнёров, сложности в общении с противоположным полом, страх перед сексуальными отношениям и т.д.

Первую сцену я обычно строю через метафору или телесный симптом, на мой взгляд, это удобно для драматизации именно такой темы. То есть протагонист может показать свою сексуальность через образы («она для меня неведомый зверь, помесь хомячка и медведя»), через телесные ощущения («я вся сжимаюсь, когда ко мне прикасается любимый мужчина»), через постановку созданных в разогреве скульптур, рисунков, визуализаций и т.д.

По моим наблюдениям часто в основе проблем такого рода лежат взаимоотношения с матерью: отвержение, непринятие, непонимание, покинутость, негативная оценка и т.д. Иногда в работах появляются фигуры других значимых родственников: отцов, сиблингов, бабушек и проясняются отношения с ними, но в 90% случаев влияние матери оказывается решающим.

Ещё мною была замечена чрезвычайная травматичность разбираемого материала. Сама по себе тема способствует быстрому погружению в интимный, глубоко личный процесс переживаний отношений с другим, что поднимает на поверхность сознания тяжёлые воспоминания, сложно проживаемые эмоции и болезненные чувства. Поэтому имеет смысл подготовиться к тому, что возможно ведущему придётся работать с последствиями шоковых травм у клиентов: изнасилованиями, инцестами, сексуальным использованием и т.д.

Также мне показалось интересным, что работа с сексуальностью как таковой, то есть с процессом соблазнения, поддержания желания, выяснением своих потребностей в интимной сфере и прочее, практически не заявляется участниками. Если мы и приходим к таким вопросам, то в конце драматизации, после выяснения причин различных проблем и исцеляющего действия в отношениях с важными другими. То есть получается, что в тему собственной сексуальности протагонист идёт через работу про сложные, а иногда травматичные переживания со значимыми другими из прошлого опыта.

Не во всех случаях происходили личные работы. На Десятой Московской психодраматической конференции в рамках ворк-шопа «Взрослые игры или что такое сексуальная зрелость?» я не делала личных работ и моя цель была пройти вместе с участниками все этапы сексуального взросления с помощью структурированных упражнений.

Одно из них проходило в форме танца.

Структурированное упражнение «Танец отношений»

Инструкция была следующая:

  1. Выберите человека в группе, которому вы больше всего доверяете. Встаньте друг напротив друга, закройте глаза, поднимите руки, согните их в локтях и дотроньтесь ладонями. В тот момент, когда зазвучит музыка, начните медленно и аккуратно двигаться, изучайте партнёра, силу и плавность его и ваших движений, когда появится желание увидеть его, откройте глаза. Не размыкая ладоней, продолжайте создавать свой танец, прислушивайтесь к вашим ощущениям и эмоциям.
  2. Дальше попробуйте разъединить ваши руки, сначала отделите одну, потом другую, танцуйте рядом, но без прикосновений. Экспериментируйте с дистанцией: близко, далеко, опять близко и т.д. Сохраняйте контакт глазами, постепенно увеличивайте расстояние между вашим партнёром и собой.
  3. В какой-то момент отведите взгляд и посмотрите на то, что вас окружает, у вас есть возможность станцевать свой собственный танец или, возможно, вы пожелаете вступить во взаимодействие с рядом двигающимися людьми. Дальше вам предстоит вернуться к вашему партнёру и станцевать ваш новый общий танец.

Музыка выбирается ведущим по своему вкусу, она должна быть незнакома большинству участников, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций, быть не очень быстрой, чтобы под неё было несложно двигаться в неторопливом темпе, длительность мелодии должна составлять 5-10 минут. Обычно хватает 8-10 минут для танца и в случае не очень длинной композиции, имеет смысл её поставить дважды. В течение всего упражнения звучит только музыка, партнёры не разговаривают и все их общение происходит в форме танца. Во время инструкции ведущий может попросить кого-то из участников помочь себе, и показывать на собственном взаимодействии, какие этапы проходит танец. Так проще и быстрее запоминаются предписания.

Это упражнение имеет продолжение. После окончания танца, партнёры обмениваются своими переживаниями: что понравилось, что было непросто, что хотелось бы изменить и перетанцевать. После обсуждения ведущий предлагает в тех же парах пройти заново те этапы танца, которые в первый раз по каким-то причинам были пройдены не так, как хотелось, что они и делают. Но это ещё не все. Далее можно предложить парам воссоздать какой-то элемент их танца, который наиболее полно отражает характер их взаимодействия, его суть и смысл. По очереди партнёры показывают перед группой свои композиции.

Само по себе это упражнение обладает какой-то невероятной силой и глубиной погружения. Одного его проживания и анализа хватило бы на отдельный тренинг  и поэтому не всегда все этапы такой работы возможно воспроизвести в группе по исследованию сексуальности. Но какие-то отдельные части проделать вполне возможно.

Упражнение следует рассматривать и как разогревательно-диагностическое, и как терапевтическое, в зависимости от задач ведущего. В первом случае в инструкции следует обратить особое внимание на осознание участниками своих переживаний в каждой стадии танца, не проводить два последующих этапа, а сосредоточится на драматизациях по запросам участвующих. Во втором случае следует пройти все стадии упражнения (танец, перетанцовка, нахождение элемента) и дать группе больше времени на обратную связь, обсуждения и шеринг.

Этот танец был создан на основе теоретических разработок Маргарет Малер, а именно её исследований в сфере процессе «сепарции-индивидуации» (М. Малер, Ф.Пайн, А. Бергман, 2011). Я узнала о нём в 2008 году в рамках обучения на «Вводном курсе по танце-двигательной терапии», который проводила Ассоциации танце-двигательной терапии (АТДТ).

Шеринг

Последний этап психодраматического процесса – это шеринг, в котором участники делятся своими чувствами и переживаниями о прожитом опыте, осознаваниями и инсайтами. Имеет смысл сделать глубокий шеринг и оставить достаточно времени для него в конце занятия, так как на этой стадии важно «закрыть» всех участников, дать им возможность проговорить все невысказанные переживания и проявить, возможно, какие-то непредъявленные чувства и эмоции.

Выводы

Таким образом, проанализировав практические психодраматические занятия на тему сексуальности, мною были сделаны следующие выводы:

  1. На начальной стадии работы обязательно следует обсудить и принятьправила групповой работы: конфиденциальность, уважение  друг к другу, я-сообщения, безоценочность и т.д.
  2. Важно оценивать риски в своей деятельности: достаточность времени,анализ состава участников и возможные сложности, опыт групповой работы, собственные травматические переживания ведущего по заявленной теме и т.д.
  3. Необходимо понимать, что тема сексуальности способствует быстрому погружению в интимный, личный процесс переживаний отношений с другим, что поднимает на поверхность сознания тяжёлые воспоминания, сложно проживаемые эмоции и болезненные чувства. Ведущий должен знать, что ему, возможно, придётся работать с травматическими переживаниями клиентов, причём самого разного периода жизни, начиная с внутриутробного.
  4. Рекомендуюв личных работах идтив драматизацию через метафору клиента: символ сексуальности, соматические симптомы, постановка скульптуры, рисунка, образа из визуализации и т.д.
  5. Мой опыт работыпоказывает, что при психодраматической драматизации чаще всего нарушения процесса становления сексуальности обнаруживаются в проблемахвзаимодействия с матерью.

Я надеюсь, что его работа поможет ведущим групп расширить свой психодраматический инструментарий в заявленной теме, а также даст импульс для создания собственных техник, которые они смогут с успехом использовать в своей работе.

Раненые дети внутри меня. Психодраматическая работа с трудностями многодетного родителя

Раненые дети внутри меня. Психодраматическая работа с трудностями многодетного родителя
Лопухина Елена

Лопухина Елена

Институт Психодрамы, Коучинга и Ролевого Тренинга (ИПКиРТ) Психолог, психотерапевт, психодрама-терапевт юнгиански ориентированный, бизнес-тренер и коуч, консультант по организационному развитию, директор Института Психодрамы, Коучинга и Ролевого Тренинга (ИПКиРТ), чле...

Понятие «Внутренний Ребенок»

А. Понятие «Внутренний Ребенок» (ВР) используется в рамках самых разных школ психотерапии. ВР в большинстве из них рассматривается как нечто единое. ВР — это та часть нашей личности, которая ответственна за способность испытывать, сильные и глубокие интенсивные чувства, за непосредственное самовыражение, импровизацию. С помощью понятия ВР описывается то место в себе, где мы знаем, чего хотим, и что для нас хорошо, что нас наполняет и питает, что помогает восстанавливать силы, находить смысл и решения проблем. Именно наш ВР стоит за словом «Хочу». По Эрику Берну ВР, которого он называл Природным – источник интуиции, творчества, спонтанных побуждений и радости.

ВР рассматривается также как Базовое «Я», отвечающее за деятельность нашего тела и накопление в организме энергии, за мудрость тела — инстинкты, предчувствия, скрытые способности и память. ВР — та внутренняя роль, в которой человек ощущает свои телесные нужды, получает удовольствие от жизни, по здоровому потворствует сам себе, разрешает себе следовать своим желаниям, мечтает и фантазирует.

Человеку со Здоровым ВР свойственны открытость миру, искренность, непринужденность, спонтанность действий, игривость, любопытство. А также изобретательность, энергичность, воодушевление, напористость, умение найти выход из любой ситуации, способность смеяться над тем, что с ним происходит и над самим собой. По Юнгу, ребенок внутри воплощает жизненные силы и возможности, сильное и непреодолимое стремление каждого существа к самореализации, к своей Самости, связь Души и Духа. Истинный ВР, таким образом, является первичным проявлением нашей глубинной внутренней сущности.

ВР – та часть целостного человека, которая позволяет ему быть близким с другими людьми, природой, Богом. Он радостно принимает заботу и любовь, открыт, нежен и доверчив к тем, кого любит. И в этом не только его сила, но и ранимость, хрупкость. ВР – это спонтанная, естественная и в то же время чувствительная и уязвимая часть нашей души.

ВР — это наш детский опыт, который мы сохраняем в своей душе до самой старости. Это опыт того, что с нами действительно происходило в прошлом, как мы его восприняли «там и тогда». И это не только опыт счастливого, беззаботного радостного детства, не только опыт любви, но и все детские травмы, несбывшиеся мечты, разрушенные фантазии, детские обиды и страхи. ВР — опыт наших фрустраций, несправедливости, насилия, дефицита эмоционального контакта с родителями и близкими людьми, опыт отвержения и угроз лишения любви, утрат и потерь, печалей и горя. В нашем опыте зафиксировано все то, с чем мы вышли из разных жизненных испытаний нашего детства. Все, что заставляло нас приспосабливаться и выживать.

ВР может проявляется в нашей взрослой жизни как Природный, Истинный, Золотой, Волшебный Ребенок только тогда, когда он пребывает в безопасности и удовлетворенности. Опыт неблагоприятного детства приводит к формированию одинокого, напуганного Раненного ВР. И это его раны болят в нас.

Детский опыт влияет на взрослую жизнь, как бы человек не хотел от него отделиться. Изолируя Раненого Внутреннего ребенка внутри себя, не уделяя ему достаточного внимания, забывая о нем, игнорируя, а порой и отрицая само его существование – мы защищаем себя от переживания боли, но одновременно лишаемся и тех ресурсов, которые таятся в этом опыте.

Раненый Внутренний ребенок, который пытается безуспешно достучаться до нашего взрослого «Я», кричит о своих неудовлетворенных желаниях, плачет от боли и ужаса, а его не слышат и не утешают, а напротив, отвергают, часто доминирует в нашей жизни. И тогда мы смотрим на многие ситуации и отношения в своей взрослой жизни глазами этого ребенка в нас, и ведем себя исходя из чувств и эмоций этого ребенка. И человек, ставший заложником своего внутреннего ребенка, неизбежно не может выполнять своих взрослых задач, совершает множество ошибок и страдает вместе с ним. В любом возрасте мы сталкиваемся с «капризами» ВР, когда наши действия противоречат его желаниям. Если в детстве не хватало внимания, были обиды, издевательства и унижения, ВР воспринимает мир как опасный, теряет к нему доверие, и заставляет нас беспокоиться, бояться плохого обращения и закрывается или проявляется как агрессивный, озлобленный и обидчивый.

Человек с Раненым ВР нередко теряет контакт со своими истинными чувствами, и желаниями, выполняя требования ложного «Я». Что приводит к постоянному ощущению пустоты, «Дыры» в душе – мучительному тоскливому чувству того, что что-то самое важное потеряно. Это так Раненый ВР скорбит по своему настоящему «Я». И только бы не слышать эту тоску, он всеми силами стремится хоть чем-нибудь заполнить эту «Дыру». И попытки заткнуть эту дыру – источник многих наших проблем. Раненый ВР стоит за многочисленными жалобами клиентов: на чувства опустошенности и одиночества, апатию, на то, что их жизнь кажется им скучной и бессмысленной, на ощущение неспособности присутствовать по-настоящему в жизни и в отношениях, получать удовлетворение от жизни. И, напротив, за переживанием постоянной душевной боли и эгоцентрической фиксацией на этой боли. Игнорирование или подавление ВР также приводит к, блокированию энергии, низкому иммунитету организма и неподчинению тела волевому контролю. И чем больше мы его не любим, отвергаем, тем больше он уходит в Тень и тем хуже становится нам, взрослым. Отверженный Раненый ВР может быть не только маленькой беспомощной жертвой, он может обозлиться и стать беспощадным мстителем. В состоянии охваченности Отверженным Теневым, Сумасшедшим Раненым Ребенком мы наносим вред самим себе в любом деле и в отношениях с другими людьми.

В каждом из нас в любой момент нашей жизни есть определенное сочетание Природного Истинного Здорового Внутреннего Ребенка и Ребенка Раненого.

Помощь клиенту в исцелении Раненого ВР, в трансформации ребенка уязвимого в спонтанного, в принятии и интеграции всех аспектов  его ВР – важное направление работы терапевта. Такая работа, способствует не только решению ряда конкретных проблем, но и получению доступа к важным ресурсам, повышает качество взаимоотношений клиента с собой, другими людьми и жизнью.

Клиенты, в большинстве своем, не знают ни о Здоровом, Истинном ВР, ни о Раненом ВР. Просто предъявляют терапевту свои жизненные трудности. Но, даже имея представление о ВР, клиенты, как правило, не осознают связь тех или иных своих проблем со своей Раненой детской частью.

Опыт работы показывает, что людей, которые полностью принимают свою детскую часть, не зная или даже зная о ней, к сожалению, не много.

Есть случаи, и их немало, когда в ходе терапии обнаруживается идентификация клиента только со своей взрослой, рассудочной или прагматической частью, и выясняется, что клиент вообще не принимает детскую часть в себе, или даже полностью отвергает его. Тогда работа, направленная на принятие, эмоционально-позитивный контакт с Внутренним Ребенком в целом дает ему значительное продвижение. Наша мастерская была не про такие случаи, хотя и таким клиентам может быть полезным узнать, что именно они не принимают в своем ВР больше всего.

Однако, нередко оказывается, что люди, уже имеющие опыт терапии, знающие о ВР (в том числе о Раненном), принимают свою детскую часть лишь частично. Есть даже клиенты, которые после длительной терапии жалуются: «Вроде уже принимаю свою детскую часть в целом, балую Внутреннего Ребенка, забочусь о нем, а проблемы почему-то все еще есть».

Реальные трудности в психодраматической работе с клиентами, которые хотя бы частично, но принимают своего ВР, и побудили обратиться к метафоре «Многодетный Родитель и его Внутренние Дети». Практический опыт использования этой метафоры в работе с такими клиентами, показал весьма продуктивные результаты. Именно этим опытом мы попытались поделиться в нашей мастерской.

Метафора – «Многодетный Родитель и его Внутренние Дети»

Образ внутреннего Родителя достаточно дифференцирован. Мы знаем его плюсы и минусы, знаем его разные характеры, роли, послания. Образ же Внутреннего ребенка, на наш взгляд, мало дифференцирован. Это одно из возможных объяснений того, почему в ходе терапии во многих случаях после идентификации и исцеления Внутреннего Ребенка проблема полностью не решается. На самом деле, после успешной работы с одним из Раненых Внутренних детей, включается другой неудовлетворенный Раненый Ребенок и вводит взрослого в очередное проблемное состояние.

В некоторых терапевтических подходах есть представление о том, что «Внутренний ребенок» не один, что в каждом из нас множество Благополучных и Раненых Детей. Однако, во-первых, такие подходы не слишком распространены.

Во-вторых, практическая терапевтическая работа в рамках этих подходов осуществляется либо последовательно с Внутренними Детьми разного возраста (так, Джон Бредшоу рассматривает несколько детей разного возраста в соответствии со стадиями Эрика Эриксона), либо по отдельности с разными по характеру Внутренними детьми (например, Эрик Берн выделял трех детей — Природного Ребенка, Адаптивного и Деструктивного). Существует также такой взгляд на проблему Внутренних Детей, когда каждый из них понимается как следствие одной конкретной детской травмы и как синоним выработанной для этой травмы стратегии совладания с хаосом жизни и жаждой внимания, способу выживания и защитного поведения, соответствующему этой травме и породившим ее тяжелым внешним и внутренним обстоятельствам.

Таким образом, одна травма как будто бы порождает нового ребенка. Но тогда сама идея Внутреннего ребенка просто теряет свой смысл.

В соответствии с метафорой Многодетного Родителя, каждый из нас имеет какое-то ограниченное количество частей нашего ВР, то есть определенную по составу группу Внутренних Детей. И действительно в результате разных реальных ран, полученных нами в детстве, рождаются разные стратегии совладания, способы защитного приспособления, которые и отражаются в характерах наших Внутренних Детей. Но эти стратегии вырабатываются не для каждой травмы, а в целом как некая линия, как направление, как тенденция. У каждого из нас есть эти тенденции. И можно сказать метафорически, что такая тенденция образует одного ВР.

Известно, что общество относится к многодетным родителям как минимум амбивалентно, а нередко даже весьма негативно. Возможно это одна из причин того, что Внутренний родитель, как правило, не воспринимается как многодетный. И работу с Внутренними Детьми как с группой не рассматривает ни один из существующих походов. В то время как метафора «Многодетный Родитель и его Внутренние Дети» побуждает терапевта думать о необходимости целенаправленной работы с клиентом именно как с Родителем целой группы Внутренних Детей, участвующих в актуальной проблеме клиента, точно так же как родители в реальной семье часто должны взаимодействовать со всеми своими детьми сразу, а не только отдельно с каждым из них. А группа больше чем сумма отдельных личностей, которые в ней участвуют. Поэтому работа в метафоре «Многодетного Родителя», с нашей точки зрения, может дать более успешный терапевтический эффект, чем представление о том, что Внутренний ребенок один, или о том, что Внутренний Родитель имеет дело с каждым из Внутренних Детей по отдельности

Многочисленные трудности родителей в многодетной семье хорошо известны. Так же как в реальной многодетной семье Внутреннему Родителю приходится нелегко, и он порой по разным причинам не справляется со своими задачами, в том числе просто уставать. Когда многодетный родитель не справляется, в нашем внутреннем «доме» происходит хаос. Неблагополучные Внутренние   Дети могут продолжать переживать свои «травмы» (обиду, испуг, чувство вины и пр.), нанесенную им родительскими фигурами в детстве, испытывать страх сепарации. И это имеет много долгосрочных негативных последствий во взрослой жизни, в том числе зависимость от других людей.

Внутреннему Родителю, чтобы справляться со своими задачами, необходимо многое уметь, а нередко нужных умений не достает, в том числе, не достает умения правильно обращаться с разными детьми. С «разными» детьми фактически имеют дело даже родители одного ребенка. Они должны уметь по-разному взаимодействовать со своим ребенком в разном возрасте, в разном его состоянии, в разных проявлениях (послушный, ласковый, забавный, капризный, агрессивный, плачущий). Тем более это умение необходимо многодетному родителю. Как и реальные дети, разные Внутренние дети могут одновременно хотеть и требовать разного. И Внутреннему Родителю, нередко приходится вести «войну» сразу на нескольких фронтах, стараясь удовлетворить их желания. И это энергозатратно и нередко мучительно.

Кроме того, в реальных, как правило в дисфункциональных семьях, где более одного ребенка, нередко родители по-разному относятся к своим детям благожелательны к одним детям, а к другим нетерпимы. Почему-то, например, папа любит озорного, любознательного ребенка. А мама, наоборот, его не выносит, и обожает ласкового, послушного, а озорной ее раздражает, мешает ей, и она всячески показывает ему свое отрицательное отношение. То же может проявляться и по отношению к разному поведению и состоянию одного и того же ребенка.

Если следовать аналогии с реальной многодетной семьей, то и во внутренней семье в силу разных обстоятельств может сложиться разное отношение к разным детям. Действительно, при психодраматической работе с теми или иными конкретными жизненными проблемами, играя роль своего ВР, протагонисты показывают разный тип поведения, разные характеры. При этом оказывается, что принятие, любовь, касается только некоторых аспектов ВР, то есть такого ВР, который воспринимается как «Мой ребенок» и это вовсе не относится к иным детским ролям в себе. Нередко приходится сталкиваться с непринятием протагонистами той или иной детской роли, и даже с агрессивным отношением к ней. Они как бы посылают сообщение: «это не мой ребенок, это какая-то плохая, вредная моя часть, от которой я хочу избавиться». Таким образом, во внутренней семье таких протагонистов есть Внутренние дети, которые воспринимаются ими как чужие, плохие, не желанные. Причем к Внутренним Детям с одними и теми качествами может быть разное отношение. Так, например, один протагонист в ходе психодрамы из роли Родителя принимает своего Внутреннего ребенка, плачущего от обиды, страдающего, одинокого. И получается трогательная сцена, где он его жалеет, обнимает, качает. Но этот же протагонист проявляет отвержение и даже ненависть к упрямому, протестующему Ребенку, воспринимает его как вредного, противного непослушного. Другой протагонист напротив наоборот принимает в себе, готов поддержать как раз упрямого протестующего – «он сильный стойкий, «наш человек», такого я могу уважать». А страдающего, одинокого плачущего презирают, называет «сопливым нюней», «слабаком».

Складывается впечатление, что на тех Внутренних Детей, которых мы не принимаем, мы смотрим как бы сквозь «осколок зеркала тролля» из сказки «Снежная королева». Этим осколком злого зеркала становится наш травматический детский опыт. Через призму этого опыта, как через искажающее «зеркало тролля» видятся только плохие аспекты в любом, живом, сложном явлении, и более того, негативную оценку можно придать и чему-то по сути хорошему, естественному. И тогда спонтанного, радостного ребенка мы будем называть – «наглый, своевольный, распущенный, глупый и т.д.». А нуждающегося в родительской любви – «прилипчивый приставала».

Отвергая своих Раненых Внутренних детей, отправляя их в Тень, мы не только можем столкнуться с большими неприятностями. Но также, из-за «зеркала тролля» мы что-то теряем, лишаемся очень важных ресурсов, возможностей, которые, оставаясь в Тени, не используются и во взрослой жизни. Они составляют то, что Юнг называл «Золотая Тень». И если мы отвергаем, например, «нюню», то теряем контакт с живыми человеческими чувствами, с болью и состраданием. А если отвергаем, напротив, протестующего Внутреннего Ребенка, который топает ногой и упрямо требует «Я хочу», то отказываемся тем самым защищать свое «Я хочу», и не можем отстоять свои потребности, интересы во многих ситуациях взрослой жизни.

Что же оказывается в Тени, какие качества? И почему Внутренних детей именно с такими качествами мы не принимаем, отвергаем, не замечаем? Мы попытались составить далеко не полный перечень возможных причин того, почему тот или иной Внутренний Ребенок становится для нас Неблагополучным, отвергается и соответственно уходит в Тень. В целом так или иначе за этим стоят негативные Родительские фигуры из нашего детства или сиблинги — «конкуренты». На наш взгляд среди причин отвержения:

А/. Идентификация с родительским запретами

Проекция на Внутренних Детей социального неодобрения и неодобрения родительских фигур. Уйти в Тень может все то, что запрещали делать, кем запрещали быть родители, кого в нас не хотели видеть. Например, нельзя быть спонтанным, непослушным, или слабым, беспомощным, не справляться саму, просить о помощи. Или же просто — «никогда не будь как папа».

Б/. Идентификация с родительским эмоциональным отвержением. Копирование родительского отношения к своему Внутреннему Ребенку и противостояние той детской роли, которую эмоционально отвергали.

В/. Идентификация с родительской фигурой, стремление копировать ее поведение и отвержение в себе всего, что противоречит копируемой роли. Например, быть печальной как мать и отвергать веселого ребенка.

Г/. Идентификация с игрой, предложенной родительской фигурой, выбор роли, дополнительной к ее роли. Например, мама-жертва – дочь-спасительница.

Е/. Контр идентификация с родительской фигурой. Детское решение не идентифицироваться с какой-либо из родительских фигур, с ее детской инфантильной частью, которая причиняла боль. Это решение никогда не быть похожим на эту родительскую фигуру может приводить к отвержению ролей, приписываемых негативной родительской фигуре. Что проявляется либо как выбор ролей противоположных отвергаемым родительским ролям, либо просто в отказе их играть, в стремлении исключить эти роли из своей жизни.

Ж/. Охваченность тем или иным Неблагополучным Внутренним Ребенком как способом выживания

З/. Одержимость конфликтом с сиблингом, детской сиблинговой конкуренцией за родительское внимание, в том числе, противостоянием той детской роли, которая похожа на сиблинга-конкурента.

И/. Конфликт Внутренних Детей, в том числе, конфликт между принятыми и не принятыми, или между не принятыми Детьми.

В ходе психодрамы можно обнаружить не только избирательную идентификацию протагонистов с определенными ролями ВР, но и другие явления и процессы, которые сходные с теми, которые происходят в реальной многодетной семье, в том числе сиблинговую конкуренцию. Внутренние дети, как и реальные, чутко улавливают разницу в отношении к себе и воспринимают ее как проявление неравенства. И реагируют на это протестом или любым другим неадекватным поведением.

Как и в реальной семье в нашей внутренней семье есть, таким образом, любимчики — это Здоровые Благополучные и некоторые уже принимаемые нами Раненые Неблагополучные Дети. Есть также активно и пассивно отвергаемые Раненые Неблагополучные Дети, которых мы не принимаем, не любим, не можем выдерживать, или же относимся амбивалентно. Нужно много сил и терпения, чтобы заботиться даже о тех Внутренних Детях, которых мы уже любим и принимаем. Тем более трудно с детьми, вызывающими у нас отторжение и раздражение.

Из Не принимаемых Раненых Неблагополучных Детей некоторых мы знаем, а некоторых нет. Те Неблагополучные Внутренние Дети, которых мы не знаем, не видим, не замечаем, не осознаем их присутствие в себе – представляют собой самую глубокую гиперинфлированную Тень. Я назвала их «Дети-Невидимки».

Причем Невидимки они только для нас самих, окружающим они как правило обычно достаточно отчетливо видны. Наши Внутренние Не принимаемые Раненые

Дети-невидимки прячутся внутри нас и ждут удобного момента, чтобы подать голос и взять над нами власть. И тогда приносят самые большие неприятности. Но как только мы замечаем, осознаем их в себе, можем уже сказать – «я не принимаю этого ребенка, но я его в себя знаю», их деструктивное влияние на нашу жизнь существенно снижается.

В целом использование метафоры «Многодетный Родитель и его Внутренние Дети» оказывается полезным для фокусировки проблем клиентов в отношениях со своим ВР, способствует более глубокому осознаванию взаимоотношений между разными детскими частями и внутренней интеграции в целом. А освоение трудной роли Многодетного Внутреннего Родителя можно рассматривать как одну из важных стратегических задач терапевтической работы. Для ее решения, по-видимому, важно помочь клиентам:

  • Узнать как можно лучше всех своих Внутренних Детей
  • Понять свое отношение к каждому из них, принять их и полюбить
  • Научиться обращаться с каждым из них, освоить разные способы взаимодействия с разными Внутренними Детьми,
  • Научиться взаимодействовать с ними всеми одновременно, согласовывать их интересы и между собой, и со своими Взрослыми потребностями и целями.

Если найти и собрать всех не принимаемых Неблагополучных Раненых Внутренних детей и наладить контакт с ними и между всеми своими Внутренними Детьми, можно не только избавиться от кучи проблем, но и возвратить себе важные ресурсы, принадлежащие нашей детской части.

Освоению роли Многодетного Внутреннего Родителя и была посвящена наша мастерская. На мастерской была представлена структурированная психодраматическая техника: «Многодетный родитель и Раненые Внутренние Дети» и проведены тематические психодраматические виньетки. В ходе работы на мастерской мы, во-первых, стремились получить более ясное представление о том, какие Дети есть внутри нас. Причем основное внимание обращалось на представляющих болезненный опыт нашего детства Неблагополучных Внутренних Детей. Старались разобраться, каких своих Внутренних Неблагополучных Раненых Детей мы пока не принимаем полностью или частично, посмотреть более внимательно на тех Внутренних Раненых Детей, которых мы знаем и отвергаем и порой ненавидим, и на тех, отношения с которыми нам дороги, но трудны и мучительны. Во-вторых, мы приложили много усилий, чтобы найти потерянных, забытых и обнаружить спрятавшихся Раненых Детей, невидимых для нас. В-третьих, мы попробовали предпринять первые шаги к тому, чтобы установить связь с теми своими Внутренними Детьми, кого раньше отвергали или не замечали, признав тем самым свою Тень, к тому, чтобы принять и полюбить их. И с помощью психодраматического действия интегрировать часть энергии Тени, включить эту энергию в свою жизнь.

Описание структурированной психодраматической техники «Сбор Раненых Внутренних детей»

  1. Разогревы:

А. Спектрограммы «Насколько я знаю своих Внутренних Детей?» (горизонтальные или вертикальные)

  1. Спектрограмма. Инструкция: «Подумайте о своих Внутренних детях которых вы принимаете, в том числе о Раненых. Попробуйте оценить от 0% до 100%, насколько Вы их знаете».
  2. Спектрограмма. Инструкция: «Подумайте о своих Внутренних детях которых вы не принимаете, отвергаете, избегаете. Попробуйте оценить от 0% до 100%, насколько Вы их знаете».

Комментарий ведущего: на мастерской оказалось, что Не принимаемых Внутренних Детей участники знают хуже, что способствовало созданию у участников настроя на их исследование в себе.

Б. Разогрев «Мой детский фотоальбом»

Инструкция:

«Закройте глаза. Представьте, что Вы мысленно листаете фотоальбом с Вашими детскими фотографиями. На них Вы увидите жизнерадостного или удивленного ребенка, а может быть грустного или обиженного, сердитого или замкнутого. Присмотритесь к самым разным вашим детским фотографиям из разного возраста».

Блиц-опрос группы:

«Поднимите руки те, кто увидел хотя бы три фотографии? Кто не увидел ни одной фотографии с позитивным настроем, например, веселой или довольной?

Кто не увидел ни одной фотографии с плохим настроением?»

  1. Социальный атом «Я и мои Внутренние Дети»

А. Вводные слова директора: «Возьмите лист бумаги. Вам предстоит чуть нарисовать «Социальный атом внутренних детей». Поместите в центре листа – «Я» – как взрослого Родителя своих Внутренних Детей (по отношению к своим внутренним детям мы одновременно и мама, и папа)».

Б. Короткая медитация: «Галерея внутренних детей»

Инструкция:

«Закройте глаза. Позвольте своему воображению ввести вас в роль многодетного Родителя своих Внутренних Детей и показать Ваших Внутренних Детей около и вокруг Вас. Постарайтесь рассмотреть образ каждого из них. Какие они Дети, которые живут внутри Вас? Что они значат для Вас? Подумайте о своих отношениях со своими Внутренними Детьми. Обратите внимание на свои чувства и ощущения по отношению к каждому Ребенку. Рады ли Вы его видеть, испытываете к нему симпатию и нежность или он напрягает Вас своими проявлениями, вызывает какие-то негативные чувства, а может быть ощущения неприятия, отторжения? Когда Вы рассмотрите всех Внутренних детей, которые придут Вам в голову, откройте глаза».

В. Рисование Социального Атома

Инструкция:

«Перед Вами лист бумаги. Расположите на листе вокруг «Я» своих разных Внутренних Детей как планеты вокруг солнца. Расположите каждого из них на разном расстоянии, выше или ниже «Я», сверху или снизу, так, как Вы интуитивно чувствуете место именно этого ребенка по отношению к себе. Разместите всех Внутренних детей, которые сейчас Вам приходят в голову. Позже у Вас будет возможность дополнить свою картинку. Дайте каждому, в качестве имени, название — характеристику, описав его двумя-тремя словами. Например – «ворчливый унылый нытик». Если существительное не находится – можно описать прилагательными – «ворчливый унылый ноющий», или глаголами, например, «тот, который ворчит и ноет». С помощью двух трех слов с точки зрения теории ролей австралийской школы психодрамы можно создать образ любой роли. Запишите эти названия-характеристики так, чтобы они поместились, и Вы сами могли их прочитать».

  1. Анализ Социального Атома по категориям Внутренних Детей

А. Вводные слова директора:

«Давайте проведем некоторый анализ Социальных Атомов, чтобы ближе познакомимся со своими Внутренними Детьми. Я буду обозначать по очереди несколько категорий Внутренних Детей. Если хотя бы по одному ребенку в какой-либо из категорий не окажется, просто обратите на это внимание. И, если при упоминании какой-то категории Вы вспомните еще о каких-либо Ваших Внутренних Детях, то можете добавить в Ваш Социальный Атом их названия — характеристики.

Б. Поиск Здоровых Благополучных Внутренних Детей

Вводные слова директора: Краткое определение понятия Здорового Ребенка

Инструкция:

«Подумайте о Здоровых Благополучных Детях, которые живут внутри Вас, то есть о разных ролях нашей здоровой, естественной Детской части.

Вы их знаете и полностью принимаете. На этих Внутренних Детей Вы смотрите без «зеркала тролля», и они для Вас источник ресурсов. Какие они, Ваши Здоровые Внутренние Дети? Как себя ведут, какие качества проявляют, что Вам в них особенно нравится? Посмотрите на свой Социальный Атом. Есть ли в нем такие Внутренние Дети? И если есть один или несколько таких детей, поднимите руки.

Дальше в нашей мастерской мы больше не будем обращаться к этой категории Внутренних Детей. Но сейчас подумайте вдруг кто-то забыт. И, если Вы вспомнили хотя бы еще одного такого ВР, дайте ему название характеристику и найдите для него там место. А может внутри Вас есть еще несколько Здоровых Благополучных Внутренних Детей? Тогда добавьте их в свой Социальный Атом»

В. Поиск Раненых Неблагополучных Внутренних Детей.

Вводные слова директора:

— Краткое определение понятия Раненого Ребенка.

— «Давайте разберемся, что за Раненые Дети живут в Вас? Какие они, какими качествами обладают? Есть ли в Вашем Социальном Атоме Раненые Неблагополучные Внутренние Дети? Поднимите руки, у кого нет не одного Раненого Ребенка?»

— «По мере обнаружения по ходу нашей работы в различных своих Раненых Неблагополучных Внутренних Детей, постарайтесь отдавать себе отчет в том, что Вы чувствуете к каждому из них. Может быть, вы почувствуете: сострадание, жалость, теплоту, уважение? Или же ощущение собственного бессилия, растерянность, смятение, тревогу, страх, разочарование? А может быть отторжение, стремление закрыться, дистанцироваться от него, неприязнь, злость, раздражение, отвращение, презрение, неловкость, стыд за них? Что-то еще?»

— «А теперь мы постараемся взглянуть на разные категории своих Раненых Внутренних Детей.

  1. Раненные внутренние дети, принимаемые полностью

Инструкция:

«Подумайте о тех своих Раненых Внутренних Детях, которых Вы знаете и уже принимаете и любите, о тех, которых любили всегда и о тех, которых раньше не принимали, отвергали. О таких Раненых Детях, которых я могу утешать, качать, обнимать. Какие они, Раненые Дети, принимаемые Вами. Как себя ведут, какие качества проявляют? И что именно Вы в них принимаете? Может быть это страдающий, одинокий сиротка или, напротив протестующий упрямец.

Посмотрите на свой Социальный Атом. Есть ли в нем такие Внутренние Дети? И если есть один или несколько таких детей, поднимите руки.

Подумайте, может быть Вы обнаружите, что внутри Вас живет еще один или несколько таких Раненых Внутренних Детей? Тогда дайте им названия – характеристики и добавьте их в свой Социальный Атом».

  1. Раненные внутренние дети, принимаемые, но трудные

Инструкция:

«Подумайте о тех принимаемых Вами Раненых Детях внутри нас, отношения с которыми Вам дороги, хотя нередко порой крайне трудны и мучительны,

И Вам, так же как в реальной жизни с любимыми, но трудными детьми, приходиться ими постоянно заниматься, развлекать, укачивать, тратить много сил и времени. Какие они, принимаемые Вами, но трудные Раненые Внутренние Дети? Как себя ведут, какие качества проявляют? Что Вам в них нравится и что не нравится, и что именно трудно?

Посмотрите на свой Социальный Атом. Есть ли в нем такие Внутренние Дети? И если Вы нашли там одного или несколько таких детей, поднимите руки.

Подумайте, а может быть, кого-то из таких Ваших Раненых Внутренних детей, живущих в Вашей внутренней семье там не оказалось? Тогда дайте им названия – характеристики и добавьте их в свой Социальный Атом».

  1. Раненные Неблагополучные внутренние дети, не принимаемые частично или полностью

Вводные слова директора:

«А теперь обратим внимание на тех Раненых Детей внутри нас, которых мы

знаем в себе, но не принимаем. Это – наши Неблагополучные дети. Мы постоянно или время от времени смотрим на них через призму Зеркала Тролля. И не принимаем либо активно (прогоняем, раздражаемся, стыдимся) либо пассивно (стараемся не замечать, избегаем, игнорируем)

3А. Раненные Внутренние дети, не принимаемые частично

Инструкция:

«Посмотрите, есть ли среди Ваших Неблагополучных Внутренних Детей Раненные Дети к которым у Вас двойственное, амбивалентное отношение — и принимаю и не принимаю? Причем доля непринятия может быть больше или меньше. Одна крайность – принимаю данного ВР, но в некоторых ситуациях он мне мешает жить. Например, можно принимать своего ВР любящего играть. Но он раненый и обижается, когда ему не дают играть сколько он хочет. Он мешает делать важные взрослые дела, тогда я злюсь на него и отвергаю. Или может быть другая крайность — не принимаю этого ВР, но есть ситуации, когда он все-таки бывает мне полезен и в эти моменты я его принимаю. Например, наглый упрямец иногда помогает мне отстоять свои интересы, хотя и доставляет чаще всего серьезные неприятности.

Какие они, частично не принимаемые Раненые Внутренние Дети к которым Вы относитесь амбивалентно? Как себя ведут, какие качества проявляют? Что Вам в них нравится и что не нравится?

Посмотрите на свой Социальный Атом. Есть ли в нем такие Внутренние Дети? И если Вы обнаружили одного или несколько, поднимите руки.

Подумайте, а может быть, кого-то из Ваших частично не принимаемых Раненых Внутренних Детей в Вашем Социальном Атоме не оказалось? Если Вы вспомнили одного или несколько таких ВД, дайте им названия-характеристики и добавьте в свой Социальный Атом».

3Б. Раненные Внутренние дети, полностью не принимаемые и отвергаемые

Инструкция:

 «Посмотрите, есть ли в Вашем Социальном Атоме Неблагополучные Внутренние Раненные Дети, которых вы хорошо знаете в себе, Вы осознаете их присутствие в Вашей жизни, но вообще не можете пока принять. Вы их не любите, отвергаете, а порой даже ненавидите.

Какие они, полностью не принимаемые Раненые Внутренние Дети? Как себя ведут, какие качества проявляют? Что Вам в них не нравится?

Посмотрите на свой Социальный Атом. Есть ли в нем такие Внутренние Дети? И если Вы обнаружили одного или несколько, поднимите руки.

Есть ли среди них активно отвергаемые нелюбимые дети? Такие к кому Вы испытываете раздражение, отвращение, кого стыдитесь, кому говорите «уходи, отстань»? Поднимите руки.

 А может быть Вы обнаружите среди них других детей, таких же нелюбимых, но которых Вы не принимаете пассивно — игнорируете, избегаете, пытаетесь не замечать, не вспоминать, не думать о них? Все так же, как это нередко бывает в реальной семье даже из двух детей. Одного все время ругают, а другого не замечают. И неизвестно кому хуже.

Подумайте, а может быть, кого-то из Ваших полностью не принимаемых Раненых Внутренних Детей в Вашем Социальном Атоме не оказалось? Может быть Вы просто забыли кого-то? Если Вы вспомнили одного или несколько таких ВД, дайте им названия-характеристики и добавьте в свой Социальный Атом».

  1. Раненые Неблагополучные Внутренние Дети-Невидимки

Инструкция:

 «Все уже найденные Вами Неблагополучные Раненые дети — источники наших различных жизненных проблем. А теперь мы займемся поиском тех Раненых Внутренних Детей, которые бессознательно не принимаются нами насколько, что мы не знаем, не видим их в себе. И, конечно их нет пока в Вашем Социальном Атоме. Это неизвестные нам, отвергаемые и нелюбимые нами Неблагополучные Дети — Невидимки. Они – Тень за нашей спиной. И когда эта Тень берет над нами власть, овладевает нами, она создает самые серьезные трудности. А уже трудности свои мы уже вынуждены замечать. Только вот мы не знаем, откуда эти трудности берутся, не знаем, что за ними скрыты наши Дети-Невидимки. Такие Внутренние Дети представляют крайне гиперинфлированую, раздутую Теневую детскую часть. Они находятся так глубоко в Тени, что найти их в себе совсем не просто. Ребенка-Невидимку мы практически никогда не предъявляем сами в терапии как запрос или жалобу. И лишь иногда можем выйти на нее в ходе терапии, причем на поздних этапах работы с той проблемой, которая с ним связана. Зато нередко именно такого неосознаваемого нами Неблагополучного Ребенка-Невидимку, хорошо видят в нас окружающие. И, как правило, он вызывает у них раздражение.

И дальше в ходе нашей мастерской мы постараемся обнаружить некоторых из этих потерянных, забытых или спрятавшихся Неблагополучных Раненых Детей-Невидимок. И конечно же мы будем обращать внимание на всю «команду» своих Неблагополучных Отвергаемых Детей в целом. Собственно, с ними в основном и связаны наши жизненные трудности и проблемы. Чем более точное представление о составе своих Внутренних детей Вы составите, тем Вам будет легче потом разбираться с многими своими проблемами».

Комментарий: В ходе мастерской участники обнаружили среди своих Раненых Внутренних Детей представителей всех упомянутых выше категорий.

Г. Дополнение Социального атома Внутренних Детей. Индивидуальная работа.

Инструкция:

«Закройте глаза, сосредоточьтесь. Может быть при рассмотрении каких-либо категорий Вы обнаружили еще одного или нескольких своих Внутренних Детей, кого нет в Вашем Социальном Атоме? Если обнаружили — поднимите руки. Дайте им названия — характеристики, найдите им там место и добавите. Отдайте себе отчет в том, какие чувства они вызывают в Вас сейчас».

4.Техника: «Реальные дети, не принимаемые нами. Фотоальбом».

А. Медитация.

Инструкция:

«Мы исследовали свою внутреннюю семью. А теперь обратим фокус внимания во внешний мир. Закройте глаза. Подумайте о реальных детях, которые, когда Вы общаетесь с ними, вынуждены о них заботиться или только их смотрите на них, видите их поведение, вызывают в Вас отторжение, раздражение или любые другие негативные чувства. Это могут дети, которых Вы встречали в жизни: свои дети, родственники, дети знакомых или совсем чужие дети с которыми Вы сталкиваетесь, на отдыхе, в гостях, на улице, в ресторане. Это также могут быть дети, которые Вы видели в кино. Представьте себе галерею оживших фотографий разных сценок с такими детьми. Может быть Вы будете участвовать в какой-то сценке или только наблюдать со стороны. Когда Вы смотрите на такого ребенка, что происходит со Вами? Что именно Вы чувствуете, когда видите его поведение? А как Вы реагируете на его поведение в реальной жизни? Может быть мочите? Что-то говорите или делаете? Из увиденных фотографий, выберете одного, двух, но не более трех таких детей, которые вызывают в Вас наиболее сильные негативные чувства любого рода. Придумайте и запишите на листе бумаге Ваше название-характеристику для каждого из них. Сохраните этот лист, он нам позже понадобиться».

Комментарий: Как вариант работы, возможно разыгрывание сценок про не принимаемых реальных детей.

Б. Дополнение Социального атома Внутренних Детей. Индивидуальная работа.

Инструкция:

«Взгляните на записанные вами названия — характеристики Реальных детей, вызывающих в Вас сильные негативные чувства. А теперь вернитесь к своему Социальному атому. Посмотрите, есть ли такие Дети в Социальном Атоме ваших Внутренних Детей? Может быть, окажется, что кто-то из них там уже есть. Значит это такой Ребенок, которого Вы знаете и не принимаете ни в себе, ни в окружающих. Поднимите руки те, у кого кого-то из выбранных Вами чужих, не принимаемых, нелюбимых Вами Реальных Детей в Вашем Социальном Атоме там не оказалось. Те, кто поднял руки возможно нашли кого-то из своих потерянных, забытых Детей-Невидимок.

Возможно Вы вспомните ситуации, в которых Вы порой так себя и ведете, сами того не желая. Или же, напротив, может быть Вы никогда так себя не ведете, но Ваша реакция на подобное поведение во взрослом возрасте, с Вашей же точки зрения, эмоционально избыточна. Наш Внутренний Ребенок-Невидимка нередко как раз то, что нам не нравится в других людях, и возможно справедливо, но их поведение вызывает чрезмерную реакцию. Избыточная реакция говорит нам о нашей Тени. Она может указывать на то, что этот Ваш Внутренний Ребенок когда-то был отвергнут, отправлен в дальнюю Тень, потому, что Вы были фрустрированы другими людьми, которые вели себя подобно такому Ребенку. И Вы лишились контакта с теми ресурсами, которые он в себе несет.

Это конечно только возможная подсказка Вам в поисках Детей-Невидимок

Но, если Вы почувствовали, что Вы его узнали, в том или другом смысле, (или в смысле, что вы иногда так ведете, или Ваша реакция на такое поведение во взрослом возрасте избыточна), согласились внутренне с тем, что он Ваш, тогда найдите для него место в Социальном Атоме и запишите его уже придуманное Вами название-характеристику. И возможно найденный теперь Ребенок — Невидимка играет важную роль в вашей жизни.

Отдайте себе отчет в том какие чувства он вызывает в Вас сейчас. А может быть таких Детей больше одного. Тогда найдите и им место в Социальном Атоме и запишите».

  1. Техника: «Непринятые Раненые Дети и актуальный запрос»

А. Вводные слова директора:

Итак, мы обнаружили некоторых своих Детей-Невидимок. И сейчас мы продолжим наш поиск. Наша задача – с помощью разных инструментов найти как можно больше своих Детей-Невидимок.

Комментарий: Участники мастерской находили своих Внутренних Детей-Невидимок на каждом этапе работы.

Б. Медитация: «Как мои Непринятые Раненые Дети дают о себе знать в моей жизни?»

Инструкция:

 «Закройте глаза. Подумайте, в каких ситуациях Вы обнаруживаете, что делаете что-то против своей сознательной воли, теряете контроль над ситуацией, что Вы себе не принадлежите, Ваше поведение неуправляемо? И кажется, что Вы одержимы, охвачены какой-то детской частью? О ситуациях, в которых эта детская часть управляет Вами, заставляя вести себя, исходя из детского опыта, а не из позиции взрослого человека? В чем в моей сегодняшней жизни, в каком поведении дают о себе знать Ваши не принятые, отвергнутые и в том числе возможно неизвестные Вам Раненые Неблагополучные Дети? В чем возможно проявляется месть отвергнутого Раненого Ребенка? Или нескольких?

В каких ситуациях и в какие моменты мне кажется, что я нахожусь в регрессивном эмоциональном состоянии, и мое поведение кажется мне иррациональным, инфантильным, идиотским, глупым? Вы можете, если хотите открыть глаза.

Поднимите руки, если что-то Вам пришло в голову?»

В. Работа со списком: «Как Непринятые Раненые Дети дают знать о себе?»

Инструкция:

«А я сейчас хочу озвучить Вам некоторый, составленный на основе практического опыта, но далеко не полный список симптомов, клиентских запросов и жалоб, отвечающих на вопрос: «В чем нам дают знать о себе мои не принятые Раненые дети». Когда Вы будете слушать список, старайтесь отдавать себе отчет в том, какие симптомы имеют отношения к Вашей жизни и вызывают наибольший эмоциональный отклик. Этот список — некоторая подсказка для фокусировки собственных проблем и запросов. И может быть этот список, наряду с тем, что пришло Вам в голову во время предыдущей медитации поможет сформулировать запрос, наиболее актуальный для Вас сейчас».

Г. Список симптомов «В чем дают мне знать о себе мои не принятые Раненые дети?»

 «Может быть, в моей жизни проявляется моя эмоциональная зависимость от других? И тогда я:

  • Навязчиво ищу похвалы и одобрения окружающих, стараюсь оправдать их ожидания, завишу от их мнения и оценки.
  • Сохраняю деструктивные отношения, теряя чувство собственного достоинства.

Или я проявляю склонность к компульсивному поведению и различным пристрастиям? И тогда я:

  • Постоянно сижу в соцсетях, вместо того чтобы заниматься продуктивной деятельностью или полноценно общаться
  • Страдаю компульсивным перееданием. Например, могу взвеситься на весах, увидеть прибавку в весе и съесть еще 5 бутербродов
  • Компульсивно играю в компьютерные игры или смотрю телевизор.
  • Могу потратить деньги неизвестно на что, на очередную «блажь», и остаться без денег до конца месяца
  • Загружаю себя всем чем угодно, так чтобы не оставалось времени, страдаю трудоголизмом, безудержно развлекаюсь с друзьями, одержимо занимаюсь сексом, без конца меняю партнеров лишь бы времени не оставалось

А может быть, у меня есть склонность к чрезмерному откладыванию или бездействию? И я:

  • Откладываю дела, которые все равно придется делать, зная, что это только сделает эти дела еще более трудными для меня
  • Ложусь неадекватно поздно спать, когда завтра необходимо рано вставать на работу, и работа будет трудная
  • Регулярно переживаю периоды лени и бездействия без радости и удовольствия
  • Нередко чувствую застревание или парализованность
  • Устаю без причины или постоянно нахожусь в состоянии усталости
  • Всеми способами попытаюсь «свинтить» и уклониться от любой ответственности
  • Ухожу в фантазии вместо реализации своих жизненных задач
  • Избегаю зарабатывания денег
  • Постоянно не понимаю, чего я хочу, не ощущаю контакта со своими желаниями
  • Регулярно мучительно переживаю мотивационный конфликт, конфликт желаний. Не могу выбрать чего я хочу. Одна часть меня хочет одного, а другая – другого, мои разные желания противоречат друг другу или даже несовместимы.

Или возможно у меня бывают приступы прицельной самодеструкции? И я:

  • Заболеваю в самый неподходящий момент. Например, перед сдачей важного отчета, накануне экзамена, мастерской
  • Не делаю важные, серьезные или необходимые дела, полагаясь на «авось» или отношусь к этим делам «спустя рукава», или просто забываю. Например, могу поехать без документов, не прочитать важные обязательные материалы или даже их не открыть, не предохраняться в сексе
  • Делаю что-то, что выводит меня из себя, сбивает продуктивный настрой как раз перед самыми важными делами (такими как разговор с начальником о повышении зарплаты, встреча с важным клиентом). Например, могу неожиданно с кем-то поругаться, кому-то срочно позвонить, маме, бывшему мужу жене.
  • Проявляю нереалистичную самоуверенность
  • Осуществляю порой социально деструктивные «эксцессы». Например, могу безобразно напиться на корпоративе в присутствии руководства
  • Совершаю время от времени «безумные» поступки или ставлю себя в экстремальные, в том числе опасные ситуации
  • Нередко со мной случаются приступы виктимного поведения
  • Постоянно критикую окружающих, где надо и не надо.

А может быть я склонен/а к тяжелым эмоциональным состояниям и/или неуправляемым аффективным вспышкам? И я:

  • Часто испытываю ощущение «Потери руля» управления своей жизнью
  • Склонен к частой смене настроений без видимых причин.
  • Постоянно испытываю чувство вины, в том числе беспричинной и не конкретизированной
  • Регулярно после долгожданных свершений и достижений испытываю разочарование или потерю интереса, обесцениваю свой успех, вместо переживания удовлетворенности успехом, радости и удовольствия

Нередко на меня неожиданно накатывают:

  • острое состояние переживания того, что жизнь не удалась, бессмысленна, чувство неудовлетворенности жизнью
  • ощущение собственного бессилия, пессимизм и растерянность
  • ощущение, что «я несчастен/на, никому не нужен/на»
  • ощущение, что не хватает радости
  • переживание мучительного чувства одиночества
    чувство жалости к себе
  • тяжелое депрессивное или субдепрессивное состояние
  • приступы плохого настроения. Когда нас «плющит» и «колбасит» без всякого внешнего повода
  • приступы беспричинного иррационального страха и ужаса.
  • приступы беспричинной печали или беспричинных слез.
  • приступы беспричинной злости, которую стараюсь скрыть от других
  • приступы воинственности без видимых серьезных причин – могу начать ругаться с кем-то, кого-то задирать, на работе или в семье или, например, в транспорте, рискуя получить по роже
  • или, может быть, мои Непринятые Раненые дети дают мне знать о себе, проявляются как-то по-другому, в другие моменты моей жизни, в других ситуациях?

Есть ли у кого-то идеи о том, чего здесь не оказалось? Что не вошло в этот список? Поднимите руки.

Комментарий: список дополнен с помощью участников мастерской

Д. Моя актуальная проблема и Внутренние Дети. Индивидуальная работа.

Инструкция:

  1. Выбор проблемы для работы.

«Давайте мы теперь сосредоточимся на тех симптомах, которые проявляются в Вашей жизни и вызывают сейчас наибольший эмоциональный отклик, на том, что Вас зацепило. Поднимите руки те, кого что-нибудь из Ваших размышлениях о своем запросе или из озвученного списка зацепило.

Ответьте себе на вопрос: «Какой у Вас есть наиболее актуальный клиентский запрос? Выберете, пожалуйста, один симптом, с которым Вы не знаете, что делать, одну проблему, которая мешает Вам жить. И это не обязательно должна быть глобальная тема, главное, что сейчас она наиболее актуальна и эмоционально цепляет. Обозначьте для себя или запомните выбранную, проблему, свой запрос».

  1. Выявление Раненых Внутренних Детей, создающих проблему.

«А теперь для выбранной проблемы попробуйте найти ответ на вопрос: Какой Неблагополучный Раненый Ребенок действует, играет свою роль, владеет Вами в конкретных ситуациях Вашей жизни связанных с этим запросом? Какой не принимаемый Вами Внутренний Ребенок, на которого Вы смотрите сквозь осколок «зеркала тролля» скрывается за Вашей проблемой? Подумайте, какими качествами он обладает, тот Ребенок – Дух, который в этих ситуациях вселяется в вас, побуждая Вас вести себя именно так? Посмотрите в свой Социальный атом. Есть ли он там, этот Неблагополучный Ребенок? Может быть окажется, что это хорошо известный Вам Внутренний Ребенок, который стоит не только за данной проблемой, но и за другими проблемами в Вашей жизни? И Вы скажете себе: «Опять этот». Или возможно это Ребенок, которого Вы знаете, но забыли о нем? Подумайте, может быть в Вашей проблеме, также участвуют и другие Внутренние дети? Их может быть несколько. Если да, то есть ли они в Вашем Социальном Атоме? Какие они? Отметьте их.

  1. Дополнение Социального Атома Внутренних детей.
    «Поднимите руки кто обнаружил в Социальном Атоме хотя бы одного из них?

Но может быть кого-то из Детей участвующих в Вашей проблеме не оказалось в Вашем Социальном Атоме. Тогда добавьте их туда.

А теперь подумайте, может быть, здесь действует еще один Ребенок, и это Ребенок-Невидимка? А мы как раз и ищем Детей – Невидимок, глубоко спрятанных в нашем бессознательном.

Поднимите руки те, кто нашел хотя бы одного Ребенка-Невидимку в дополнение к своему Социальному Атому? Если Вы его нашли, то дайте ему название-характеристику, описав его двумя-тремя словами. А может быть, Вы обнаружите и других Детей-Невидимок, участвующих в этой проблеме. Тогда найдите им место в Социальном Атоме и запишите их названия-характеристики. Посмотрите на всех детей которые участвуют в выбранной Вами проблеме. А может быть Вашу проблему порождает конфликт этих детей? Тогда между кем и кем из них?»

Е. Работа в парах: Моя проблема и Внутренние Дети

  1. Разделение на пары
  2. Инструкция для работы в парах:

Как Вы догадываетесь что будет дальше.

«Выберете кто будет первым, кто вторым. Расскажите Вашему партнеру о своей актуальной проблеме, которая мешает Вам жить, о жизненных ситуациях, в которых она проявляется, и о тех Неблагополучных Внутренних Детях, которые действуют, владеют Вами в этих ситуациях и порождают Ваши трудности. Ваш партнер может как-то среагировать на Ваш рассказ — задать вопрос, высказать свою гипотезу. Затем поменяйтесь ролями. У Вас есть по 7 минут».

  1. Дополнение Социального Атома Внутренних детей.

Инструкция:

«Закройте глаза, сосредоточьтесь. И может быть в ходе работы в паре Вы обнаружили еще кого-нибудь из своих Внутренних Детей, кого нет в Вашем Социальном Атоме? Если обнаружили — поднимите руки. Дайте им названия — характеристики и добавите в свой Социальный Атом».

6.Техника: Социометрический выбор Непринятых Раненых Внутренних Детей других участников группы

А. Выбор роли самого Не принимаемого Ребенка

Инструкция:

«Еще раз загляните в свой Социальный Атом. И выберете из всех своих Внутренних Детей того Раненого Внутреннего Ребенка, кого в себе Вы не принимаете, не любите, не переносите больше всего. Может быть Вы в другой момент Вы выбрали бы другого, но сейчас именно он вызывает в Вас самое большое отвержение. Напишите на листке бумаги его название-характеристику и прикрепите на себя как бейджик.

И теперь я предлагаю Вам войти в роль самого не принимаемого, не любимого Внутреннего Ребенка, – то есть в роль самого себя, когда я им охвачен. Когда я дам сигнал, Вы сделаете один шаг вперед и войдете в эту роль»

Б. Встреча — знакомство Непринятых Внутренних Детей

Инструкция:

«Походите по группе в роли самого нелюбимого Неблагополучного Внутреннего Ребенка и постарайтесь встретиться и познакомиться как можно с большим числом других не принимаемых, отвергаемых, вредных, противных Внутренних детей. Ваша задача – отмечать для себя отслеживать свои реакции на каждого из чужих Неблагополучных Детей. Как Вам с ними? Кто из них Вам безразличен, а кто интересен, или вызывает тревогу, или раздражает вас, вызывает любые, в том числе противоречивые чувства, словом — трогает за живое? Отметьте для себя, кто из них окажется для Вас меньше всего знаком как Ваша часть, но сейчас чем-то эмоционально цепляет больше других. И когда я скажу достаточно, Вы вернетесь на свои места».

Б. Социометрический выбор наименее знакомого эмоционально затронувшего чужого Непринятого Ребенка

Инструкция:

«Я попрошу Вас, сделать социометрический выбор одной роли, самой незнакомой Вам в себе из эмоционально зацепивших Вас больше всего чужих Внутренних детей».

Ребенка В. Анализ Социометрического выбора

Выявление социометрически связанных подгрупп.

Блиц-опрос группы: озвучивание названий-характеристик Внутренних Детей — звезд социометрического выбора в каждой подгруппе.

Комментарий:

  1. На мастерской были выявлены 3 подгруппы. Социометрическими звездами оказались следующие Неблагополучные дети:

Первая группа: Обманщик-лгун, врет по поводу и без повода;

Вторая группа: Наглый самодовольный гопник, Наглая нахалка, Скандальная девица, Злой трикстер, Подлая гадкая завистница, Чрезмерная жадина;

Третья группа: Придурок-весельчак, идиотский смех без причин, Маленькая истеричка, Интриган-манипулятор, Безразличный, погруженный в себя, витающий неизвестно где, Заискивающий подлиза.

  1. Отметим, что из всех не принимаемых Внутренних Детей на мастерской «Жадин» оказалось значительно больше чем других. Так же обращает на себя внимание отвержение многими участниками таких качеств как наглость и обман.

 При наличии времени может быть сделана существенно более подробная и глубокая работа с социометрическими выборами. В том числе разделение на подгруппы сходных ролей

Г. Дополнение Социального атома Внутренних Детей. Индивидуальная работа

Инструкция:

«Посмотрите, теперь, есть ли в Вашем Социальном Атоме выбранный Вами Неблагополучный Непринятый Внутренний Ребенок другого участника, тот, который наименее знаком Вам в себе, и эмоционально затронул Вас сегодня больше, чем другие. Если окажется, что он там уже есть, значит, Вы его знаете и не принимаете ни в себе, ни в окружающих. Если окажется, что его там нет, возможно, это один из Ваших Раненых Детей — Невидимок. Если Вы почувствовали, что Вы его узнали, в том или другом смысле, (или в смысле, что вы иногда так ведете, или Ваша реакция на такое поведение во взрослом возрасте избыточна), согласились внутренне с тем, что он Ваш, тогда найдите для него место в Социальном Атоме и запишите его название-характеристику. И возможно найденный теперь Ребенок — Невидимка играет важную роль в вашей жизни. Отдайте себе отчет в том, какие чувства он вызывает в Вас сейчас. А может быть среди Непринятых Внутренних Детей участников мастерской Вы встретили и других Ваших Детей-Невидимок. Или тех Ваших Внутренних Детей, о которых Вы знаете в себе, просто забыли. Тогда найдите и им место в Социальном Атоме и запишите их названия-характеристики. Поднимите руки, если кого-нибудь добавили».

  1. Техника: Раненые Дети и «зеркало тролля».

А. Работа со списком ролей Не принимаемых Раненых Внутренних Детей.

Инструкция:

«Сейчас я озвучу список персонажей — ролей Не принимаемых Раненых Внутренних Детей, с которыми приходится встречаться в терапевтической работе. В этом составленном на основе практического опыта и, конечно же, не полном списке 120 ролей. Это список тех Внутренних детей, кого мы видим через призму осколка «зеркала тролля», тех, кого мы ненавидим, отвергаем, избегаем, а порой не замечаем в себе. Список разделен на две группы персонажей-ролей. Эти группы соответствуют Деструктивному и Адаптивному Ребенку по Э. Берну.

Когда Вы будете слушать список, старайтесь отдавать себе отчет в том, какие из детей имеют отношение к Вашей жизни и вызывают наибольший эмоциональный отклик. Попробуйте определить, на кого из этих персонажей Вы порой бываете похожи. А может быть Вы найдете в списке такую роль или роли, про которых вы не думали, что они играют важную роль в Вашей жизни, но сейчас вызывают значимую эмоциональную реакцию. И возможно этот список станет для Вас подсказкой в поиске еще кого-то из отверженных и забытых Детей-Невидимок.

Пока я читаю список, запишите имена-характеристики найденных Детей-Невидимок и тех Внутренних детей, которых Вы знаете, но просто забыли».

Б. Список ролей Внутренних Детей: «Кого мы не принимаем, отвергаем, не замечаем в себе».

Неблагополучный Деструктивный Ребенок

  1. Безбашенный, бесконтрольный шалопай, создающий неприятности
  2. Неутомимый, любопытный, шустрый «проныра», «во все сует свой нос, куда не надо»
  3. Отчаянный, неугомонный атаман – заводила
  4. Непоседливый, энергичный сорванец – авантюрист, опасный любитель опасных приключений и острых ощущений
  5. Горе — изобретатель, безответственный выдумщик, склонный к дурацким и вредным затеям
  6. Вечно попадающий в истории рассеянный растяпа, получает травмы, ушибы, что-то себе ломает
  7. Азартный неистовый фанат – игроман, зависает в играх, в соцсетях, не может остановиться, не переключается
  8. Раздражающе легкомысленный бездельник-везунчик
  9. Безмозглый смешливый весельчак-придурок, радуется без причин
  10. Взбалмошный болтун — «пустобрехбрех»
  11. Неуклюжий недотепа, с которым всегда что-то не так
  12. Бестолковая, хаотичная, неорганизованная «Маша – растеряша»
  13. Слабовольный, импульсивный, дерганный неудачник
  14. Неопрятная неряха
  15. Распущенный вредина-вредитель упорно удовлетворяющий свои деструктивные желания
  16. Неуемный обжора — гурман и сладкоежка
  17. Никчемный неконтролируемый балбес-оболтус, слов не понимает, делает только то, что хочет
  18. Надоедливый игрун, эгоистично настаивающий на том, чтобы окружающие постоянно играли с ним, развлекали его, бросив все дела.
  19. Настырный мешающий почемучка
  20. Беспрестанно орущий, исступленно вопящий младенец, не дающий ни минуты покоя
  21. Назойливый, бестактный приставала, бесцеремонно нарушающий границы с наивным видом
  22. Обнаглевший распущенный нахал
  23. Капризный тиран, устраивающий истерики, настойчиво добиваясь своего
  24. Зацикленный на желании выиграть любой ценой, который совершенно не выносит проигрыш
  25. Ненасытный «Центр Вселенной», которому всегда мало любви и внимании.
  26. Самовлюбленная демонстративная кривляка. Пытаясь очаровать, привлечь к себе внимание, использует манипулятивные способы достижения желаемого
  27. Самодовольный, амбициозный нарцисс
  28. Деспот- самодур, все ему не так
  29. Неблагодарный избалованный барчук, бесконечно предъявляющий непомерные требования и претензии
  30. Бессовестный эгоист, равнодушный к другим, добивается своего любыми средствами
  31. Конкурирующий, видящий во всех врагов и конкурентов, ведущий со всеми войну
  32. Неуживчивый скандалист, ищущий и вызывающий конфликты
  33. Взрывающийся гневливый «вулкан», теряет контроль, выходит из-под всяких рамок, может разораться, когда это совершенно не к месту
  34. Агрессивный драчун — забияка.
  35. Циничный, самоуверенный, наглый хулиган-шпана, не стремится не к чему хорошему, презирает правила и тех «лохов», кто им следует
  36. Упертый, принимающий все в штыки «Злючка-колючка»
  37. Бунтарь-повстанец, возмущенно и яростно протестующий против власти, контроля, правил, ограничений, требований, заботы, и готовый нарушать любые правила.
  38. Ярый, неугомонный спорщик
  39. Эгоцентричный, самоуверенный, неуступчивый упрямец
  40. Вечный «нехочуха». Всегда отказывается делать то, что от него хотят –

«не буду – не хочу». Не умеет говорить «да», всегда «против», главное возражать

  1. Забастовщик-саботажник, сопротивляющийся развитию, бойкотирующий любую учебу
  2. Застревающий, невыносимо медленный «тормоз», тянет дела «до последнего», насколько можно отложить
  3. Бестолковый тупица
  4. Безответственный лодырь, «бьющий баклуши»
  5. Беспардонный, неудержимый лгун, врет по поводу и без повода
  6. Хитрый притворщик, эксплуататор-манипулятор
  7. Гадкий «Трикстер», пакостник-провокатор
  8. Мстительный злопамятный подлый интриган-партизан
  9. Мрачный враждебный гадкий завистник
  10. Придирчиво контролирующий, эгоистичный ревнивец-собственник
  11. Недовольный всем раздраженный брюзга
  12. Угрюмый, озлобленный, надутый бука
  13. Разочарованный скептик
  14. Настороженный недоверчивый недотрога
  15. Скрытный, подозрительный молчун
  16. Сердитый одинокий «волк»
  17. Игнорирующий других, делающий вид, что не слышит бесчувственный эгоцентрик
  18. Замкнутый, пассивный, изолирующийся от всех одиночка
  19. Замороженный ледышка, эмоционально не включенный в реальность, отрезанный от чувств и переживаний, диссоцированный
  20. Отстраненный безразличный наблюдатель за жизнью других

Неблагополучный Адаптивный Ребенок

  1. Звездный умник – знайка-зазнайка
  2. Слишком серьезный, задумчивый «ботаник»
  3. Бесплодно умствующий и бессмысленно разглагольствующий рассуждающий бесполезный философ-резонер
  4. Ригидный, бескомпромиссный перфекционист
  5. Докучливый, дотошный зануда-педант
  6. Жадина — скряга, которому трудно отказаться от чего-либо или что-нибудь выбросить
  7. Примерный, правильный скучный отличник
  8. Полностью подавляющий в себе импульсивность раб дисциплины
  9. Малозаметный, тихий, послушно подчиняющийся последователь, не имеющий своего мнения, не способный думать самостоятельно
  10. Пассивный, безынициативный «мямля», у него отсутствуют собственные стремления, мотивация, вяло делает, что его заставляют
  11. Скучающий, нечем не интересующийся, апатичный ленивец, ему не хочется делать ничего, жизнь кажется ему бессмысленной
  12. Вечно усталая «соня»
  13. Слабохарактерный бездарь
  14. Тоскующий погруженный в себя мечтатель-тюфяк, витающий неизвестно где
  15. Бездеятельный фантазер-прожектер
  16. Наивный восторженный романтик, «не от мира сего»
  17. Несамостоятельный, нуждающийся в опеке безнадежный недоумок
  18. Подавленный, забитый, уступающий другим слабак, не способный по-настоящему разозлиться, постоять за себя, открыто настаивать на своем, отстоять свои мнения и интересы
  19. Беспомощный лузер — жертва, стыдящийся своего бессилия
  20. Растерянно замирающий даже от минимального стресса хлюпик

Меняющий точку зрения под влиянием других флюгер

  1. Малодушный «миротворец», избегающий конфликтов, уклоняющийся от выяснения отношений, держащийся в стороне от любых разборок, не выражающий свой гнев, возмущение, разочарование
  2. Беспринципный приспособленец
  3. Добровольный доносчик-ябеда
  4. Заискивающий подлиза-подхалим, старающийся всем угодить,
  5. Всегда готовый быть на побегушках, исполнительный «пионер»
  6. Спасатель — «благодетель», самоотверженный помощник стремящийся быть нужным, полезным, незаменимым
  7. Сверх старательный, безотказный, не знающий отдыха, деловитый трудяга
  8. Мученик, приносящий жертвы, готовый «понимать» и терпеть ради других
  9. Во всем виноватый — постоянно преследуемый чувством вины, носится с ним как «с писаной торбой»
  10. Стремящийся во что бы то ни стало оправдать ожидания авторитетных фигур, получить высокую оценку
  11. Навязчиво ищущий похвалы и одобрения любых своих действий и поступков, нуждающийся в покровительстве
  12. Неотвязно канючащий клянча-надоеда
  13. Постоянно ластящийся привязчивый котенок
  14. Доверчивый придурок, которого легко обмануть
  15. Болезненно обидчивый, легкоранимый, впечатлительный, хрупкий «неженка-мимоза»
  16. Уязвимый для малейшей критики, разрушающийся от нее, как от удара размазня
  17. Затаивающий свои обиды, оскорбленность, уязвленность «копилка обид»
  18. Обиженный на весь мир, обделенная жертва несправедливости.

Использующий демонстрацию своих обид для манипулирования другими людьми

  1. Унылый нытик
  2. Хнычущий, сопливый плакса-нюня
  3. Печальный, грустный, безрадостный, несчастный бедняжка-меланхолик,

лелеющий свои раны и шрамы

  1. Несчастный неприкаянный страдалец, испытывающий постоянную мучительную боль
  2. Покинутый, тоскующий, безутешно скорбящий, плачущий Сиротка-горемыка
  3. Заброшенный, всеми игнорируемый одиночка, не верящий в то, что его кто-то может любить
  4. Депрессивный пессимист
  5. Закрытый, испуганный, молчаливый хмура
  6. Застенчивый, неуверенный в себе и нерешительный скромник
  7. Зажатый, скованный, неспособный расслабиться и получать удовольствие от жизни робот, его спонтанность, эмоциональность полностью заблокирована
  8. Любитель поболеть, манипулитивно вызывает беспокойство за него и сочувствие, чтобы получить заботу и внимание
  9. Жалеющий себя, ноющий, жалующаяся и вешающийся на других, постоянно просящий помощи и жалости к себе
  10. Жалкий «Липучка», зависимый от тех, к кому привязан, одержим стремлением сохранять деструктивные отношения, готовый ради этого все терпеть и унижаться
  11. Цепляющийся Репейник, боящийся остаться один и впадающий в ужас в одиночестве
  12. Избегающий отношений из страха быть брошенным или испытать боль отвержения
  13. Суетливый беспокойный торопыжка, безуспешно старающийся делать все как надо
  14. Перепуганный, дрожащий, тревожный, глупый паникер
  15. Малодушный, робеющий трус, боится всего на свете
  16. Боязливый тихоня, прячущийся от любой активности, инициативы и ответственности из страха перед критикой, осуждением или наказанием.
  17. Переполненный страхами перед всем новым и неизвестным консерватор, боится новых мест, переживаний, не хочет пробовать первым
  18. Болезненный мнительный ипохондрик

В. Дополнение Социального атома из списка Не принимаемых Раненых Детей. Индивидуальная работа.

Инструкция:

«А теперь, пожалуйста, вернитесь к своему Социальному Атому. Если озвученный список помог Вам обнаружить кого-то из Не принимаемых Внутренних Детей, которых там пока нет, но Вы признали их за своих, найдите для них место. Внесите в свой Социальный атом имена-характеристики найденных Детей-Невидимок и тех Внутренних детей, которых Вы знаете, но просто забыли».

  1. Дополнение Социального атома внутренних детей. Чего не хватает в Социальном Атоме — пустые места. Индивидуальная работа.

Инструкция:

«А теперь взгляните еще раз внимательно на свой Социальный Атом Внутренних детей в целом. Есть ли в Вашем Атоме пустые места? И если есть, то может быть, там чего-то не хватает? Что если допустить, что здесь действует еще один Раненый ребенок, тот, который мне неизвестен? Позвольте своему воображению дать Вам ответ на вопрос: Что за Раненый Внутренний Ребенок — Невидимка может прятаться от Вас в пустоте? И если у Вас возникнет ответ, тогда дайте ему название-характеристику и найдите для него место в Социальном Атоме. Отдайте себе отчет в том, какие чувства он вызывает в Вас сейчас. И возможно он играет весьма важную роль в вашей жизни».

  1. Взаимоотношения и конфликты между Внутренними детьми Индивидуальная работа.

Инструкция:

«А теперь взгляните на отношения между Вашими Внутренними детьми. Вспомните ситуации, когда где в себе ощущали внутренний конфликт, когда одна часть меня хочет одного, а другая – другого и эти разные желания противоречат друг другу или даже несовместимы. Какой мотив побеждал? Что вы чувствовали после этого? Или может быть, Вы не могли сделать выбор, застревали в этом конфликте желаний. Взгляните на свой Социальный Атом, Какие дети в Вашей жизни конфликтуют внутри Вас в различных ситуациях в Вашей жизни, порождая проблемы и трудности? Нарисуйте стрелками возможные конфликтные связи. Обратите внимание, между какими внутренними детьми эти конфликтные связи? Между Детьми, принятыми и не принятыми, или между Детьми, не принятыми? Между теми на которых Вы обращаете внимание и теми, кого избегаете, игнорируете? Или между деструктивными и адаптивными? Между активными и пассивными? А может быть, Вы обнаружите иные основания для конфликтных связей?»

  1. Работа в парах: Обсуждение Социального Атома Внутренних Детей

«Поделитесь с партнером тем, что Вы увидели в своем Социальном Атоме Внутренних детей? Что Вас удивило, обрадовало, огорчило? Нашли ли Вы Детей-Невидимок? Расскажите о своей проблеме-запросе. Какие Внутренние Дети участвуют, как Вы думаете в Вашей проблеме? Какие чувства они вызывают в Вас сейчас. Второй член пары может задать свои вопросы и поделится своими впечатлениями, от того, что увидит в Вашем Атоме. И, может быть, он увидит еще одного Вашего Ребенка, которого не хватает в Вашем Атоме, но который ускользает от Вашего внимания. И если Вы его узнаете, тогда дайте ему название-характеристику и найдите для него место в Социальном Атоме. Затем поменяйтесь ролями».

Комментарий: из-за дефицита времени не вошли в работу мастерской пункты 9 и 10.

  1. Тематические Виньетки «Я и мои Внутренние дети»

А. Разогрев для выбора протагонистов на мастерской

Инструкция:

«Мы лучше узнали о том, какие дети живут внутри нас. А сейчас мы можем сделать психодраматические виньетки, чтобы познакомиться с ними поближе.

Может быть кто-то хотел бы:

  • Поработать над своим запросом, над актуальной проблемой, которая мешает Вам жить, и с теми Внутренними Детьми, которые порождают Ваши трудности?
  • Сделать шаг к тому, чтобы принять кого-то из своих Раненых Детей?
  • Лучше понять, как обращаться с кем-то из Внутренних Детей?
  • Найти способы взаимодействия с разными Внутренними Детьми?

А может быть, кто-то видит конфликт между кем-то из своих Внутренних детей. И хочет попытаться поработать над этим с этим конфликтом и над согласованием их интересов и между собой, и со своими Взрослыми потребностями и целями?

Кто чувствует себя разогретым к работе протагонистом?

Б. Другие Варианты тематической психодраматической работы

  1. Встреча с одним из своих Раненых Внутренних Детей
  • с самым Неблагополучным или с самым Не принимаемым Раненым ребенком. (Какой он, как он себя ведет, какие качества проявляет, что в нем не нравится?)
  • с найденным Вами Внутренним Ребенком – Невидимкой (Какой он, бессознательно не принимаемый, отвергаемый и нелюбимый)
  • с тем Внутренним Ребенком, которого в целом Вы принимаете, но бывают ситуации, когда Вы его не принимаете, и он раздражает или мешает.
  1. Встречи с разными типами Раненых Детей
  2. Консультация у Внутренних Детей «Как ты к этому относишься?»
  3. Психодраматическое исследование Социального Атома Внутренних детей
  4. Взаимодействие с «Командой» – работа с симулированной многодетной внутренней семьей.

В заключение хочется отметить. Что метафора «Многодетный Родитель и Внутренние Дети» дает много возможностей для технологически разнообразной и весьма продуктивной психодраматической работы.

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти

Пара узелков на изнанке разогревов

Пара узелков на изнанке разогревов

mikhailova

Михайлова Екатерина

Психолог, кандидат психологических наук, психодрама-терапевт, гештальт-терапевт, руководитель и тренер учебных программ ИГиСП и ЦО «Класс», коуч и бизнес-тренер.

Этот текст писался для «Тренинга тренеров» Федерации, опирался на его контексты и заведомо не претендует на полноту. Однако несколько примеров и соображений показались небесполезными и для читателей нашего сборника, и я взяла на себя смелость предложить его для публикации.

Каждый психодраматист знает, зачем нужны разогревы – и использует их десятки. Время от времени практикуются и структурированные упражнения – не только для повышения спонтанности или увеличения контакта с чувствами или темой, а еще и для осознавания или закрепления какого-то умения. В некоторых группах это бывает полезно.

Об известных функциях разогревов говорить не будем, но обратим внимание на несколько аспектов этого традиционного психодраматического инструмента, которые все мы используем, но не всегда о них думаем при подготовке и проведении сессии.

Разогрев – если директор не разогревает группу за счет собственных действий, не «бьет чечетку» – начинается обычно с инструкции.

«Давайте встанем…» или «Подумайте о…» Неважно, медитативный разогрев или двигательный, в любом случае директор предлагает нечто сделать.

Одна из важных, но не часто обсуждаемых функций разогрева, особенно в начале общения с группой, – это установление ассиметричных ролей. Если сказать просто и грубо – в разогревах директор устанавливает и практикует свою власть, реализует свою идею разделения с группой ответственности, показывает стиль использования полномочий, а группа получает возможность это принять или не принять, войти в дополнительную роль.

Каждым выполнением любой, сколь угодно несложной и занятной инструкции, участники признают право директора управлять их действиями. И здесь возникает возможность сделать этот процесс заметным или незаметным, спровоцировать сопротивление (некоторые директора любят сразу побороться) или его заранее снять, чтобы не накапливалось и не «сдетонировало» в самый неподходящий момент. Как говорится, «все зависит».

Приведу несколько примеров, чтобы эта «властная функция» с ее возможностями и рисками была заметней

А. Группа солидных дяденек и тётенек, врачи; цель – знакомство с методом. Сидят, понятное дело, с «экспертным» видом, притом больше друг для друга (они-то коллеги, а директор им пока никто). Предложение директора – сразу после приветствия – «давайте сядем так, как будто только вы знаете, что будет дальше, только вы здесь эксперт… Посмотрите на группу и ведущего строгим взглядом экзаменатора, который не допустит всяких глупостей… Можно даже утрированно, очень, очень серьезно….» Директор утилизирует заранее «припасенное» сопротивление выходу из привычных ролей, присоединяется к тому, что они и так уже делают, но при этом предлагает это сделать «понарошку», да еще усилить. И если видит, что лбы нахмуриваются еще больше, будет держать эту инструкцию до тех пор, пока участникам не станет чуть-чуть неудобно, пока карикатурная экспертная роль не начнет немножко «жать в плечах» – но чуть-чуть, немножко. Вопрос нескольких секунд – следующая инструкция должна быть бессознательно воспринята как освобождение от неудобной позы. «А теперь выдохнем, сядем по-человечески и отложим тетради…»

Иногда начинают хихикать раньше – и тоже хорошо, можно и с этим как-то поступить. Могут на первое предложение ответить отказом – вместо усиления «зверской серьезности» наоборот откинуться, сесть вольно – и тогда придется присоединяться к стремлению все делать наоборот и предложить какую-нибудь штуку, построенную на парадоксе. В любом случае инициатива и запасные ходы должны оставаться у директора.

Но можно было бы не мудрить и спросить такую группу: «Коллеги, что было бы для вас важно и интересно в эти несколько часов?» Понятно, что сначала начнутся невыносимые банальности про повышение квалификации и новые инструменты, потом кто-то с кем-то слегка цапанётся, потом спросят что-нибудь о том, «что вы можете нам предложить»… В подходящий момент можно будет «поймать» нарастающую энергию и обратить ее в какое-нибудь действие, но времени все это займет больше. А главное – есть ли смысл вести процессуально-ориентированную группу в таком формате?

Б. Другой пример. Этот разогрев использовал Пол Холмс много лет назад на одной конференции под Москвой. В те времена приезжало много народу из регионов, наше психодраматическое сообщество было маленьким и состава участников не определяло, все чему-то хотели учиться, толком еще не зная, как и куда это приложить – в общем, осматривались в новых обстоятельствах мира, ставшего вдруг новым и незнакомым.

Группа большая, кто знаком – кто нет, все вроде психотерапевты, но из разных мест и разных «бэкграундов». Впереди два дня психодрамы.

Первое, что говорит директор – это то, что психодраму положено начинать с разогрева, сам-то он двигательных разогревов ужасно не любит, он даже в Оксфорде ненавидел все спортивное, но в зале так холодно…(Правда было холодно, и очень.) Поэтому, продолжает психоаналитик «по другой жизни» Пол Холмс, он просит всех образовать тройки и за три минуты сконструировать и показать в действии «машину, производящую хорошую психотерапию». Чушь полная, но по формальному признаку не кажется вовсе уж бессмыслицей. Перед этим директор явно дал понять: я бы ни за что, но мерзнем же! В его инструкции в свернутом виде заложен старый добрый английский абсурд, настоящее внимание к физическому состоянию группы (ну не разговоры же разговаривать, когда зубы лязгают), собственная роль неспортивного недотепы – и очень тонкое сообщение о том, что слова вообще неважны. Физический комфорт важен, контакт важен, спонтанность важна – а само задание только повод. Вот порозовевшие участники закончили демонстрацию «машин», а он и говорит: никто же не знает, что такое хорошая психотерапия…и бывает ли вообще она хорошей; это мы думаем, что бывает, а у мира на этот счет может быть и другое мнение… И следующим его шагом было предложение вспомнить в парах, как члены семьи в свое время реагировали на наш выбор рода занятий, озвучить одну наиболее запомнившуюся оценку… И все, выбор протагониста, «процесс пошел».

Холмс в этой ситуации – «почетный гость», иностранец, звезда и автор тогда только-только вышедшей книги. Ему за управление бороться незачем, ему и так первые двадцать минут будут смотреть в рот и придавать глубокий смысл каждому его междометию. И он сам вышучивает это, слегка юродствует – кажется, он еще что-то говорил и о своем плохом слухе , – все подвергает сомнению… эриксонианец бы сказал, что наводит легкий конфузионный транс… и твердой рукой ведет группу в сторону классической психодрамы с мамой-папой, хорошо зная, что во всем мире психотерапия – занятие сомнительное, реакция мамы-папы на этот выбор профессии явно будет у многих еще та, а чувства «детей» задеты.

Обратите внимание: в этих двух ситуациях директора не только «честно предупреждали» о будущем стиле работы, но и использовали возможный групповой перенос, не основанный – пока что – на реальном взаимодействии с ними. Фактически, они опережали на полшага появление тех форм группового поведения, которые по своим причинам считали необязательными, лишними для работы.

Еще один аспект разогрева, который порой недооценивается – это его собственный обучающий, расширяющий осознавание и даже катартический потенциал. Мы привыкли считать, – таков канон, – что «разогрев ведет к выбору протагониста». Привыкли делать его по возможности коротким – как в свое время учил Дэвид Киппер, 15% на разогрев, 15% на шеринг, остальное – действие.

Традиция, в общем и целом, такова.

Однако есть случаи, когда разогревы сами становятся источником терапевтического опыта – или когда они превращаются в психодраматическое исследование. Например, известная техника «Письма» Джеймса Сакса задумывалась и описана как разогрев, но в этом качестве – только чтобы выбрать протагониста и запустить действие – она явно не идеальна. Почему? Потому что в первой части, когда актуализируются многочисленные воспоминания, да к тому же еще и чувственно окрашенные – вспомнить звук…цвет…вкус…и прочее – уровень контакта с чувствами уже почти зашкаливает, да к тому же все это делается в парах со сменой партнеров, так что обмен всеми этими «картинками» очень плотный. Когнитивная перегрузка, масса проснувшихся ассоциативных связей и все нахлынувшие впечатления, воспоминания, контакты со сменяющимися партнерами не упорядочены, «булькают». Кто-то уже почти всплакнул, а тут новая инструкция и новый партнер, другое воспоминание. Создается многомерный эффект эмоциональной незавершенности, а предлагаемое после всего этого собственно «письмо» дает форму и выход этим чувствам. После того, как человек шесть, упираясь лбом в спину партнера (и явно пребывая в трансе), по очереди «напишут свое письмо», спрашивать: «Кто хотел бы поработать?» — на мой взгляд, конечно, как-то поздновато. Разумеется, все те, кто «пишет», – а это может быть и полгруппы, – и так практически протагонисты.

И разумеется, есть директора, которые выбирают наиболее разогретого и выводят его работу в большую драму. Но многие – особенно если «письма пишет» полгруппы – просто дают всем желающим эмоционально завершить начатое, а потом проводят шеринг.

Кстати, «шеринг по разогреву» — не такое уж исключение, поскольку описан как вариант в относительно недавних руководствах по психодраме. Там говорится, в частности, о том, что иногда полезно поделиться чувствами, возникшими в ходе разогрева, если их уж очень много или они уж очень сложные и богатые. В первом случае это нужно, чтобы иметь дееспособную группу, которая сможет адекватно помогать «законному» протагонисту. Во втором, что называется, чтоб добро не пропадало – начнется чья-то драма, что-то из маленьких личных инсайтов забудется, какие-то смысловые связи не установятся, не до того будет.

А бывает, что из разогрева получается учебное упражнение. Вот один лишь пример. В некоторых учебных группах дублирование – как самая сложная базовая техника – нуждается в дополнительной «аранжировке» учебными упражнениями. В общем, можно обойтись и без этого – просто корректировать работу дублей в реальных драмах. Но некоторые «гаммы» этот процесс ускоряют. Один из таких разогревов-гамм примерно таков. Прошу группу образовать пары, напоминаю о «правилах приличий для внутреннего голоса» — не говорить слишком громко и много, не появляться в поле зрения и т.д. (Речь идет об отработке прямого простого дублирования). Поскольку это всего лишь упражнение, дубли у нас не присоединяются к процессу, а его создают. «Настоящее» дублирование – как минимум, директорское – группа к этому моменту уже не раз видела, но тут мы начинаем разбирать процесс по косточкам, поэтому материал сугубо условный. Итак, «образовали пары…решили, кто человек, а кто внутренний голос…А внутренний голос очень тревожный, подозрительный. Он обращает внимание на все, что может означать какую-то угрозу…нагнетает напряжение…Используйте только реальные явления: вот у вашего «квази-протагониста» убыстрилось дыхание, вот скрипнула половица…Так ходим две минуты. Начали». Через две минуты прошу остановиться, одновременно повернуться кругом и тем самым поменяться: при одновременном повороте лиц друг друга не увидеть, «таинственности» и тревоги больше. Еще две минуты – и закончили. Повернулись лицом друг к другу…(тут всегда преобладает нервный смех, но это, конечно, защита). Дальше короткий шеринг, а потом не такой короткий и серьезный разбор механизмов воздействия и контакта. Поскольку материал искусственный, игровой – ничего личного, но как цепляет!

Иногда потом вспоминается это крошечное упражнение, когда нужно бывает «придержать» не в меру ретивых дублей, которые уж очень суггестируют. Лучшей короткой демонстрации того, что дублирование – могучий инструмент, я не знаю. С другой стороны, то же упражненьице можно использовать просто как разогрев темы тревог и опасений, особенно социальных – собственно, так оно и появилось. А модификаций и соединений с чем-то другим тут может быть десяток, но это и так понятно.

Выводы: рассматривая существующие и придумывая новые разогревы, стоит иногда иметь в виду, что это не только «продвижение, подготовка группы, протагониста, вспомогательных «я» к психодраме», как это сказано у А.А. Шутценбергер, но и отдельный фрагмент коммуникации, у которого могут быть актуализированы по необходимости дополнительные функции. О трех из них я написала, есть и другие.

Несколько слов о параметрах модификации разогревов

А теперь – о «параметрах модификации». Это не настоящая классификация – скорее, кластеры. Поскольку придумывать и изменять упражнения приходится постоянно, из всей этой пестроты и мелькания постепенно вырисовываются ответы на вопрос: что мы обычно меняем, когда делаем из одного упражнения – другое? Понятно, что разные параметры изменений могут сочетаться.

  1. Время. Ограничиваем или нет? Задаем сразу или подруливаем по ходу? Даем чуть меньше, чем это нужно – и тем самым обеспечиваем эффект Зейгарник – или вдоволь?

Пример: известнейшее упражнение, когда в парах один человек сзади поддерживает другого, подставив руки, а второй «отдает» столько своего веса, сколько ему комфортно. Говорят, что оно «на доверие». А может быть, на ответственность. Или на умение брать и давать. Но не исключено, что и просто для того, чтобы по очереди расслабиться в конце дня.

В данном контексте важно другое – сейчас мы говорим об ограничении времени. Когда сразу сказано, что поддерживать и получать эту поддержку они будут две минуты – и когда в начале не говорится ничего, а ровно через те же две минуты дается инструкция «вернуть» партнера в вертикальное положение – это два разных процесса. Когда знаешь, на сколько рассчитывать силы и как долго расслабляться, ведешь себя по-другому.

Кстати, в одном бизнес-тренинге я его давала и так, и так. Участники – взрослые умные дядьки и тетки – были поражены тем, насколько по-разному получилось. Их наблюдения породили интересную дискуссию про границы ответственности, но это уже другая история.

  1. «Амплитуда». Закавычено, поскольку речь не только о размахе движения, но и о громкости, вообще о том, берем мы в работу крупное и заметное или тихое и маленькое, переходим ли от одного к другому.

Психодрама в силу своего происхождения и первых практик, любит громкое, крупное, яркое. Но иногда – скажем, когда мы учимся работать с очень интровертированными протагонистами, когда группа устала от интенсивныхдействий или в индивидуальной практике – имеет смысл «повертеть» параметр амплитуды в сторону уменьшения.

Пример: «Одна ваша рука – это ваш внутренний ребенок, детская часть. Другая – ваш внутренний родитель. Как они живут, что делают друг с другом?»

То же самое можно было бы разыграть «в натуральную величину», но тихое, сложное и очень «неплакатное» взаимодействие имеет свой ресурс.

Еще пример, на этот раз группового упражнения. Группа бродит, и когда двое встречаются, они молча двигаются относительно друг друга, ища самых правильных для обоих дистанций и положений. Чуть ближе – чуть дальше, под углом таким или этаким…останавливаются и завершают контакт – только глазами – когда обоим кажется, что вот так сейчас для них органично, сейчас между ними дистанция должна быть такой. Это упражнение может быть хорошим маленьким разогревом в цепочке, ведущей когда-то к групповой психодраматической работе, когда-то к социометрическому действию, когда-то просто к обновлению ощущений контакта после летних каникул.

Упражнения «уменьшенной амплитуды» сенсибилизируют к слабым сигналам, им нужно время и относительная безопасность. Явным признаком, что они не вовремя, является спонтанное укрупнение, упрощение и, следовательно, огрубление действия.

  1. Конфигурация подгрупп. Вся группа? Пары, тройки, пятерки? По одному в центре? В две шеренги? В два круга? Про это можно было бы написать трактат, а здесь ограничусь парой намеков.

Разогревы в парах – особенно ограниченные по времени и требующие концентрации внимания на том, что говорит или делает партнер – пусть недолго, но используют базовое допущение pairing (по Биону) и тем самым «осаживают» слишком сильную тревогу. Поэтому бывают, к примеру, хороши в новой группе, когда часть народа запаздывает, а две трети, пришедшие вовремя, начинают уже от своего беспокойства уставать. В группе, работающей постоянно, это уже ненужно, там пары используются «по делу». То есть конфигурации используются когда-то для структурирования, уменьшения хаоса (в больших группах часто), когда-то ради содержания – как почти все упражнения в тройках, где есть А, Б и наблюдатель, — когда-то для утилизации каких-то динамических процессов (как в примере про пары), а когда-то просто для экономии времени…

  1. Акцент на результате или на процессе. Слово «упражнение», которым мы называем все, что делается по инструкции, неточно. В англоязычной традиции есть exercises, а есть experiences. Первое про отработку, про упражнение как таковое – второе про непосредственный опыт, который сам себе результат. Но в действии обычно присутствует и то, и другое, поэтому речь идет лишь об акцентах.

Вот упомянутое выше упражнение с поддержкой. Можно дать инструкцию «максимум комфорта для стоящего впереди». Можно – «обратите внимание на то, насколько трудно или легко отказываться от «самостояния»». А можно – «найдите взаимоприемлемый баланс и получите удовольствие».

В том, куда смещаются акценты, важны конкретные слова директора, и, в частности, глаголы совершенного или несовершенного вида: одно дело «напугать», другое – «попугать». Одно дело «подвигаться», другое – «как можно быстрее и без единого слова образовать пятиугольник». И наше любимое психодраматическое «поисследовать» тоже появилось не просто так.

Вообще-то можно было бы говорить еще….

  • о параметре «предлагаемых обстоятельств» как противоположном обычной реальности комнаты и группы;
  • о параметре введения искусственных языков (все эти взаимодействия с исключенным привычным способом – договориться без слов, поздороваться ногами), при этом было бы любопытно, какой эффект дает лишение привычного языка, а какой – введение необычного;
  • можно рассмотреть отдельно, как подпункт «Конфигурации», публичное и камерное, наличие/отсутствие наблюдателя, а также их сочетание, порой парадоксальное.

Анн Анселин Шутценбергер когда-то давала восхитительный разогрев – показать группе, что ты делаешь один дома. Разумеется, только для желающих и с шерингом. Это было нечто!

Но пора остановиться. Моей задачей было обратить ваше внимание на латентные смыслы достаточно обычных, всем нам известных действий.

Несколько вопросов к себе как директору (для тех, кого интересуют возможные «последствия разогрева»)

  • Как директор я предпочитаю обычно один «большой» разогрев или цепочку«маленьких»? Первое – короче и не потребует дополнительной разработки запасных вариантов. Второе – позволяет почувствовать и увидеть, что происходит с группой. Шажок – смотрю, что делается…по ходу наблюдений решаю, предложу на следующем шажочке А, Б или С… следующий шажок, и т.д. Можно поменять направление в любой момент – и в любой момент остановиться. Каковы мои тактики начала сессии?
  • Всегда ли мои инструкции по разогреву понимают и каковы могут быть причины непонимания – моя речь, выбор самих инструкций, сопротивление или что-то еще?
  • Как – на основании чего – я решаю, что разогрева достаточно и можно двигаться дальше?
  • В соответствии с моим представлением о целях работы, какие разогревы для меня будут скорее «на тему», «на взаимодействие», «на контакт с чувствами» — или на что-то еще? При этом помним, что другие смыслы не исчезают вовсе, а только уходят в фон – и могут из него в любой момент выпрыгнуть.
  • Если я собираюсь разогревать группу по классическому определению разогрева как процедуры, «ведущей к выбору протагониста», — то в каком состоянии мне кажется верным оставить группу, когда протагонист будет выбран и мы начнем работать? Делаю ли я время от времени специальные шаги, направленные на состояние группы в этот момент?
  • Какой типаж протагонистов косвенно стимулирует стилистика, образы моих привычных разогревов?

Поскольку собственный стиль и его скрытые послания осознавать трудно, здесь можно немного усложнить процедуру – дело того стоит, иногда получаются интереснейшие выводы.

Например, можно прочитать «по бумажке» какую-нибудь свою обычную разогревную инструкцию (вариант – попросить это сделать коллегу) и спонтанно присесть на несколько стульев: что мог услышать здесь «травматик», тихий интроверт, шебутной гиперактивный малый, нарциссичная Царевна-Лебедь или кто угодно еще. Возможно, «любимой» формой разогревов мы невольно провоцируем появление на авансцене тех или иных радикалов. Дело темное, и его надо время от времени прояснять.

  • И последний вопрос – хотя их могло быть еще с десяток: чем мне на самом деле нравятся или не нравятся разогревы? Какие люблю и с легкостью придумываю, а какие меня как-то…не радуют?

Функционально они могут быть вполне подходящими, но есть «свои», а есть такие «чужие», что при произнесении инструкции вслух директор все равно выдаст эту чуждость, и это будет иметь последствия.

Я начала этот разговор с темы управления и власти – но не будем забывать и о том, что их другой стороной бывает ответственность директора. А ответственность (каким бы скомпрометированным это слово ни стало в русскоязычном контексте) на самом деле – по крайней мере так считает Ялом вслед за Сартром – это прежде всего авторство. Работа над дизайном разогрева позволяет директору подумать и о группе, и о себе как о соавторе совместного творческого процесса.

Что такое процесс-анализ в психодраме и зачем его проводить?

Что такое процесс-анализ в психодраме и зачем его проводить?

«Искусство процессинга – это не мудрое изобретение
человеческой мысли, а скорее переосмысление,
реализация, переведение в сознательную форму
врожденного механизма, данного мозгу
для ориентировки Человека в его земном опыте»

Кемплер

Данная статья является попыткой автора обобщить и структурировать представления о фазе процесса- анализа в психодраме, его назначении, функциях, способах производства.

Автор выражает надежду, что его труд будет интересен и полезен психодраматистам — практикам, тренерам и обучающимся студентам.

Под термином процесс-анализ (он же «процессинг») в психодраме принято понимать специальную часть фазы завершения, следующую за шерингом. Как видно из названия данного термина, процессинг – это анализ всего того, что происходило в психодраматической сессии. Иногда, даже чуть больше. Например, процессинг может включать анализ особенностей личности протагониста или директора. Рассмотрим, как определяют процесс-анализ в психодраматической литературе.

Келлерман определяет процесс-анализ исключительно для обозначения критики психодрамы с обучающей целью, чтобы «обучать студентов новым навыкам и тренировать их в использовании этих навыков при помощи методов действия в дополнение к словесному описанию» (Келлерман, 1998: 204).

Вильямс большей частью использует процесс-анализ для изучения опыта людей, исполнявших роли в психодраме (дополнительные Я). Он побуждает их размышлять над своим опытом пребывания в ролях: чувствами и действиями, осмысливать, как роли, которые они играли, повлияли на их взаимодействия в группе вне сессии. Также процесс-анализ, по мнению Вильямса, необходимо использовать для возможности обсудить изменения, случившиеся с протагонистом (Вильямс, 1989).

Голдман и Моррисон под процесс-анализом понимают:

  • Наблюдения по продвижению протагониста от выбора до решения
  • Обозначение изменений, которые происходят между протагонистом и другим человеком, как они взаимодействуют во время сессии
  • Критику сессии психодрамы для обучения директора-стажера (Голдман и Моррисон, 1984).

Таким образом, опираясь на вышеизложенное, мы можем вычленить несколько точек приложения, которые обслуживает процесс-анализ и которые важно анализировать в психодраме: динамику протагониста, динамику группы, динамику директора.

1. Процесс-анализ, фокусированный на протагонисте

Психодраму часто называют методом действия и редко вспоминают, что это экзистенциональный метод психотерапии, который исследует в «здесь и сейчас» отношения и опыт человека, как это соотносится с его прошлым и проецируется в будущее. Анализируя изменения в убеждениях, способах взаимодействия протагониста, важно интересоваться тем, что с ним происходит во время сессии и в группе, как он сам воспринимает ситуацию, как реагирует на взаимодействия других людей, какова его система убеждений.

Технически бывает трудно удержать в памяти нюансы случившейся драматизации, особенно если она была многосценной и длинной по времени, поэтому уместно будет использовать письменные заметки, сделанные во время сессии. Это пожелание относится скорее к участникам группы, наблюдавшим драму в качестве «зрителей». Директору, чтобы анализировать процесс протагониста по завершении драмы, мы предлагаем воспользоваться вспомогательными предметами: игрушками, лентами, стульями и прочим. Это поможет восстановить в памяти нюансы драматизации и реакций протагониста, а так же может быть полезно для анализа мизансцен и пространственного расположения персонажей.

Предлагаем некоторый набор вопросов, которые кажутся нам важными для анализа процесса протагониста и помогут начинающему директору с чего-то начать:

  1. Что мы знаем о протагонисте в соотнесении с групповой темой?
  2. Как «образовался» протагонист (принес тему на группу извне, она поднялась при взаимодействиях в группе, родилась в процессе разогрева и тд)?
  3. Какой был запрос протагониста?
  4. Как он развернулся в действии?
  5. Какой была базовая сцена и в чем, по вашему мнению, была потребность протагониста (катарсическое переживание, освоение новой роли, наведение внутренней справедливости, проживание нового опыта и тд)?
  6. Какая роль протагониста является дисфункциональной? Какие роли находятся в конфликте?
  7. Что вы понимаете об особенностях личности протагониста?
  8. Что особенного было в способе взаимодействия протагониста с директором и другими участниками группы?
  9. Какой процесс стал видимым (узнаваемым) при переходе из сцены в сцену?
  10. Какие изменения или осознавания (инсайт-в-действии) произвел протагонист в драме?

Завершая эту главку, хочется подчеркнуть, что во время анализа следует опираться на феномены протагониста и процесса, а не на интерпретации или домыслы участников и директора.

2. Процесс-анализ, фокусированный на группе

Чтобы приступить к анализу группового процесса, директору необходимо осознать и проанализировать свой собственный процесс, поскольку он влияет на процесс группы. Прежде чем группа соберется, директору необходимо исследовать свой собственный разогрев и контрактные отношения с группой. Он должен осознавать свои личные заинтересованности: что относится к его личной, а что к профессиональной жизни, чтобы центральная заинтересованность была сфокусирована на исследованиях и прояснениях чувств и интересов группы, а не на проекциях директора.

По завершении групповой сессии необходимо некоторое время для рефлексии. Затем можно приступать к анализу процесса группы, например, опираясь на следующие пункты:

  1. Как родилась тема группы? Какие события предшествующих встреч и/или социальной жизни повлияли на ее появление?
  2. Какие отношения существуют в группе между участниками на момент встречи? Кто является источником напряжения в группе, кто «гармонизатором»? Как распределяются выборы в поддержку групповой темы?
  3. На какой стадии развития находится группа, какой этап отношений проживает?
  4. Какова дисфункциональная роль группы как единого организма в отношениях с директором? С заявленной темой?
  5. Какие роли ведущих участников группы (лидеров и аутсайдеров) являются застывшими; перегретыми; дефицитными для развития группового процесса?
  6. С помощью каких средств психодрамы удается или не удается помогать группе? Какие технические возможности метода были /не были использованы (социометрические и прочие разогревы, структурированные упражнения, инкаунтер, социодрама, театр спонтанности и прочее)?
  7. Какие переживания и события психической жизни ведущего повлияли на групповой процесс?

Джеффериз подчеркивает, что «для анализа процесса группы очень важно провести различие между «очевидным содержанием» (фактическими словами, которые произносит группа) и «матрицей идентичности» (развитием индивидуальной идентификацией со «здесь и теперь» интересами группы)» (Карп, Холмс, Таувон, 2013: 228)

3. Процесс-анализ, фокусированный на директоре

Размышляя над целями и задачами процессинга, фокусированного на директоре, мы решили выделить несколько директорских подролей и рассмотреть их процессинг подробнее. Итак, говоря о процессинге директора, мы имеем ввиду:

  • Самооценку директорского процесса для контроля эффективности
  • Критику, оценку и анализ действий директора-стажера для обучения директорству
  • Процессинг тренера, обучающего директоров в психодраме

Рассматривая зону ответственности директора, Джеффериз выдвигает аргумент, что «все мы, как практики, ответственны за процесс собственной работы до, в течение и после сессии» (Карп, Холмс, Таувон, 2013: 231). Некоторые мои коллеги полагают, что директорский процесс большей частью интуитивный, спонтанный и творческий, а, следовательно, не прогнозируемый. Мы тоже приветствуем креативность и спонтанность у директора, однако помним и определение Блатнера, что «спонтанность – это не просто импульсивность или случайное поведение. Должна быть некоторая преднамеренность, направленная на конструктивный результат, будь он эстетический, социальный или практический» (Блатнер, 1993: 64). Таким образом, директорские действия необходимо устремлять к конструктивному результату. Чтобы этого достичь директор должен обладать некоторыми качествами, знаниями и навыками. Пол Холмс указывает на следующие необходимые навыки и качества директора:

  • иметь твердый и оптимистический взгляд на потенциал группы;
  • быть уверенным в себе и создавать ощущение, что в группе происходят какие-то позитивные изменения;
  • создавать ситуации, когда все становится возможным: ведущий в состоянии создать атмосферу волшебного творчества;
  • создавать атмосферу, в которой все неизвестное, не проговоренное, не случившееся оказывается столь же важным, как и все, что произошло в жизни;
  • обладать подлинным ощущением игры, удовольствия, свежести и уметь воплощать и юмор, и пафос;
  • иметь изначальные идеи, мечты и фантазии Морено и быть способным воплотить их в действии;
  • иметь склонность к риску; уметь оказать поддержку, стимулировать, а иногда и провоцировать участника на терапевтическую работу;
  • уметь индуцировать в других ощущение спонтанности и творческого полета, которые приводят к личностным изменениям (Холмс, Карп, 2000: 19).

Какие же еще специфические знания и навыки потребуются директору психодрамы? Мы полагаем, что это:

  • Понимание теоретических концепций, лежащих в основе теоретических элементов психодрамы;
  • Знание психодраматических техник, а главное когда и зачем их следует применять;
  • Представление о развитии личности, согласно ролевой теории Морено;
  • Понимание, что такое «перенос» и «контрперенос», и каким образом брать их в работу;
  • Знакомство с механизмами защит и способами обходиться с ними в драматизации;
  • Знание групповой динамики.

Для применения психодраматической ролевой теории необходимы два набора навыков:

Идентификация или распознавание и Интервенция или вмешательство.

Идентификация требует, чтобы директор делал ролевой анализ, опираясь на контекст. Это значит, что необходимо рассмотреть:

  • поведение протагониста по отношению к другим;
  • систему убеждений, которые мотивируют поведение;
  • чувства относительно того, что происходит и не происходит;
  • последствия несоразмерной реакции.

Чтобы применить интервенцию или вмешаться, директор должен знать стадии человеческого развития. Морено называл их «ролевыми кластерами». Первый шаг начинается с определения дисфункциональной роли. Затем важно понять с каким именно ролевым кластером протагонист испытывает затруднения? Далее можно будет перейти к исследованию локуса роли – где была создана роль или конкретный способ реагирования. Исследуя матрицу роли, мы можем увидеть момент, когда впервые появилась данная реакция или роль (status nascendi роли). Обычно это проявляется в базовой сцене. Когда у директора появляется понимание ролевого нарушения протагониста, появляется идея для интервенции (мы можем предложить ввести какую-то роль, предложить определенную сцену для завершения переживаний, отреагирования их и так далее).

Для самоконтроля собственного директорства мы обычно пользуемся трехступенчатой формой. На первый взгляд она может показаться очень короткой и не полной, однако, она позволяет провести быстрый процессинг и определить директорские сложности, которые требуют дальнейшего рассмотрения и детализации и являются поводом обращения за супервизией. Предлагаем ее вашему вниманию.

  1. Что происходило в области отношений Директор – Протагонист? Какова была динамика этих отношений, и как это повлияло на ход драматизации?
  2. Какими техническими средствами удалось помогать наиболее эффективно развивать драматизацию: какие техники психодрамы были использованы и когда, своевременно ли, чего не хватило; какими были «ключи перехода» из сцены в сцену, что лучше сделать по-другому?
  3. Стратегический пласт включает в себя понимание «боли» протагониста, иногда размышления об особенностях устройства его личности, понимании характера ролевого конфликта. Размышления на эту тему обычно дают направление для возможного движения при последующей работе.

Что касается процесс-анализа, фокусированного на обучающем процессе директора – стажера, то он будет зависеть от того подхода, которого придерживается обучающий тренер или тренеры. Например, из литературы мы знаем, что Элайн Голдмен требует, чтобы ее студенты делали короткие записи и пометки в процессе сессии и думали о себе как о директорах, подбирали «ключи» и свои версии использования техник (Голдмен и Моррисон, 1984). Келлерман разработал специальный опросник обучающегося директора. Он довольно объемен и охватывает все фазы ведения психодрамы. Заинтересованных читателей мы отсылаем к его книге, в приложении к которой он приведен полностью (Келлерман,1998: 213)

На наш взгляд, довольно эффективны два способа процессинга директора-стажера: включенный – когда обучение построено на дидактических сессиях, но акцент делается на процессинге «по ходу». То есть драматизация включает в себя «стоп–кадры», во время которых происходят кусочки процессинга и директор- стажер может рефлексировать свои переживания и действия. Второй способ, который кажется нам удачным, это директорская эстафета – когда несколько директоров-стажеров сменяют друг друга во время одной дидактической сессии. Основанием их чередования могут служить временные интервалы (15 минут работы) или переходы из сцены в сцену (найденные «ключи»). Об этом договариваются заранее. Таким образом, каждый стажер берет ответственность за определенные «части», секции психодрамы. При смене директоров-стажеров делается пауза для процессинга части психодрамы, появляется возможность услышать мнения и наблюдения коллег, тренера, получить поддержку.

Используя этот процесс, стажер тренируется наблюдать явления, с которыми он сталкивается в драматизации, описывать их безоценочно, избегая интерпретаций, но феноменологически, определять дисфункциональную роль и принимать решение о необходимой интервенции. Эти наблюдения и навыки позволят ему скорее приступить к целой психодраме, получив возможность удерживать в голове все аспекты действия полной драмы.

Еще один важный фокус процессинга директора-стажера заключается в необходимости оценки его сильных и слабых сторон как директора. Поскольку данный директор обучается, то важно обозначить зону его прогресса, там, где он продвинулся, и его навыки улучшились, а так же области, на которые ему необходимо обратить внимание для дальнейшего совершенствования, так называемые «зоны развития».

Процессинг тренера, пожалуй, меньше всего описан в литературе. Функция тренера – передавать знания, поддерживать становление молодого директора, чтобы он мог вырабатывать навыки директорства и обработать свой опыт таким образом, чтобы это расширяло его возможности. Следовательно, тренеру необходимо анализировать свою работу с точки зрения эффективности своей помощи в следующем:

  1. Позволял ли он стажеру ошибаться в ведении драматизации? Помогал ли исследовать в дальнейшем, чем были вызваны эти ошибки?
  2. Помогал ли стажеру укреплять веру в свою способность быть директором?
  3. Помогал ли ему различать 2 вида тревоги: естественную тревогу, характерную для роли директора и проблему тревоги, сопротивления и контрпереноса.
  4. Помогал ли отслеживать «слепые пятна» собственных психологических трудностей стажера, которые не позволяют психодраме продвинуться дальше. Эти затруднения должны быть проработаны в личной терапии стажера, и ответственность тренера указать на это.
  5. Помогал ли стажеру применять его теоретические знания в терапевтическом процессе (признаний защитных механизмов, проблем переноса и разных видов сопротивления).
  6. Поддерживал конструктивную самокритику стажера, поскольку обилие даже полезной критики «со стороны» все равно может являться травмирующим событием и переживаться как ранение «самости».
  7. И, наконец, тренерский процесс предполагает проверку выполнения учебных задач, собственных слабых мест и контрпереносов.

Заключение

Очень часто мы, психодраматисты, больше интересуемся действием, самой драматизацией, ее эмоциональным содержанием, сосредотачиваемся на шеринге наших переживаний, уделяя гораздо меньше внимания анализу и размышлением над процессом. Меж тем, процесс-анализ может являться существенной поддержкой:

  • Директору, чтобы помочь осознать сложные процессы, которые активизирует психодрама; поддерживать его вдохновение и техническую оснащенность;
  • Группе или Протагонисту, чтобы усилить его понимание собственных процессов, увидеть общую картину происходящего с ним, интегрировать материал сессии и прийти к завершению;
  • Тренеру психодрамы, чтобы выбрать наиболее эффективный способ делиться знаниями и формировать навыки;
  • Студенту психодраматисту, чтобы обучиться директорству и выработать свой собственный стиль.

Крюкова

Крюкова Екатерина

Психолог, психодраматерапевт, гештальт-терапевт, старший тренер и заведующая кафедрой Психодрамы МИГИП.

Литература

  1. Блатнер Г.А. Психодрама, ролевая игра, методы действия. – Части 1 и 2, Пермь, 1993.
  2. Карп М, Холмс П., Таувон К.Б. Руководство по психодраме, К.:2013.
  3. Карп М., П. Холмс Психодрама: вдохновение и техника. – М., 2000.
  4. Келлерман П.Ф. Психодрама крупным планом. – М., 1998.
  5. Лейтц Г. Психодрама. Теория и практика.- М.: Прогресс, 1994.
  6. Goldman E., Morrisson D., Psyhodrama: Expiriens and Process, IA: 1984.
  7. Williams A., The passionate technique: Strategic Psyhodrama with individuals, Families, and groups. L: 1989.

Опыт проведения экспресс-группы «Жанры, которые мы выбираем»

Опыт проведения экспресс-группы «Жанры, которые мы выбираем»

Каждый из нас может смотреть на мир с точки зрения различных художественных жанров. Чем шире спектр восприятия, тем интересней и плодотворней проживается наша жизнь. А при застревании в одном из жанров мы теряем способность видеть мир во всём его многообразии и богатстве возможностей.

Жанры, в которых мы живем, могут быть очень разными: любовная драма, детектив, комедия абсурда, а может быть, и библейская притча. Например, в какой-то период своей жизни человек вдруг сталкивается с бюрократическим аппаратом налоговой и взаимодействие с ними он может воспринять через разные сюжеты. Если он вступает в игру «поймай меня, если сможешь», то начинается жанр плутовского романа. А если он воспринимает всё происходящее с ним как цепь нелепых бредовых событий, то он попадает в комедию абсурда. Ну а если он вдруг влюбиться в проверяющего, то не исключена любовная драма.

В этой статье я проанализирую опыт проведения экспресс-группы «Жанры, которые мы выбираем» на 14-ой Московской психодраматической конференции. В первой части статьи я опишу теоретическое обоснование соединения нарративных практик и психодрамы, во второй — практическую работу на группе, в третьей — её анализ, а в четвертой — отзывы участников.

Психодрама и нарративные практики

7

Идея этой группы возникла, когда я задумалась над вопросом, как могут быть связаны стили повествования и представления человека о мире, о своём месте в нём и что может дать интерпретация личных историй людей через различные художественные жанры. Такой интерес возник у меня при изучении нарративных практик, нового психотерапевтического направления, в котором человек рассматривается с точки зрения его жизненного повествования. То есть работа с клиентом осуществляется через анализ его проблемных историй и создание альтернативных рассказов.

По мнению авторов этой концепции (Дж. Брунер, С. Мишлер и др.) человек воспринимает действительность посредством собственного трактования реальности. Описание себя и происходящих событий создают уникальное повествование, которое помогает упорядочить свой опыт, найти объяснение, смысл своих выборов и поступков, подтвердить представление о самом себе, окружающих людях, мире вообще и объединить жизненные эпизоды в единое целое.

С самого раннего детства мы воспринимаем жизнь через истории, которые рассказывают нам взрослые, а потом создаём собственную картину реальности, когда передаём свой опыт другим уже через свои рассказы. Так мы выражаем себя, придаём смысл важным для нас событиям, структурируем свой внутренний мир. Каждый из нас носит в себе сюжет своей жизни. Мы встраиваем его в историю своей семьи, культуры и в личный нарратив. Процесс этот непрерывен. Для нашего сознания нет незначительных событий: собрание на работе, ссора с другом, встреча с бывшим возлюбленным, внутренний диалог, любой из моментов может сыграть важную роль в личном сюжете. Так создаётся собственная история, где человек выступает и автором, и критиком, и главным действующим лицом. Здесь есть свои злодеи и герои, важные персонажи и незначительные фигуры, атмосфера и контекст, прошлое и будущее. Рассказчик формирует стиль повествования, создаёт сюжет и оформляет его в законченное произведение.

Мне показалось интересным совместить нарративные практики и психодраму. В психодраматическом действии существует много возможностей для исследования личных историй и сюжетов. Соединение личного повествования и драматического разыгрывания может дать клиенту новый взгляд на свою жизненную историю через призму художественных жанров и сюжетов. Драматизация сама по себе несет в себе отголосок театрального представления, где есть сцена, зрители, актеры, режиссер и пьеса. И где, как не в психодраме есть возможность экспериментировать с различными жанрами, стилями, сюжетами и ролями.

Мне было интересно рассмотреть личные истории людей с точки зрения художественных жанров, то есть увидеть и понять, как может восприниматься и конструироваться психодраматическая реальность через нарратив клиента.

Восприятие реальности через различные жанры во многом определяет наши поступки и наши ожидания от жизни. Жанр задаёт определённый вектор повествования, отношение к происходящему, развитие сюжета и его итог. Так, в комедии главный персонаж не может действовать как эпический герой, вступая в прямую борьбу со злом и тьмой в лице тех же налоговых инспекторов, жанр не тот. Он будет ждать, что поможет случай, его чувство юмора, вышестоящие друзья, или он увидит абсурд происходящего, вспомнит Кафку и махнёт рукой, а может быть он разыграет сумасшедшего перед инспекторами в надежде уйти от наказания и т.д.

Ещё Аристотель в своём исследовании литературных жанров заметил, что они делятся сообразно личным характерам поэтов и драматургов. Он считал, что авторы выбирают определенный стиль описания в соответствии со своим мироощущением: высокий или низкий, трагический или комический.

Самыми первыми литературными произведениями были героические эпосы, такие как «Эпос о Гильгамеше» «Рамаяна» и другие, где описывались противостояние и борьба героя со злыми силами, судьбой, смертью, роком. Чем дальше, тем больше становилось и произведений, и новых стилей повествования. В чём же была необходимость в выделении новых способов оформления действительности? Почему появились различные жанры? Дело в том, что когда-то единое целостное восприятие мира, оформленное в виде героического эпоса, отражающего процесс выживания и борьбы героя со злом, смертью, забвением, больше не могло удовлетворить, объяснить, представить человека во все более усложняющейся реальности. Само развитие человечества требовало разных форм отражения Бытия и личности в нём. Так появились трагедия, комедия, драма, плутовской роман, детектив и т.д. Мир менялся, расширялся, усложнялся, и новые способы его описания отражали внутренние перемены человеческого восприятия жизни.

Реальность существует сама по себе, без наших литературных оформлений. Лишь создатель истории может увидеть в цепи событий определенный сюжет со своей завязкой, кульминацией, развязкой и оформить через определенный жанр, в зависимости от того, как он воспринимает произошедшее. Трагедия? Столкновение с неотвратимой судьбой, борьба героя, смерть. Комедия? Абсурд, нелепые ситуации, нестандартное разрешение конфликта, смех даже сквозь слёзы. Детектив? Преступление, расследование, поиск истины, разоблачение виновных.

Каждый человек может жить в разных жанрах, не останавливаясь на одном, адекватно и спонтанно реагируя на жизненные обстоятельства. Выбор всегда остается за нами:
рисковать, шутить, преодолевать, смиряться, разгадывать, изучать, описывать жизнь. Неправильных сюжетов нет, есть разные способы оформления действительности, в чём-то успешные, в чём-то ограничивающие. Сложность возникает в том случае, если человек застревает в одном жанре и не видит других возможностей в проживании реальности. Расширение своего репертуара ролей даёт новый взгляд на себя, на окружение, на своё прошлое и будущее.

Практическая работа с группой

1204081

На 14-й Московской психодраматической конференции я провела в качестве ведущей терапевтическую экспресс-группу на тему «Жанры, которые мы выбираем». Условия её проведения были достаточно экстремальными: встречи длились полтора часа в течение 3 дней в рамках основного события. Численность — 8 человек. Несмотря на заданный формат, мы многое успели и работа оказалась очень интересной и плодотворной.

Я разделила задачи, стоящие перед нами на те три встречи, что у нас были. Первый день — обсуждение общей концепции жанров, их психологическом содержании и диагностика предпочитаемых и хорошо освоенных. Второй день — формирование запроса на желаемые изменения, то есть прояснение для каждого участника, элементы каких неосвоенных жанров хотелось бы добавить в собственную историю и создание общего сценария для последующего проигрывания. Третий день — общее действие с элементами всех жанров.

На первой встрече в группе проявились различные жанры: и комедия, и трагедия, и арт-хаус, и фантастика, и сказка. Я предложила разогрев со следующей инструкцией: «Войти в роль любого известного Вам персонажа книги, фильма, истории, пожить в его образе какое-то время, создать его реальность, насколько это возможно. Если на ум не приходит ни один известный герой, создайте свой важный Вам сейчас образ». После вхождения в роли, участники начали спонтанно взаимодействовать друг с другом, знакомиться, общаться. По окончании упражнения я спросила каждого персонажа о том, кто он, чего хочет, куда стремиться, что с ним происходило, какие эмоции он чувствовал в процесс и как проявленный герой связан с текущей жизнью.

Этот разогрев и обсуждение после помогли участникам выявить актуальные для них темы, определить жанр, в котором сейчас они живут, понять, где, в каком сюжете они находятся. Были ситуации, когда жанр вполне устраивал участника, и он лишь утверждался в своём способе восприятия реальности, а были и те, кто видели ограничения своих сюжетов и заявляли о своём желании их изменить.

На второй день в начале встречи участники уточняли свои запросы, формировали ожидания от общего группового разыгрывания. Далее перед группой была поставлена задача придумать сценарий игрового действия, учитывая пожелания всех. Для этого я предложила представить участникам себя в образе режиссеров, которые съехались на всемирный конгресс. Инструкция была примерно следующая: «Каждый из Вас является профессионалом в своём жанре (комедия, боевик, арт-хаус, ужасы и т.д.) и у Вас сейчас есть возможность поведать своим коллегам о своих планах по съемкам нового фильма. Но для начала Вам надо объединиться в группы по жанрам и в них Вы уже расскажете о своих задумках. Далее Вам необходимо будет создать один сценарий от группы». В итоге получились сценарии от режиссеров комедии, ужасов, героического эпоса и арт-хауса. У каждой группы было своё представление о том, какое действие должно в итоге получится, но в процессе обсуждения мы создали один сценарий с несколькими сценами. Основа общего действия была следующая: главный персонаж попадает в канализацию, где он проходит различные испытания, встречается со знакомыми и незнакомыми персонажами: своей мамой, голубой крысой-мутантом, и, самое главное, со смертью.

На третий день на первом круге планы участников подкорректировались: кто-то за прошедшие сутки решил сыграть другую роль, а кто-то захотел изменить сюжетные действия своего персонажа. В этот момент у нас появился интересный сценарный ход: одна из участниц захотела стать Зрителем с пультом. С помощью него она могла начинать действие, останавливать его и прерывать просмотр, как настоящий телезритель, смотрящий запись какого-то фильма или театрального представления. Мы еще раз проговорили все сцены и предполагаемые ходы персонажей, снова повторили правила группы и Зритель нажал пульт. Действие началось.

Я наблюдала со стороны и смотрела на разыгрываемые передо мной сцены. Иногда они наслаивались одна на другую, иногда шли одновременно или поочередно. Роли изначально были заданы весьма условно, исходя из субъективного представления участников о том, кого они хотят сыграть. Не было четко прописанных психологических портретов, характеристик, биографий персонажей. Каждый актёр играл своего героя так, как он рождался внутри него в текущий момент времени на сцене. Такая импровизация давала участникам возможность проявить свою роль в том объёме и с той глубиной, на которую он был сейчас готов.

Общее проигрывание происходило в два этапа. Первый этап включал в себя воспроизведение задуманных сценарных действий, что были придуманы перед началом игры. Каждый герой шел по своему плану, достигнув которого он останавливался. В тот момент, когда энергия в группе стала падать, Зритель нажал на паузу. Я опросила всех участников с тем, чтобы выяснить, всё ли идёт так, как им хотелось, получают ли они от общего действия тех результатов, что были запланированы. Оказалось, что не все довольны и есть сцены, которые не доведены до логического конца персонажами или им требуется другое завершение. Мы подкорректировали дальнейший сценарий исходя из ответов участников и дополнили общее действие новыми сюжетными включениями. И Зритель снова нажал на пульт…

Анализ групповой работы

По итогам работы я выделила некоторые особенности нашей группы:

—  Во-первых, взаимосвязь трагического и комического. Та участница, что определила у себя комедийный жанр, как ведущий и хорошо освоенный, желаемым и интересным указала трагедию. В общем сценарии она выбрала сцену встречи со смертью. И наоборот, участница, что видела свою жизнь как путь, полный фатализма и предопределённости, ведущий к роковой развязке, захотела попробовать новую роль, полную абсурда и комизма. Она сыграла мышь-мутанта из подземелья.

Для меня оба эти жанра взаимно дополняются: они могут меняться местами, переходить один в другой или проявляться друг через друга. Как часто слёзы переходят в смех, а радость в грусть и как важно видеть одновременно возвышенное, сакральное и профанное, прозаическое. Связь трагического и смешного отражает реальное отношение между людьми и самой жизнью, где оба жанра существуют рядом, не изолированно друг от друга. Вместе они показывают, каким неоднозначным, абсурдным, разносторонним может быть мир. И такой трагикомический выбор ролей в нашей группе еще раз обозначил и утвердил для меня это видение реальности.

— Во-вторых, спуск в канализацию как метафора погружения в бессознательное. Все оказалось важным в нашем сценарии: место и время действия, декорации и костюмы, персонажи, проявленные и не присутствующие, спонтанные ходы и реплики, неожиданные повороты сюжета, собственная логика завершения отдельны сцен и общего действия. Всё происходящее работало благодаря совместной бессознательной энергии группы. Оно же, то самое бессознательное и выстраивало оригинальную историю со своими целями и задачами.

Образ общего места драматизации в виде подземелья, да еще и канализации, был предложен одной из участниц и принят группой для совместного действия. Предположу, что проигрывая эту метафору, участники смогли погрузиться в своё бессознательное, проявить теневые фигуры и неосвоенные роли, актуальные для них в настоящее время и прожить их в той мере, насколько они были готовы.

Возможно, именно поэтому и появилась роль Зрителя с пультом, важность которого я буду анализировать ниже. Такое совместное заныривание в глубину потребовало от группы компенсационной роли, помогающей удерживаться на поверхности и быть в контакте с сознательной реальностью.

— В-третьих, роль Зрителя как символ трансцендентного уровня действия. В современном искусстве распространён сюжет, где существуют несколько ступеней реальности, каждый из которых функционирует сам по себе. Лишь находящиеся на более высоком плане существования могут знать, контролировать и влиять на стоящих ниже.

Переход на мета-уровень указывает на более общие вопросы, поднимает над частным, расширяет контекст, показывает ситуацию сверху, даёт понять в какую (более глобальную) систему входит решаемый вопрос. Применительно к нашей драматизации такое расслоение психодраматической реальности выстраивало композицию особой сложности, имеющую цель показать глубину, многозначность, трансцендентность происходящего.

Для участницы, играющую роль Зрителя, такое мета-положение в общем действии давало возможность вернуть себе авторство над своей жизнью, право рассматривать и конструировать эпизоды реальности с той скоростью и в том порядке, в каком ей было комфортно. Такая уникальная позиция также помогла ей включить особую роль — роль Свидетеля. Того, кто видит общую картину, того, кто определяет временные интервалы, паузы и моменты включения в жизнь, того, кто присутствует одновременно во многих эпизодах происходящего и того, кто может собрать общий пазл узора реальности, чтобы понять смысл того, что разыгрывается.

В-четвертых, прохождение пути Героя через сепарацию от матери и прощение. В ходе всего сценария прослеживался один важный мотив: путь испытаний и преодолений. В соответствии с идеями Дж. Кэмпбелла и В. Проппа, авторами «Тысячеликого героя» и «Исторических корней волшебной сказки», Герой, проходя своё архетипическое путешествие, встречает на своём пути помощников, сталкивается с трудностями, борется с врагами и, получив своё сокровище, возвращается домой. Эта «полоса препятствий» относится, прежде всего, к внутренней реальности человека и отражает путь, который проходит душа в своём индивидуальном развитии.

В групповом разыгрывании проявились элементы этого мономифа. Главный герой спустился в канализацию, прошёл испытания, обрёл помощников и в конечном итоге встретился с матерью. Их взаимодействие напоминало настоящую битву. У участника было много претензий к ней, к её поступкам и агрессивное их предъявление не давали ему успокоения. Понадобилась ещё одна сцена, где оба персонажа, мать и герой, смогли поговорить, примириться, простить друг друга и найти своё завершение в общем действии. Борьба с «внутренними драконами» оказалась успешной, герой примирился с матерью и вернулся в обычный, негероический мир.

Думаю, что этот сюжет был актуален не только для того участника, что играл главного героя. Темы взросления, преодоления и выхода из тупика звучали на группе, и их разрешение в итоге показало, что именно этот запрос и был самым важным.

Отзывы участников

717108

«Мой жанр эпос. На группе я сумела проявить его в разных сторонах. И в том числе почувствовать, что эпос — это не всегда хорошо и иногда меня в нем заносит. И людям может быть тяжело рядом со мной, когда я слишком в этом жанре. Это я хорошо почувствовала в социодраматических упражнениях. Поэтому сейчас я чувствую, что я скорее выбираю не эпос, впервые за много лет. Так что можно сказать, что группа не смотря на «экспресс» была мне очень полезна и эффект я ее ощущаю и сейчас».

«Я играла смерть и для меня это была скорее трагикомедия. Такой способ прикоснуться к очень сложной и энергетически заряженной теме в безопасном пространстве. Безопасным, я думаю, оно было, в значительной степени, благодаря твоему чувству юмора и устойчивости в сложных темах. Большая спонтанность была в творческом процессе, и вообще было очень весело, огромный эмоциональный подъем от игры получила. То есть для меня результат был скорее в энергетическом подъеме, чем в осознании».

Такими были эти три встречи на тему «Жанры, которые мы выбираем». Я благодарна участникам за совместную работу: за поставленные вопросы, за смелость в самопредъявлении, за открытость и искренность.

Малинина Ольга

Психолог, психодраматерапевт, арт-терапевт, плейбэк-практик, тренер МИГиП по психодраме.

Почему психодрама?

Почему психодрама?

Психодрама, психодраматический подход создает определенную атмосферу для психологической поддержки профессиональным психотерапевтам и, по моему мнению, является наиболее доступным.

Я могу указать, по крайней мере, десять аспектов психодрамы, которые говорят в ее пользу, несмотря на то, что некоторые из них, в первую очередь, — основанные на действии — не считаются специфическими достоинствами этого метода. Тем не менее, эти аспекты могут послужить для директора психодрамы серьезным стимулом, чтобы потратить какую-то долю времени и мастерства на работу с коллегами. Главная цель этой деятельности — оказание психологической поддержки. Такая работа обычно не вызывает особых затруднений, а некоторые проблемы, которые все-таки могут возникнуть, будут рассмотрены дальше.

  1. Психодрама — это удовольствие . Это утверждение кажется очевидным, но мне хочется подчеркнуть разницу между тем методом, который позволяет участникам вволю посмеяться, и тем, который дает позитивное подкрепление. Было бы заблуждением считать, что смех может разрушить групповой процесс; скорее, следует видеть в нем квинтэссенцию терапевтической работы. Катартический смех приносит всей группе огромное облегчение. К тому же, драматический аспект психодрамы требует от директора умения работать в комедийном жанре не хуже, чем в жанре трагедии.
  2. Психодрама — сильнодействующее средство. Первая рекомендация директору, работающему с психотерапевтами: в течение всей психодраматической сессии способствовать высвобождению психической энергии, необходимой для эмоционального подъема и интеллектуальных инсайтов. Обычно все мы очень заняты, и многие из нас чувствуют себя усталыми и изможденными, пока в процессе психодраматического действия не преодолеют это уныние и усталость. Поэтому в эффективности этого метода сомневаться не приходится, ибо он дает очень хорошие результаты при работе с сильными чувствами, и в первую очередь, —  с негативными.
  3. Психодрама может вдохновлять. Удачно проведенная психодраматическая сессия будет изобиловать творческими находками и полетами воображения и создаст все условия для проявления спонтанности протагонисту, директору и всей группе в целом. Психотерапевт, как никто другой, нуждается во вдохновении и притоке энергии, если он готов служить другим, не причиняя себе серьезного ущерба.
  4. Психодрама включает в себя шерингКак уже отмечалось ранее, терапевты ведут очень изолированную жизнь. Поэтому особая ценность шеринга на каждой традиционной психодраматической сессии состоит уже в одном только подтверждении принадлежности каждого из нас к человеческому роду.
  5. Директор психодрамы испытал действие этого метода на себеЭто обстоятельство для группы, состоящей из психотерапевтов, и для клиентской группы, и для всех прочих групп является непреложным правилом и даже имеет силу закона. В психодраматической группе создаются благоприятные условия для отношения к переживанию как к “обычному” факту. Как правило, на интеллектуальном уровне терапевты считают стресс неизбежным жизненным явлением, и необходимость в поддержке время от времени — такое же обычное дело. Однако на эмоциональном уровне принять и то, и другое по отношению к самим себе труднее.
  6. Психодрама обладает своей собственной хорошо разработанной теорией. Психодрама имеет длительную и заслуживающую всяческого уважения историю. Морено долго и плодотворно работал в этой области, его коллеги и последователи внесли свой вклад в развитие его идей. В результате влияния психодраматической теории на творчество некоторых терапевтов возникли новые оригинальные психотерапевтические подходы. Это обстоятельство может смутить некоторых профессионалов иной ориентации, которые по этой причине не чувствуют достаточного доверия, оказавшись в составе терапевтической группы.
  7. Этот метод совместим с другими терапевтическими подходами. Обладая собственным теоретическим фундаментом, психодраматический подход позволяет хорошо понять терапевтический процесс с точки зрения других психотерапевтических концепций. Например, процесс разыгрывания сцен, относящихся к событиям раннего детства, с точки зрения психоаналитической концепции очень похож на регрессивный переход, и, несмотря на то, что понятие “теле” шире понятий переноса и контрпереноса, совершенно очевидно, что между ними существует определенная связь (Blatner 1973: 37-8). Последователи метода бихевиоральной терапии были бы очень удовлетворены, убедившись в точности построения поведенческой схемы для пациента, находящегося в сложной ситуации, и, вероятно, обнаружили бы, что идея проигрывания некоторых возможных моделей поведения очень хорошо дополняет более традиционный вербальный терапевтический процесс. Следует добавить, что идея повторения финальной сцены драмы, в которой моделируются разные типы поведения, может служить типичным примером репетиции поведения, происходящей в группах тренинга уверенности в себе (см., например, Herbert 1987: 169-75).
    Специалист, работающий в области системной семейной терапии, по всей вероятности, мог бы посетовать на отсутствие остальных членов семьи, которые получили бы для себя больше пользы, исследуя с помощью вспомогательных лиц разные модели взаимодействия. Зато такой терапевт, скорее всего, принял бы идею, связанную с поиском в прошлом причин существующих затруднений, поскольку эта идея соответствует концепции семейного жизненного цикла (Falicov 1988: 3).
    Я не пытаюсь утверждать, что в психотерапии не существует таких областей, которые по своей специфике радикально отличаются от психодрамы. Моя точка зрения заключается в том, что, несмотря на существенные отличия психодрамы от других подходов, при желании отыскать определенное сходство между разными составляющими процесса, происходящего в психодраматической группе, и составляющими других терапевтических процессов, можно увидеть общую территорию, где найти какое-то сходство не составит большого труда.
  8. Психодрама позволяет обойти защитные механизмы. Значительную часть времени психотерапевт концентрируется на проблемах других людей, зачастую оставляя без внимания многие важные аспекты собственной жизни: чувства, потребности и т.п. Поэтому обычно нам бывает очень тяжело перейти с этого уровня отношений на какой-то иной, где глубже затрагивается наша личность. Психодрама позволяет сделать это двумя способами. Первый из них предполагает применение метода, основанного на действии, который дает возможность обойти привычные для терапевтов вербальные конструкты, позволяющие избежать самораскрытия. Особенно эффективен этот подход на стадии разогрева, которая предшествует действию.
    Второй путь, предполагающий построение сцены и разыгрывание ситуации, дает возможность протагонисту испытать возможные последствия происходящего события. Правдоподобие психодраматического действия помогает терапевту преодолеть собственное сопротивление, вовлечься в процесс и тем самым дать возможность выйти наружу сильным эмоциям, вызванным страданиями из-за перенесенной в прошлом травмы.
  9. Психодраматические сессии не содержат формального анализа. Этот аспект считается очень важным, так как позволяет терапевту выйти из профессиональной роли на время сессии и тем самым максимально включиться в групповой процесс. Многие школы групповой терапии поощряют каждого из участников делиться в процессе сессии своими мыслями о проблемах остальных. Директор психодрамы иногда может спросить группу про то, что происходило с протагонистом, чтобы выяснить мнения ее участников, однако такой вид групповой работы не считается естественным и традиционным для психодрамы и строго пресекается во время шеринга, когда протагонист оказывается особенно ранимым. Очень важный раскрепощающий терапевта опыт, заключается в способности в какой-то момент “вывести” группу из критического настроя, чтобы оказаться в русле терапевтического процесса и просто “плыть по течению”.
  10. Психодрама избегает навешивания ярлыков. В психодраматической группе нет места для диагностических ярлыков. Их следует избегать не только в течение сессии, ибо даже теория психодрамы делает акцент на исследовании уникальных ситуаций и поиске источников спонтанности и креативности, а вовсе не на описании патологической структуры. Терапевтам это может принести особую пользу, так как позволяет убедиться в естественности своих переживаний и сконцентрировать внимание на здоровье человека, вместо того, чтобы выяснять особенности его патологии. В этом отношении психодрама полностью разделяет точку зрения остальных гуманистических психотерапевтических подходов.

О судьбе психологических практик, культурных контекстах и испытании десемантизацией

О судьбе психологических практик, культурных контекстах и испытании десемантизацией

Статья посвящена рассмотрению психологических практик, в особенности групповых и семейных, в контексте динамики культурной ситуации рубежа веков. Процессы десемантизации, наблюдаемые в разных сферах культурной практики и обычно связываемые с феноменом массового сознания, рассматриваются применительно к «расширенному воспроизводству психологических практик». Рассмотрение их в более широком культурном контексте делает возможным новый взгляд на историю психотерапии и ее место в системе «личность-культура».

Побойся пустыни, стоящей за словом,
ЗА этим кинжальчиком остроконечным!
Как трудно быть вечным. Как трудно быть новым.
И как все трудней быть и новым и вечным.

Юнна Мориц

Много лет назад по Москве гулял явно привезенный издалека пластиковый пакет с довольно точной – без подрисованных усов и даже особых цветовых искажений – копией «Моны Лизы». Крупная белая надпись гласила: “Sorry, Gioconda!” И никому не надо было объяснять, за что “sorry”: по меньшей мере, за предсказуемую судьбу любого пластикового пакета, но не только…

Культурологи и искусствоведы немало лет дискутируют о проблеме подлинника и копии, и даже в их мире материально неизменных объектов это заслуживающий внимания и размышлений разговор – особенно в сегодняшнем знаковом поле спутанных контекстов и доступности любых визуальных изображений.

В «живых» социокультурных практиках все соотношения подлинного и поддельного неуловимы и изменчивы, а воспроизведение «один в один» может оказаться бессмысленным и даже разрушительным. К тому же, название той или иной практики отрывается от ее содержания с легкостью необычайной – это вам не табличка в ногах музейного экспоната.

Если рассмотреть психологические и психотерапевтические практики не сами по себе, а как частный случай социокультурных практик – пусть даже и особого рода, с чем психотерапевту было бы странно спорить, — то к ним вполне применимо многое, что касается и других «третичных артефактов» (М.Коул, 1997). Психотерапия переживает не только собственные кризисы развития, но и встраивается в более широкие процессы, происходящие в семиосфере – и, в свою очередь, влияет на эти процессы. «Мыслящие миры» различаются, но связаны: «Неразложимым работающим механизмом – единицей семиозиса – следует считать не отдельный язык, а все присущее данной культуре семиотическое пространство» (Лотман, 1996) И далее: « Представим себе в качестве некоторого единого мира, взятого в синхронном срезе, зал музея, где в разных витиринах выставлены экспонаты разных эпох, надписи на известных и неизвестных языках, инструкции по дешифровке, составленные методистами пояснительные тексты к выставке, схемы маршрутов экскурсий и правила поведения посетителей. Поместим в этот зал еще экскурсоводов и посетителей, и представим себе это все как единый механизм (чем, в определенном отношении, все это и является). Мы получим образ семиосферы» (Лотман, 1996).

На сегодняшний день тот «уголок зала» — небольшой и не так уж давно появившийся, — который занимают психотерапевтические и психологические практики, сильно увеличился, в нем стало довольно людно и шумно. За «расширением экспозиции» легко не заметить, что многие происходящие процессы уже знакомы более традиционным практикам – например, художественным. При всей нелюбви автора к тяжеловесной терминологии, здесь без нее не обойтись: в наблюдаемом поле становления, развития и функционирования психологических практик явно прослеживаются тенденции, характерные для экспансии массовой культуры.

Одна из них — тенденция к десемантизации, то есть «утраты обозначающим соотнесенности с обозначаемым», и именно на ней хотелось бы остановиться подробнее. Об этом много говорят в связи с «масс медиа», победным шествием информационных технологий, актуальным искусством — все это интересно, но на первый взгляд не затрагивает напрямую нашу повседневную работу: встреча клиента и терапевта происходит на суверенной территории и по особым правилам, за ней стоят свои традиции и свой язык взаимодействия. Не иллюзорен ли этот суверенитет – вот в чем вопрос. Клиент и терапевт вряд ли могут быть свободны от великого множества культурных контекстов – уж хотя бы потому, что существуют в языковой среде. Наиболее ярко и явственно культурные контексты вплетаются в те психотерапевтические практики, которые им изначально открыты более других – в групповую и семейную психотерапию. Примеров можно было бы привести немало, но достаточно и одного: вспомним, как изменилось содержание того, что происходит в так называемых «группах личностного роста» по сравнению с «первоисточником» за несколько последних десятилетий. Нравится нам это или нет, но здесь мы явно имеем дело с частным случаем какого-то более общего процесса обрыва контекста – или, если угодно, корней — а с ними и смысловых связей. Если посмотреть на психотерапевтические и психологические группы именно как на социокультурную практику, мы увидим какие-то аспекты общей культурной динамики, в которой изменение места и смысла групп в жизни становится хотя бы заметно.

Между тем, в отношении психотерапевтических групп существует прочное убеждение, что о них известно все. Все изучено, посчитано, диссертации защищены — «следствие закончено, забудьте». В рамках той исследовательской парадигмы, которая дала тысячи эмпирических исследований, это и в самом деле так. Современному исследователю, как кажется, остается упорядочивать и систематизировать, а также привести свое исследование в соответствие «требованиям момента». Ну, хотя бы так: «1. Апробированная исследовательская Программа эффективности групповой работы с населением. Концепция проведения независимой комплексной психологической экспертизы российских и зарубежных методов групповой работы с населением. 2. Проекты создания нормативных средств контроля, коррекции и анализа состояния групповой работы….»

Это не министерский циркуляр, а вводная часть методического пособия «Групповая работа. Стратегия и методы исследования». (В.В. Козлов, 2007).

Ну что же, на сегодняшний день в нашем «музее» намечается такая вот… экскурсия, и не одна. В пространстве семиосферы бывало всякое, оно живое, в нем все время происходит движение, а естественная попытка упорядочить этот процесс – тоже только часть и частность: «Стереотип истории литературы, построенный по эволюционистскому принципу, создавался под воздействием эволюционных концепций в естественных науках. В результате синхронным состоянием литературы в каком-либо году считается перечень произведений, написанных в этом году. Между тем, если создавать списки того, что читалось в том или ином году, картина, вероятно, была бы иной» (Лотман, с 169).

И здесь мы вынуждены вспомнить о том, что происходящие в психотерапии – и особенно в групповой – процессы тоже зависят не только от того, что думают, говорят, пишут и делают профессионалы – но и от того, какой смысл всему этому придает клиент (группа). И все это вместе пронизано и переплетено связями с другими процессами, происходящими в нашем общем «музее».

В самом деле, разве обращение к групповой психотерапии для сегодняшнего клиента – хоть российского, хоть западного — может значить то же самое, что значило для человека, допустим, 60-х? И разве не меняется любая идея по мере того, как ее «обживают» и практикуют разные люди, да еще десятилетиями?

Предельно «технологичный» и даже несколько карикатурный в этой своей рецептурности Клаус Фопель и то пишет в предисловии к «Технологии ведения тренинга»: «Начало 1970-х годов ознаменовано «бумом» групповой работы. Привыкшим к обычному обучению (докладам, дискуссиям, лекциям и академическим семинарам) психологам открылся новый мир. Они учились говорить от первого лица, выражать свои чувства, свои тайные желания и личный опыт. Мир групповой работы стал увлекательным приключением для душ и умов, в психологических группах много смеялись, плакали и любили» (Фопель, 2003). И было бы как-то даже странно не вспомнить в связи с этим пассажем – а у российских психологов-практиков старшего поколения тоже есть что вспомнить о первых группах непосредственного опыта, — чем были для участников эти группы «там и тогда». То есть – в каком воздухе и на какой почве они стали для нас тем, чем стали, — и что происходило со всем этим дальше.

И если существует само понятие «судьба идеи», то в отношении практик, в которых встреча и взаимодействие живых людей является самым главным, это и подавно процесс. Групповая психотерапия, возможно, располагает каким-то универсалиями, общими для различных школ и подходов – но, как представляется, одной из них как раз и является ее контекстуальная чувствительность. Если бы групповая психотерапия не была адекватна культуре и жизни, она бы не работала. Культура же, как и жизнь, бывает разная: «времена не выбирают, в них живут и умирают». Давайте заглянем в тот раздел нашего общего «музея», где живет культурная память «золотого века» групповой психотерапии: 60-е и около. И на этот раз постараемся помнить – re-member – о полувековой истории, отделяющей нас от того времени.

Литературные памятники: иные голоса, иные комнаты

В те давние годы, когда многие групповые практики еще были более или менее «катакомбными», их родство с проектами, ориентированными на освобождение человеческого потенциала, изменение жизни к лучшему и прочими великими иллюзиями, было очевидно. Психотерапия всерьез «мыслила себя как часть некоего крупного проекта по переустройству общества» (А.И. Сосланд, 2006). Собственно, мало кто из «наших великих» удержался от заявлений о том, что хорошая терапевтическая группа – это модель мира и как его отражение, и в ином смысле слова «модель». Как сказано у одного невероятно популярного в 60-е – и наглухо забытого сегодня — поэта: «авантюра не удалась – за попытку спасибо»

Якоб Леви Морено, создавший психодраму, но еще и много сделавший для распространения и признания групповой психотерапии в профессиональном сообществе, с самого начала видел в ней не просто удобную форму, а нечто действительно необходимое страдающему миру: «Мир, в котором живем мы все, далек от совершенства, несправедлив, а порой и аморален» — пишет Морено в работе «Спонтанность и катарсис», там же говорит и о том, что именно в терапевтической группе «обычный человек может подняться над этим миром и стать «представителем», голосом человечества: «Маленькое и незначительное существование здесь поднимается, обретая достоинство и уважение». (Морено, 1987) Почти анекдотические – глядя из сегодняшнего дня — истории о том, как «Джей Эл» уже в послевоенные времена предлагал свое посредничество то для разрешения территориальных споров СССР и Китая, то по поводу зашедшей в тупик Вьетнамской войны, говорят не только об амбициях Морено, но и о его вере: «Он верил, что обмен ролями поможет достичь взаимопонимания и мира и что, проигрывая в драматическом действии социальные или политические конфликты, люди могут построить новый социальный порядок». (Р. Марино, 2001)

При всех теоретических и человеческих несходствах Морено и Карла Роджерса мы легко можем услышать ту же «забытую мелодию для флейты» во многих высказываниях одного из создателей и лидеров практики «групп встреч». Трудно судить о том, было ли это и в самом деле лишь реализацией мечты Морено – возможно, не только. Возможно, сам воздух 60-х генерировал веру в изменение, в «прорыв» — как тут не вспомнить лозунг революционной Сорбонны 68-го: «Будьте реалистами – требуйте невозможного!» Роджерс верил, что «фасилитаторский» тип взаимодействия может проявляться не только в психотерапевтической группе, но и в любом другом контексте. И если этому научатся многие и повсюду, что-то действительно изменится и для воюющих, и для отчаявшихся когда-либо договориться, и для утративших надежду быть услышанными: «Наш подход обращается к самым глубоким слоям человеческой личности и позволяет преодолеть враждебность», — говорил он. ( цит. по Е. Сидоренко, 2001) Искреннее желание показать «городу и миру», что можно соединить социальное и индивидуальное иначе – то есть лучше, — чем это бывает в настоящем социуме, витает над многими страницами хороших книг, написанных замечательными практиками: «Свободы сеятель пустынный, я вышел рано, до звезды…».

В статье, написанной в 80-е, то есть немного позже, и посвященной роли Зигмунда Фулкса в развитии групповой психотерапии, Малколм Пайнс говорит о не всегда осознаваемой даже профессионалами особой связи групповой психотерапии с культурным контекстом: «Психотерапевтические техники являются особыми формами человеческого взаимодействия и связи, то есть отношений. Они вплетены в культурный контекст, из которого могут быть извлечены лишь искусственно – и тогда рассматриваются как фигуры, лишенные фона, «второго плана». (…) Время и пространство психотерапевтической ситуации в группе разделяются всеми ее участниками, а не только одним экспертом-профессионалом и одним его пациентом, а это означает совместную ответственность за само создание психотерапевтической ситуации. Это новая форма человеческой связи с новыми же потенциальными возможностями, — группа, которая может сформировать свою собственную культуру (…) Подход Фулкса состоял в том, чтобы следовать всему, что его группы хотели внести в содержание своего взаимодействия или оставить за его пределами, а затем работать с последствиями этих действий». (М. Пайнс, 1983)

При всей сдержанности интонации здесь явно присутствует мысль о принципиально иной – помноженной на число участников, если выразиться несколько механистически – контекстуальной чувствительности групповой психотерапии, о ее потенциале отражения и трансформации воздействий знакового поля, «духов времени».

Вернемся к революционным 60-м, сделавшим терапевтические группы – на Западе, во всяком случае — заметным явлением. Когда, как не в это время, идея «совместной ответственности за само создание психотерапевтической ситуации» могла быть так понята и принята, так отвечать умонастроениям эпохи…

В одном тексте Карла Роджерса – очень важно рассмотреть эти высказывания не вырванными из культурного пейзажа, а на его фоне — сказано: «У меня вызывают недоверие люди, которые эксплуатируют существующий ныне интерес к группам. По-видимому, они просто хотят получить рекламу, примкнуть к популярному движению». (цит. по Е. Сидоренко, 2001) Это написано в 1970 году – когда интерес к группам уже стал влиять на их образ в культуре, а «популярность движения» вовлекла в его орбиту столько и таких ведущих, что Роджерс прямо пишет об «антитерапевтических» особенностях и способах поведения. Наблюдений, видимо, было достаточно. Но, может быть, дело не только в этом: просто что-то уже заканчивалось или необратимо менялось. Может быть, звездный час энкаунтер-групп в Америке миновал или почти миновал и наставали совсем другие времена…

Лучшее, что сказано о конце американских шестидесятых – не календарном, а по сути – да еще и в декорациях, отчетливо напоминающих Эсален, да еще и с героем, очень похожим на Фрица Перлза, — сказано, конечно же, не психологом и не психотерапевтом. Не могу не поделиться с читателями-коллегами этим описанием, принадлежащим перу Кена Кизи. Да-да, того самого: «Пролетая над гнездом кукушки» — Николсон в вязаной шапчонке, страшная сестра Рейчел, психушка как квинтэссенция несвободы и, между прочим, очень занимательный образ психотерапевтических групп, проводимых отнюдь не фасилитаторами. Итак, Кен Кизи, эссе «Демон Максвелла»:

«Студенты выходили с его семинаров выбеленные телесно и духовно, как из старой прачечной. Его метод группового омовения назывался «Промывание мозгов по Вуфнеру». Однако сам доктор предпочитал называть его Реализацией Гештальта.

(…) Он снимает очки, рассматривает присутствующих, пока те не начинают ерзать, и начинает говорить.

— Моя задача проста: я хочу, чтобы вы осознали себя здесь и сейчас, и я буду препятствовать любой вашей попытке улизнуть от этого ощущения»

Дальше, представьте, описывается техника «горячего стула», рассуждения доктора о страхе пустоты и «демоне Максвелла», о раздвоенном сознании западной цивилизации – в общем, очень занятный текст, просто находка для иронической хрестоматии. (Сегодняшние студенты-психологи, слыша это описание сессии, зачастую бывают шокированы: что, так можно? так бывает? какой же это метод – гештальт, психодрама или что-то еще? Приходится отвечать вопросами на вопросы: можно кому? бывает где и когда? «гештальт» и «психодрама» как они практикуются сейчас или полвека назад? Искушать юные умы контекстами, в которых они еле ориентируются, неразумно – но оставить их в состоянии исторической амнезии тоже как-то не совсем честно…)

Вернемся, однако, к тексту:

«А встретиться с доктором Вуфнером мне довелось и того позже. Это произошло через десять лет – весной 1974 года в Диснейленде».

Автор пишет сценарий для Голливуда по собственной повести – понятно какой, — сценарий у него не идет, родители болеют, он посещает «для вдохновения» больницу, где когда-то работал ночным санитаром и почти случайно оказывается вместе с ее главным врачом на съезде психиатров. Доктор Вуфнер должен выступать, но его нигде не видно.

«За время, проведенное на балконе, я осознал, что находился в плену иллюзий. Только законченный кретин мог надеяться увидеть того же дикого проповедника в нынешней атмосфере всеобщего оцепенения» (курсив мой – Е.М.)

Потом оказывается, что старик там, только узнать его нелегко: инвалидное кресло, последствия инсульта. А что до дикого проповедника – тут как раз все в порядке, только это уже не принято. Речь Доктора Вуфнера пропитана горечью и вызовом – его показывают публике как анахронизм-диковину, а съезд психиатров живет отнюдь не по эсаленовским правилам. Вуфнер блистательно бестактен и при этом понимает, что «индустрия психического здоровья» непробиваема:

«Вы выходите на эту баррикаду лишь с одним оружием. Может, кто-нибудь скажет, с каким? А? Какие-нибудь догадки или предположения? Я помогу. Кто оплачивает это августейшее собрание?

Все молчат. Весь зал погружается в гробовую тишину. И тогда старик издает презрительное хрюканье и разворачивает салфетку, на которой изображены логотипы спонсоров съезда»..

Он и дальше ведет себя очень нехорошо, этот герой, «похожий на Перлза». Он говорит ужасные вещи: единственное, что я могу сделать, это привести вас в чувство…и если вам покажется, что существование здесь и сейчас слишком тяжело для вас…проще всего присоединиться к счастливым гиппопотамам. (Кен Кизи, 2004)

Обиженные гости съезда долго не могут придти в себя после этого безобразия, но постепенно преодолевают неприятный осадок, смеясь над стариком и пародируя его акцент — уж не немецкий ли? Один молодой доктор говорит об этом смехе – «всхлипывание на могиле» … В общем, блестящее и печальное эссе, и совсем не о старом «властителе дум». О времени, расставании с иллюзиями, безумии и свободе – «о жизни, о жизни, и только о ней».

И вот к чему эта история здесь. Мы прекрасно ощущаем – в отличие от наших студентов – разницу между шестидесятыми и серединой семидесятых, эта разница была отнюдь не только «американской». Что было дальше, нам тоже известно. Но наши ощущения, а также вполне рациональный и основанный на литературных источниках анализ культурной динамики – если бы мы захотели предпринять таковой – никак не коснулся бы собственно психотерапии, ее истории и будущего, ее собственных культурных героев.

Группы, всерьез и разительно изменяющие жизнь человека – это, как представляется, часть какого-то более общего «умонастроения», общей веры в изменение, в поиск своей правды, в личностный рост, в раскрепощение чувств: будьте реалистами – требуйте невозможного!

С тех пор групповая психотерапия – впрочем, только ли групповая? – сильно попритихла и гораздо в большей степени идентифицирует себя не с дерзкими порывами, а с обслуживанием принятых форм оказания медицинской, психологической и социальной помощи. Это логично, поскольку и девиз «Изменим жизнь к лучшему» в последней четверти прошлого века ассоциируется вовсе не с движением за актуализацию человеческого потенциала, а с торговой маркой «Phillips». Призыв «Только за безнадежные дела стоит по-настоящему сражаться!» желающие могут увидеть на оранжевых футболках, продаваемых в сети «Экспедиция». Это игра в «последних романтиков», и не худшая из возможных.

Смысл, готовый к употреблению

«Множащиеся сейчас психологические службы – это не просто еще одна отрасль практической психологии. (…) Это историческое для судьбы нашей психологии событие.» — писал Ф.Е.Василюк в 1990 году. Цитирую эту замечательную работу по хрестоматии, изданной в 98-м ( Ф.Е. Василюк, 1998). Когда читаешь эти строки сегодня, двадцать лет спустя, остро вспоминаются профессиональные тревоги и надежды тех лет, которые нынче в публичном доминирующем дискурсе именуются исключительно «лихими». Все, о чем робко мечтали коллеги, ведущие вечерами какие-то самодеятельные никому не понятные группы в учебных аудиториях, запертых на ножку стула, сбылось – и как тут не вспомнить древних китайцев, у которых бытовало проклятие «Да сбудутся твои сокровенные желания» …

Групповая работа как инструмент психологической помощи признана. Программы утверждены, уровень подготовки специалистов планово повышается, такая-то психологическая служба создана по инициативе администрации такого-то региона, издано столько-то методических рекомендаций. Распространение «психологического» — текстов, практик, дипломированных специалистов – достигло невиданного размаха. Быстрое клонирование учебных программ и высших учебных заведений сделало свое дело, глянцевые журналы, телевидение и Интернет – свое. Заработали два мощнейших механизма тиражирования всего чего угодно. При этом опасности «рыночной» практической психологии видят и понимают все, а вот ее связь с официальным – как правило, академическим, но уплощенным, «гипсовым» стилем – не очевидна. Между тем, связь эта есть. Если угодно, ее не может не быть – она заложена в самом нашем постсоветском культурном наследии, в потребности профессионала в социальном одобрении, в том, чтобы быть понятым и принятым.

Когда речь заходит об экономике, мы часто встречаем словосочетание «запустить печатный станок», и сегодня даже далекие от экономической теории люди знают, что происходит при этом с покупательной способностью. Что происходит со смыслом и глубиной взаимодействия психотерапевтической группы, когда информационное поле перенасыщено «купюрами», не обеспеченными золотым запасом, тоже можно себе представить. Уже можно. Одним из серьезных искушений для всякого, кто думает о ведении психотерапевтических групп, является вера в то, что все уже описано и этими описаниями можно пользоваться.

И в самом деле, описано многое, есть и протоколы реальных сессий, и схемы, обобщающие чьи-то наблюдения за процессами, и описание «игр и упражнений».

Все это, разумеется, кто-то читает, степень иллюзорности, «морока» при этом зависит не столько от самих текстов – они как раз сплошь и рядом удивительно ровного среднего качества – сколько от профессиональных убеждений читателя. Тому, кто ищет всего лишь стимула для собственных размышлений, письменные тексты этого рода повредить не могут, он понимает, что имеет дело со своего рода «зеркальным лабиринтом», отражениями и тенями, и ни за что иное их не принимает. Если читатель к тому же прилично образован, то в чем-то он даже может «брать поправку» на время написания текста, а то и угадать какие-то первоисточники бойкой компиляции. А думает он при этом не об «играх и упражнениях» и не о «выборе интервенции», а все-таки о группе и о себе как части этой непростой и подвижной системы. Он понимает, даже и не задумываясь над этим специально, что смысл взаимодействию, будь то свободно плавающая дискуссия или структурированное упражнение, все равно придают сами участники, это их смысл. Понимает и то, что в разных группах все будет по-разному, включая действия ведущего, которые тоже редко когда можно полностью запланировать заранее.

Если «язык» группового взаимодействия в рамках того или иного метода – это родной язык, он густо переплетен связями, сложен и гибок, способен порождать свои «рифмы», «неологизмы», «двусмысленности» … Короче, ведет себя как любой живой язык. Но для того, чтобы пребывание в нем действительно стало подобно жизни в языковой среде, ведущий группу должен прожить собственное становление и развитие в этом качестве, пропитаться не только текстами метода, но и опытом, ощущениями. На это могут уйти годы, и так и должно быть.

Наивный же пользователь как психологических брошюрок, так и монографий относится к их текстам как к чему-то самодостаточному и воспроизводимому буквально.

Он словно верит, что в инструкциях ведущего свернут не потенциальный смысл, но значение, притом универсальное.

К текстам, описывающим групповое взаимодействие, он относится как к кулинарному рецепту, по которому можно приготовить настоящую еду.

Между тем, теория текста давно показала, куда ведет вера в совпадение кодов передающего и принимающего: «Таким образом, делается очевидно, что для полной гарантии адекватности переданного и полученного сообщения необходим искусственный (упрощенный) язык и искусственно-упрощенные коммуниканты: со строго ограниченным объемом памяти и полным вычеркиванием из семиотической личности ее культурного багажа» (Лотман, 1986)

Процесс, о котором довольно трудно — и порой нерадостно – думать в связи с делом, которому многие из нас верно служат и учат других, не может быть для психотерапии каким-то принципиально иным, чем для других социокультурных практик. Вера в однозначность – адекватность переданного и полученного сообщений – нуждается в этом самом «полном вычеркивании из семиотической личности ее культурного багажа». Возможно, мучительные размышления о том, зачем и кого мы учим или сомнения в отношении качества массовой психологической помощи – уже не наше «цеховое» или академическое дело, ибо процесс, происходящий в знаковом поле, втягивает в себя все. Как писал в одном из своих крошечных эссе Лев Рубинштейн: «Эта амнезия — не есть болезнь. Это такое здоровье» (Рубинштейн, 2008).

Что же есть такого в культуре рубежа веков, что никак не могло не затронуть психотерапевтические практики, и в особенности групповые…

Давайте заглянем в ближайший книжный магазин, где на полке раздела «Психология» стоят вперемежку переиздания «Толкования сновидений», неувядающий Эрик Берн, «Экспериментальная психология» Фресса и Пиаже, едва ли не полный Ялом в кошмарных переводах на скорую руку, брошюрки разной степени «желтизны» и официально одобренные руководства, где четко и однозначно изложены основные принципы, методы и приемы. Среди прочего – книги о том, как вести группы: «делай раз!» и «методика» прямо приведет к результату. Если мы повернем в соседний отдел, там наш глаз порадуют солидно оформленные тома, где любой может найти краткий пересказ «Войны и мира» и образцы правильных сочинений на тему «Духовные искания героев Толстого». Выйдя на улицу, увидим довольно качественные копии хороших картин, врезанных в городской пейзаж аккурат между парковкой и помойкой (Sorry, «Всадница»). В метро стало меньше щитов с надписью: «Психология – специальность ХХI века», но поставленный мужской голос вещает о «бесплатной психологической помощи при страхах, стрессах, горе» — сразу после рассказа о том, что большинство возгораний в жилых помещениях происходит по вине жильцов и призыва сообщать о подозрительных лицах куда следует. Над Ленинским проспектом в канун Пасхи реют разноцветные перетяжки с Десятью заповедями – поднимешь голову и взгляд упрется в «Не убий» …а через пару километров — в предложение заплатить налоги и спать спокойно или еще в какую-нибудь чушь.

Что угодно и с чем придется – название и стоящее за ним явление словно потеряли друг друга. Сочинения больше не сочиняют, и так во всем. Студенты-психологи, не участвовавшие в реальности вообще ни в одной группе, деловито спрашивают: «Список упражнений к зачету писать?» В одной очень престижной и претендующей на глубину ВУЗовской программе переквалификации «в психологи» на полном серьезе говорят, что настоящий тренинг личностного роста – это «est», «Лайф-спринг» и, простите, «Фиолетовые»; старого доброго Роджерса даже не упоминают. На участие в телемосте с Зеркой Морено во время довольно многолюдной 7-й Московской психодраматической конференции записалось 14 человек. Прописью: четырнадцать. «Клиповое сознание» уверено: все что угодно можно в любой момент скачать, а живьем-то зачем общаться с этой бабкой? «Одной из характерных и, увы, неистребимых особенностей нашей культурной ситуации является необходимость время от времени заново объяснять, кто есть кто и что есть что. Историко-культурная амнезия хоть и досадное, но непременное условие протекания культурных процессов, и с этим приходится считаться. Что же делать, если все время приходится напоминать об очевидных вроде бы вещах». (Лев Рубинштейн, 2008)

Отсутствие восприимчивости к контекстам все чаще ведет к тому, что психотерапевты и психологи–практики вообще не ставят перед собой задачи порождения чего-то цельного и связного. Если нет связи между ответами на вопросы «кто?», «с кем?», «где?», «когда?» и последующими, получается чепуха.

Известная всем нам с детства игра, когда другие ответы прочитать нельзя, поскольку бумажка заворачивается – только в конце зачитывается рваный, абсурдный и потому порождающий неожиданные и веселые стыковки текст. Игра эта потому и дает свой вечный комический эффект, что в ней процедура обессмысливания управляема, произвольна. Это делается нарочно, на то и игра.

И чем, по существу, отличаются бойкие тексты про «десять способов простить измену» от программ учебных курсов, где за 32 часа (академических) молодым людям преподаются «методики психологической помощи в кризисной ситуации»? И то, и другое – дайджест с оборванными контекстами, «фанера». Более того, стилистическая несовместимость обоих текстов и часто встречающаяся взаимная неприязнь их авторов ничего не меняют в главном: они делают общее дело. Не специально и даже с наилучшими намерениями поставляют в знаковое поле «бумажные купюры», симулякры, знаки искусственного линейного языка, за которыми пусто. Утрата обозначающим соотнесенности с обозначаемым на семиотическом уровне — это и есть десемантизация. (В.Г. Гак, Языковые преобразования. М., 1998)

Рассказывая о групповой работе, будь то психотерапия или развивающий личностный тренинг, авторы множества руководств описывают инструменты этой работы как если бы речь шла об инструментальной функции в предметном мире: упражнение на сплоченность, на контакт, на то и это. Между инструкцией и тем, что на самом деле произойдет с участниками группы, когда те ее выполнят (или нет), лежит огромное и загадочное пространство, в котором собственно и рождается смысл того или иного действия для самих участников. Предсказать вот этот самый смысл заранее невозможно, как невозможно полностью представить себе, что поймет и тем более подумает и почувствует человек, читая стихотворение. Если ему объяснят, что он должен понять и испытать, как это делается в средней школе, он, скорее всего, не испытает ничего. Чем более знакомой, понятной кажется инструкция, тем с большей вероятностью она будет понята однозначно, то есть окажется равна сама себе и тем самым бессмысленна. Многие известные групповые упражнения буквально убиваются самим этим знанием: если «сделать упражнение на доверие» и «доверять» — одно и то же, то внутренняя встреча с опытом доверия явно происходит не здесь и не теперь. Вот, к примеру, «групповое упражнение на доверие» вроде хорошо известных падений с поддержкой — оно часто делается в рамках учебных тренингов для психологов-практиков. Преподаватель ведет занятие, которое обычно нельзя покинуть – а зачет? Участники изображают терапевтическую или тренинговую группу, порой довольно увлеченно – и знают «правила игры». Человек, стремящийся быть адекватным и знающий, что имеется в виду, упадет назад как миленький, а остальные его как миленькие подхватят. Все они что-то испытают, а вот будет ли это «доверием» — большой вопрос. Никто же не будет на полном серьезе обсуждать, действительно ли словосочетание «телефон доверия» в его нынешней функции имеет какое-то отношение к доверию, нема дурных.

Особенно сомнительной становится связь «инструкция – действие – опыт» тогда, когда «игры и упражнения» описаны исключительно с точки зрения дающих инструкции или наблюдателей, а именно так строятся сборники тренинговых упражнений и методические рекомендации по групповой психотерапии. В коммуникативном пространстве, ставшем весьма прозрачным благодаря современным информационным технологиям, происходит постоянная утечка, «вымывание», уплощение и как следствие – тривиализация тех неожиданных, когда-то объемных и, возможно, глубоких смыслов, которыми когда-то были чреваты те же самые упражнения. До технологичности и тиражирования, до того, как стали «методичкой». Судьба описанного – да еще многократно – упражнения незавидна: от напряженной тишины, наэлектризованной чувствами и смыслами… к типовой «вакуумной нарезке» в формате тренинга общения… а там и вовсе к функции незатейливого развлечения на корпоративной вечеринке.

Довольно показательна здесь судьба известной психодраматической техники «Волшебный магазин». В отличие от базовых техник – вроде обмена ролями или дублирования – она имеет четкую сценарную основу, при этом ведущий может напрямую влиять на то, «что получится». Вот и «получилось» — технику время от времени используют на корпоративах, в клубах и досуговых центрах. Это само по себе не хорошо и не плохо, это всего лишь предупреждение о возможной судьбе и других «игр и упражнений»: понятно, что и в психотерапевтической группе человек будет участвовать в таком действии совсем иначе, чем до «уценки». Более того, достаточно одного участника, когда-то игравшего в «Волшебный магазин» исключительно для развлечения – и

смысл происходящего изменяется для всей группы: «окончилась жизнь – началась распродажа».

Впрочем, если смотреть на происходящее шире, ничего страшного в такой «вторичной переработке» нет: большинство выхолощенных тиражированием техник еще могут принести кое-какую пользу. Слегка цивилизовать сотню-другую подростков, позабавить усталых менеджеров, пока не надоедят и в этом сниженном качестве – это они еще потянут.

Что нужно сделать, чтобы обессмыслить или по меньшей мере выхолостить слово, образ, идею, мелодию?

Оборвать связи с другими системами семиосферы, выдрать из всех возможных контекстов.

Сделать «это» воспроизводимым и легкодоступным, исключить усилие и неопределенность как при порождении, так и при восприятии.

Исключить многозначность, варианты, придать линейный характер, свойственный искусственным языкам, а с ним и предсказуемость.

Создать избыточность, перепроизводство, а с ними и узнаваемость: «это» должно быть знакомо, понятно.

Собственно, достаточно. Уже одной «семантической поношенности» достаточно, чтобы убить хороший текст, ставший, на свою беду, слишком цитируемым…

Позволю себе на этот раз не приводить полевых наблюдений, показывающих, как это происходит в знаковом поле «помогающих практик». Наблюдения есть и их все больше, но приводить их здесь излишне: деконтекстуализация, тривиализация, когнитивное упр(л)ощение и тиражирование через письменные тексты происходят и не происходить не могут. Куда бы мы делись? По сему поводу можно испытывать разные эмоции, и не это главное.

Но вот, к примеру, посмотреть на реакцию других социокультурных практик на те же самые процессы в высшей степени любопытно. А там ведь чего только не происходит!

Вот хотя бы выставки. Не в переносном смысле лотмановской метафоры семиосферы как музея, а в прямом. Сплошь и рядом сегодняшняя концепция выставки – это намеренная реконтекстуализация: один объект и все, что вокруг, до и после, рядом и по поводу. Вот корни, вот плоды, вот подражания. Объект словно заново обретает «знаковое кровообращение».

Или литература – в ней всегда происходит много разного, но обратим внимание на биографические исследования и мемуары, вообще на non-fiction. Похоже, и здесь соединение, восстановление связей и хоть какой-то культурно-исторической целостности стало заметным процессом. Это делалось всегда, жанр не нов – но сегодня он стал нужен не только специалистам, а героями его становятся далеко не только знаменитости. Обычному читателю это стало интересно.

В культурном пространстве выделяются отдельные ниши, в которых поддерживаются редкие или исчезающие практики – от музеев ремесел до артхаусного кино. Люди, которые этим занимаются, образуют свои неформальные сообщества — сетевые в том числе, — становящиеся виртуальными музеями какой-нибудь частной и вроде бы навсегда ушедшей практики. С одной стороны бесконечные «сто хитов» и энциклопедии всего-чего-угодно, с другой – в высшей степени избирательный и осмысленный интерес. Хотите услышать, как Яхонтов читает Маяковского, – найдете в коллекции фаната из Челябинска и за небольшие деньги получите по электронной почте отреставрированную им запись. А «Золотого теленка» в исполнении покойного Андрея Миронова вы запросто купите в ближайшем книжном: пробки ли на дорогах тому способствовали или нет, аудиокниги сегодня слушают и издают, — значит, это кому-то нужно.

Архитектура захлестнута коммерческим новоделом, но именно сейчас можно видеть проявления горячего и страстного интереса к судьбе подлинников, появились даже книги об одной улице: «Большая Никитская» или «Покровка». Что и когда было здесь раньше, кто строил и жил, как называлось то и это…Тиражи невелики, но это читают, дарят – это для кого-то имеет смысл.

«Что же из этого следует? Следует жить…» Похоже, можно ожидать появления аналогичных процессов и в наших практиках – семиосфера же действительно едина. Не исключено, что старшее поколение психологов-практиков еще успеет чему-то из этого помочь.

Особенно если нам близко представление о культурной, знаково-семиотической опосредованности переживания, если категория смысла нужна нам не только для построения теории – тогда имело бы смысл оглядеться и подумать не только о том, как должно быть – но и о том, как и почему бывает. И, возможно, увидеть – или даже пережить – совсем не то, к чему мы могли быть готовы даже десять лет назад. Да, тиражируемые практики обессмысливаются и это неизбежно, но жизнь семиосферы продолжается и в ней найдется время и место для того, чтобы принять вызов, памятуя при этом, что «событие понимания может не состояться» (Василюк, 2008)

P.S.

Телемост с Зеркой Морено мы – Федерация психодраматических тренинговых институтов — решили проводить в любом случае. И все-таки там было не четырнадцать человек, а около сорока. Тоже немного, но они вспоминают эту встречу. Имело смысл, похоже.

«Вы полагаете, все это будет носиться? — Я полагаю, что все это следует шить»

mikhailova

Михайлова Екатерина

Психолог, кандидат психологических наук, психодрама-терапевт, гештальт-терапевт, руководитель и тренер учебных программ ИГиСП и ЦО «Класс», коуч и бизнес-тренер.

Литература

  1. Ф.Е. Василюк. От психологической практики к психотехнической теории. Психологическое консультирование и психотерапия. Хрестоматия. Том1. Теория и методология./ Под ред. канд психол. наук А.Б.Фенько, Н.С.Игнатьевой, М.Ю.Локтева. — М., 1999, с. 6
  2. В.Г. Гак. Языковые преобразования. М.: Языки русской культуры, 1998.
  3. Кен Кизи. Демон Максвелла. Рассказы, эссе. СПб., «Амфора», 2004, с. 482-494.
  4. М. Коул. Культурно-историческая психология. М., «Когито-центр», 1997, с.145
  5. Ю.М.Лотман. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. Языки русской культуры. М., 1996 с. 15
  6. Рене Ф. Марино. История Доктора. Джей Л. Морено — создатель психодрамы, социометрии и групповой психотерапии. М., НФ «Класс», 2001, с.165-166
  7. Лев Рубинштейн. Духи времени. «КоЛибри», М., 2008, С. 27-28
  8. Е.В.Сидоренко. Психодраматический и недирективный подходы в групповой работе. Методические описания и комментарии. Издательство «Речь», СПб., 2001, сс 70-71
  9. А.И.Сосланд. Психотерапия в сети противоречий. Психология. Журнал Высшей школы экономики, 2006, т.3 №1
  10. Клаус Фопель. Технология ведения тренинга. Теория и практика. Пер. с нем. — (Все о психологической группе) — М.: Генезис, 2003. — с.5
  11. Групповая работа. Стратегия и методы исследования. Методическое пособие. Составитель проф. Козлов В.В. «Психотерапия», М., 2007
  12. M. Pines. The contribution of S.H.Foulkes to group therapy. In: The Еvolution of Group Analysis. Ed. M..Pines, Routledge & Kegan, 1983, p.281
  13. The Essential Moreno. Writings on Psychodrama, Group Method and Spontaniety by J.L.Moreno, M.D. Ed.: Jonathan Fox — Springer Publishing Company, 1987, p 59

О психодраме

О психодраме
Лопухина Елена

Лопухина Елена

Институт Психодрамы, Коучинга и Ролевого Тренинга (ИПКиРТ) Психолог, психотерапевт, психодрама-терапевт юнгиански ориентированный, бизнес-тренер и коуч, консультант по организационному развитию, директор Института Психодрамы, Коучинга и Ролевого Тренинга (ИПКиРТ), чле...
Интервью с Еленой Лопухиной для журнала Урания


Елена Лопухина — Пер­вым, кто обратился к театру как психотерапевтическому инструменту, был Джекоб Ле-еи Морено. Он использовал идею театра не в классическом его варианте, когда режиссер руководит игрой актеров по заданному сценарию, а как мистерии — древнего теат­рального действа, где зрители были одновременно и творцами и участниками, где разыгры­вался мир фантазий, архетипических образов, люди сопри­касались с чем-то важным внутри себя. Читать далее

Социометрия в бизнес-тренинге

Социометрия в бизнес-тренинге

Зачем и что надо измерять во время работы с группой?

Если тренер ведет не типовой шаблонный тренинг, а действительно создает условия для эффективного обучения каждого участника, тогда ему важно адаптировать уже готовую программу тренинга к конкретным запросам и специфическим проявлениям конкретных участников, собравшихся на тренинг. И поскольку группа всегда уникальна (каждый раз разные участники с различными мотивами, жизненными позициями и опытом), то тренеру важно уметь импровизировать, видоизменять конкретный процесс тренинга, чтобы обучение было живым, актуальным и именно поэтому эффективным. Читать далее

Цыганочка с выходом или о пользе спонтанности бизнес-тренера

Цыганочка с выходом или о пользе спонтанности бизнес-тренера

Предложение организаторов второй Московской конференции по психодраме «Психодрама здесь и сейчас» провести мастерскую в формате бизнес-тренинга врасплох не застало, но несколько озадачило. Конференция психодраматическая, и значит ее участники – люди, увлеченные групповой психотерапией. На мастерскую отводится всего три часа, и за это время группу нужно увлечь, включить в работу, сотворить что-либо продуктивное, а затем эту работу как-то красиво завершить. Бизнес-тренинги по своему жанру сильно отличаются от психотерапии, на них почти всегда приходят люди, относящиеся к словам «психолог», «психология» по меньшей мере настороженно. И вообще, бизнес-тренинг – это специфическая работа. Кроме всего прочего, на конференции предугадать количество и состав участников практически невозможно, это вам не тренинг продаж по контракту с торговой фирмой, где количество участвующих продавцов указано в трудовом соглашении. Конференция, конечно, предполагает демонстрационный режим, но душа бихевиориста требует, чтобы клиент ушел с навыком…

Читать далее

Психодраматическая встреча «В гостях у госпожи Удачи»

Психодраматическая встреча «В гостях у госпожи Удачи»
Лопухина Елена

Лопухина Елена

Институт Психодрамы, Коучинга и Ролевого Тренинга (ИПКиРТ) Психолог, психотерапевт, психодрама-терапевт юнгиански ориентированный, бизнес-тренер и коуч, консультант по организационному развитию, директор Института Психодрамы, Коучинга и Ролевого Тренинга (ИПКиРТ), чле...

Идея мастерской родилась неожиданно, с клиентского запроса одного из участников психодраматической группы: «Чего-то у меня с моей удачей не очень – почему у меня с ней плохо, что мне делать с испортившимися отношениями с моей удачей?»
После достаточно интересной психодраматической работы с ним я задумалась про тему отношений с удачей. Очевидно, что эту, весьма значимую для многих, тему люди не часто предъявляют психологам и психотерапевтам. Они идут с этой темой на разные около психологические тренинги типа «Сам себе волшебник», к астрологам, тарологам, а большинство обращается, конечно, к экстрасенсам, «потомственным» колдунам и гадалкам. Большинство из них, на мой взгляд, нуждаются в профессиональной психологической помощи, хоть, как правило, не осознают этого. Я задалась вопросом: Что можно сделать, чтобы привлечь таких клиентов? И что полезное на эту же тему я могу предложить клиентам как психодраматерапевт?
И в поисках ответа захотелось глубже разобраться в теме. Я прочитала все, что смогла найти, даже серьезный философский трактат «О счастье».
Но начала я с попытки осознать роль удачи в собственной жизни и свое личное отношение к теме удачи. Я поняла, что у меня с ней нет никаких отношений. Я на нее не рассчитываю и не особенно замечаю. И, может быть, поэтому так редко я сталкивалась с темой удачи в профессиональной работе. Уже в ходе работы над темой и подготовки мастерской я успела получить небольшой, но конкретный и вдохновляющий личный результат. Я никогда не вытягивала счастливый жребий. И тут, впервые в жизни, мне это удалось.
В данной статье мне хотелось бы поделиться некоторыми идеями про наши отношения с удачей и способами психодраматической работы с этой темой, которые удалось придумать. Часть из них была использована в мастерской, проведенной на 8-ой Московской психодраматической конференции.

 Елена Лопухина

Вступление.

Мне хотелось бы, чтобы сегодня мы вместе поразмышляли, конечно, психодраматически, на тему наших отношений с удачей.
Что же такое удача? Случайность? Просто повезло или не повезло. Предрешённая свыше участь — Фатум? Многие повторяют фразы: мне суждено, дано Судьбой, предопределено, на роду написано, мне выпало на долю. Или все же удача это что-то, что зависит от нас?
В давние времена большинство людей верили в Госпожу Удачу или Богиню Фортуну. Фортуна — в римской религии богиня счастья, случая, удачи. Изображалась с рогом изобилия. В других религиях Госпожа Удача носила другие имена. Но независимо от имен, в своих отношениях с Удачей люди исходили из представления, о том, что удача — это божественное решение, которое может быть как благоприятным, так и наоборот, и что расположение и покровительство Госпожи удачи можно заслужить с помощью молитв и талисманов. (В качестве талисманов выступали различные камни, амулеты и другие символические предметы, как природные, так и изготовленные человеком, которым приписывалось свойство приносить удачу, отвращать от бедствий и пр.).
И сегодня есть люди, которые верят в Госпожу удачу. Одни верят в нее как в свою счастливую долю, свою счастливую звезду, которая их хранит и ведет к успеху. Другие, напротив обреченно считают, что им не везет, что счастья им не досталось и Удача их не любит.
Немало, так же, тех, которые только надеются на ее благоволение и либо пытаются заслужить ее благосклонность, либо не прикладывают особенных усилий, чтобы изменить к лучшему то, что есть, и предпочитая быть пассивными пользователями ее даров.
А есть люди, которые не верят в Госпожу Удачу, на нее не рассчитывают и вообще не желают на нее полагаться. Они считают удачу собственным успехом, который нужно и можно заработать упорным, последовательным, планомерным трудом.
Таким образом, люди по-разному относятся к Удаче. И похоже на то, что у каждого со своей удачей есть какие-то персональные отношения. Мы это явно ощущаем. Говорим: »Удача мне улыбнулась», »любимец Фортуны», »Удача мне тогда благоволила». Или же, напротив, »Удача изменила, отвернулась от меня, повернулась ко мне спиной». Удача также может »сжалиться», вернуться.
На нее еще можно охотиться: ловить, »схватить за хвост» или упустить. У нее даже есть части тела: »Удача протянула руку», »десница судьбы», »лететь на крыльях удачи» и, конечно, уже упомянутые лицо, спина и хвост.
Более того, оказывается, личная Удача имеет свой особенный характер. Она может быть ветреной, непостоянной, непредсказуемой, ненадежной капризной, а также озорной, игривой. Или же ревнивой, злой, неприступной, строгой, непреклонной, даже равнодушной. И, конечно, Удача бывает добрая, щедрая, милосердная и мудрая.
Вопрос: «можно ли найти подход к удаче?» волновал человека всегда. До сих пор люди говорят: »уметь привлечь Удачу», »подружиться с удачей». Как же человек может привлечь расположение и покровительство Госпожи удачи кроме молитв и талисманов?
Существует немало идей о том, как это можно это осуществить в астрологии, в различных известных гадательных системах, таких как китайская «Книга перемен», карты Таро и др. Так, например, в интерпретациях десятой карты Таро «Колесо Судьбы» наша удача связывается с нашим отношением к своей жизни. В зависимости от того, как мы относимся к судьбе, Колесо Судьбы предстанет либо как символ нашей зависимости и беспомощности перед нею, либо как жизненный урок, стимулирующий рост и взросление. (Кстати Судьбу, Фортуну, и в картах Таро, нередко называют Госпожа Удача.)
В рамках психотерапии, на мой взгляд, больше распространена концепция достижения успеха в результате упорного труда. Однако у Дж. Морено, у К. Юнга (и не только у них) есть представления о том, как взаимодействовать с силами вселенной. ( «Теле», «синхронность» и т.д.)
Удача, несомненно — Важная Фигура в нашей жизни. Не даром же о ней слагают сказки и песни. И почему бы не встретиться с Госпожой Удачей в психодраматическом пространстве, не наведаться к ней в гости?
В нашей мастерской мы отправимся в гости к Удаче, как поступают те герои сказок, которые хотят с ней подружиться. И попробуем разобраться в наших с ней взаимоотношениях, понять, от чего зависит ее отношение к нам, и как нужно обращаться с Госпожой Удачей, чтобы она стала к нам благосклоннее.

1. Разогрев – Что такое Удача? Блиц опрос в большой группе.

Директор собирает несколько ответов от участников на вопрос: Как вы думаете, что такое Удача?
Примеры ответов, которые прозвучали на мастерской (ответы отражали разные понимания Удачи):
— случайность независящая от меня и от моих усилий («везение», «случайность», «приятная неожиданность», «когда обстоятельства складываются наилучшим образом»),
— когда получается то, к чему стремился («когда получается то, что ты хотела», «счастье и успех в одном флаконе», «когда делаешь то, что хочешь»),
— когда что-то получается легко («когда вдруг легко», «успех без специальных усилий»),
— помощь высших сил («удача — мой ангел хранитель», «подарок судьбы»).
— когда находишься в особом состоянии («когда попадаешь в свой поток», «в гармонии с собой и с миром»)

2. Разогрев социометрический – Удачлив ли я?

А. Групповой выбор самых «удачливых».
Давайте попробуем посмотреть на удачу социометрически, независимо от различий наших пониманий, что это такое.
Инструкция: Посмотрите друг на друга. И выберете из группы одного человека, который здесь и сейчас вам кажется самым удачливым, у кого наилучшие с вашей субъективной точки зрения отношения с удачей, про кого вы можете сказать — он удачлив.

Б. Опрос звезд социометрического выбора.
(От меньшего числа выборов к большему числу):
1) Вы согласны с выбором группы? А ты себя считаешь удачливым человеком?
Примеры ответов: «согласен», «на 50%», «не вполне», «если работать, то да».
2) А как ты понимаешь удачу?
Примеры ответов социометрических звезд: «когда дают просто так», «когда очень хочешь чего-то, повлиять не можешь, но это все равно случается».

В. Формирование группы Гермесов.
Образуется группа из тех, кого выбрала группа, и кто сам так же считает себя удачливым.

Г. Образуется группа «удачливых» из участников, не выбранных группой.
Инструкция: «А есть кто-то, кто, кого не выбрали, но кто, считает, что он в хороших отношениях с Удачей, считает себя удачливым? Кто полностью удовлетворен своими отношениями с удачей»
Эта группа – так же потенциальные кандидаты на роль Удачи.

Д. Образуется группа «неудачливых»
Кто считает себя не очень удачливыми? Вы – потенциальные протагонисты сегодня.

Е. Образуется группа «не полностью удовлетворенных своей удачливостью»
Инструкция: Кто не полностью удовлетворен своими отношениями с удачей, и кто хотел бы стать еще более удачливыми? Может кто-то из вас сегодня захочет быть протагонистом?

3. Переход в мир Удачи. Ритуал.

Используются цветные платки. Могут быть построены ворота.
Вводные слова директора: «Итак, сегодня мы отправляемся в гости к самой Госпоже Удаче.
У нас есть сегодняшние социометрические звезды удачи, которые с этим и сами согласны. Эти люди будут выполнять сегодня очень важную функцию. Они будут играть роль Гермесов, которые помогут остальным попасть в мир удачи. Они выиграли сегодня право играть эту роль.
Гермес — Бог торговли, прибыли и переговоров, дающий доход в торговле и богатство, бог разумности, ловкости и красноречия. Он — покровитель магии и астрологии, а также покровитель путников и проводник. Гермес — Посланник богов, вестник их воли с крылатыми сандалиями. У него есть крылатый жезл вестника — кадуцей, способный мирить врагов, усыплять или будить людей — для того, чтобы передать послание от богов. Кто как не он знает дорогу в страну Удачи.»
Каждому из группы социометрических звезд удачи предлагается выбрать себе платок: «Выберите цвет вашей удачи».
Инструкция Гермесам: Вы должны будете перевести из обычного мира в Страну Госпожи Удачи, в тот мир, где она живет, всех остальных, тех, кто неудовлетворен своими отношениями с Удачей или удовлетворен не полностью. А Вы сами сегодня уже там.
Инструкция для остальных участников: «Подумайте об удаче в своей жизни, о том какую она играет в ней роль, и зачем вы делаете шаг в страну Госпожи Удачи. Переход в мир Удачи делайте, как и полагается в ритуале, в тишине и с полным осознанием»
Осуществление ритуала: Гермесы под звук дудочки переводят каждого за руку в другую часть пространства сцены, обозначаемого как мир Удачи.
Завершение ритуала: Звук чаши и поздравление всех с тем, что пришли в гости в страну, где живет Госпожа Удача.

4. Медитация «Удача в моей жизни».

Все участники рассаживаются для медитации.
«Закройте глаза. Подумайте об Удаче в своей жизни. Какими были ваши отношения с ней, начиная с самого рождения до сегодняшнего дня? Обратите свое внимание на удачи в каждый период своей жизни. В какие моменты моя Удача была со мной в детстве, в школьные годы, во время учебы в институте, в разные периоды взрослой самостоятельной жизни? Как много я могу сейчас вспомнить таких моментов? Что именно вспоминается сейчас? То, что мне вспомнилось, — это значимые поворотные события моей жизни или маленькие неожиданные улыбки судьбы?
Что такое Удача лично для меня? Какую роль она играет в моей жизни? Что дает мне удача, когда она появляется в моей жизни? Сопутствует мне удача на моем жизненном пути или не сопутствует?
Может быть, я считаю себя Любимцем Удачи, человеком, который может вывернуться из любой, даже самой критической ситуации. Или даже таким, про кого говорят «родился в рубашке».
Или же чего-то у меня с моей удачей не очень. Может быть, я даже считаю себя невезучим. Попадаю в нелепые ситуации, или меня просто преследуют неприятности? А может быть, я постоянно кручусь, как белка в колесе, но при этом все остаюсь на месте? «Хотелось как лучше, а получилось — как всегда»? Или не верю, что в моей жизни может быть что-то хорошее, и поэтому бесполезно стараться чего-то менять?
А может быть, я воспринимаю свою жизнь как смену периодов удач и неудач? Удача порой улыбается мне, а порой оставляет меня?
Кого я считаю удачливым человеком?
Как я отношусь к чужим удачам? Завидую ли я порой чужим удачам? Или я считаю, что у каждого свои удачи и свои провалы?
Как я отношусь к своим неудачам, к неожиданным препятствиям, трудностям, когда обстоятельства неожиданно меняются в худшую сторону? Как я ощущаю себя в ситуациях, когда вложено много сил, но вместо результата, к которому я стремился всей душой, получаются сплошные отсрочки и мелкие помехи? Как отношусь к периодам застоя? И, наконец, как я реагирую на удары судьбы? Когда мои все мои надежды и желания терпят крах? Чувствую разочарование, неудовлетворенность или незащищенность, даже страх? Обижаюсь на несправедливость судьбы или чувствую полное отчаяние, безнадежность, обреченность или даже потерю смысла жизни?
Или верю, что для меня, в конце концов, все обернется к лучшему? И поэтому просто надеюсь и жду? Или же пытаюсь понять, почему у меня плохо с Удачей, чем я заслужил это, что я делаю не так, и просто нужно это изменить?
Застреваю на неудачах или быстро забываю о них? Воспринимаю неудачи как несправедливое наказание или как жизненный урок, стимулирующий рост и взросление?
Одни люди верят в Удачу, надеются на ее благосклонность, другие — не желают на нее полагаться.
Полагаюсь ли я на удачу? Следую своей Фортуне, не заботясь о том, куда она приведет меня? Отношусь к удаче легко – «Пусть все будет, как будет», «Сегодня пришло, завтра ушло». И мне не свойственно чувствовать озабоченность непостоянством судьбы, тем, есть сейчас Удача или нет? Считаю ли я себя авантюристом, который предпочитает постоянный риск и игру с судьбой? Или я фаталист, который надеется на то, что все образуется само собой, со временем, и не желает сопротивляться обстоятельствам, бездействует или не прикладывает особенных усилий, чтобы изменить к лучшему то, что есть?
А может быть, я придерживаюсь убеждения, что Удача ненадежна, она приходит и уходит, и не стоит рассчитывать на неожиданное везение, стремлюсь к тому, чтобы подчинить случайности своей воле и предпочитаю упорно, планомерно, последовательно и вопреки существующим помехам трудиться для достижения успеха? И это помогает мне оценить свои успехи по достоинству и дает ощущение независимости.
Воспринимаю ли я Фортуну как колею, с которой поезду моей жизни просто невозможно свернуть? Чувствую ли я зависимость и беспомощность перед нею? Чувствую ли я тревогу, когда мне предстоит двигаться вперед, а я не знаю, каким будет следующий поворот судьбы? А может быть, я не хочу идти на риск и пытаюсь остаться там, где я есть?
Или ощущаю себя хозяином своей Судьбы? Считаю, что для того, чтобы добиться успеха, нужно бороться, нужно заставить Фортуну предоставить мне выбор, заслуживаю ли я этого или нет? Или нужно не бороться, а уметь правильно фокусировать и гибко использовать свою внутреннюю энергию, чтобы управлять судьбой, а не позволять носить себя порывам ветра?
Когда Удача приходит в мою жизнь, замечаю ли я это сразу же, или только много позже осознаю, что это была моя Удача? Когда я замечаю неожиданную улыбку Удачи, как я реагирую? Воспринимаю ее как подарок? Верю в то, что Удача даром не дается, считаю ее наградой? Принимаю как «должное», или испытываю благодарность?
Обращаю ли я внимание на знаки, которые мне посылает Фортуна? Чувствую ли я, хотя бы время от времени, что меня что-то ведет, Удача везет меня?
Умею ли я успешно реализовывать возможности, которые мне предоставляет моя Удача? Или нередко их не замечаю или упускаю? А может быть эти возможности часто приходят, когда у меня готовности ими воспользоваться нет, или, напротив, они не подворачиваются, когда эта готовность у меня есть?
Какие у меня отношения с удачей, в настоящий период моей жизни? В каких областях моей жизни, в каких ситуациях сегодня она мне особенно нужна и желанна?
Стремлюсь ли я к обретению лучшего контакта с Удачей? Если нет, то чего именно я хочу от Госпожи удачи?
Если да, то ощущаю ли я внутренние препятствия на пути к этой цели? Как я вижу путь к построению более благоприятных отношений с Удачей?»

5. Психодраматический эксперимент: «Госпожа Удача выбирает Любимца».

Вводные слова директора: «Социометрический выбор многими воспринимается как Удача: «Мне повезло, меня выбрали протагонистом» или «Меня не выбрали на эту роль – не повезло». Сегодня социометрический выбор «удачливых» был первой попыткой войти в контакт с судьбой. Давайте проведем здесь, в стране Удачи еще один психодраматический эксперимент».
На сцену приглашается один из группы удачливых, игравших роль Гермесов: «Кто из тех, кого выбрала группа, разогрет на роль Госпожи Удачи? Кто хочет сыграть ее роль?» Добровольцу дается особенный платок.
Введение в роль Удачи: «Надень этот платок. Ты сейчас Госпожа Удача. Походи как Госпожа Удача».
На сцену приглашаются 5 добровольцев, желающих участвовать в эксперименте: «Кто хочет испытать судьбу?»
Рассказ директора истории про футбольный матч – обе команды замечательные, одинаково готовились, обе молятся об успехе – но Фортуне нужно сделать выбор.

Инструкция Госпоже Удаче: «Госпожа Удача, посмотри на них на всех своим взглядом. Здесь все достойные твоей благосклонности. Кто сегодня твой избранник или избранница? К кому же ты подойдешь?»
Госпожа удача делает свой выбор.

Интервью с удачей и с участниками эксперимента.
Вопрос к избраннику, когда ее выбор сделан: «А как у тебя с Удачей в жизни?». (Ответ на мастерской был «а мне всегда везет»).
Вопрос к Удаче: «Почему подошла к нему / к ней? Расскажи, что в нем есть такого, что ты его выбрала». (Ответ на мастерской был «Он в меня верит»). Можно также расспросить исполнителя роли Удачи более подробно про то, что наблюдалось в поведении того, кого она выбрала.
Вопрос к первому избраннику Удачи: «Это правда? Ты?» (Ответ на мастерской был «Да, я верю в нее»).
Вопрос к Удаче: «А из остальных, кого бы ты выбрала последним?». Госпожа Удача делает свой выбор. Вопрос к Удаче: «Почему?».
(Ответ на мастерской был «Он сомневается, скептически относится»).
Комментарий директора: «Оказывается к Госпоже Удаче скептически относиться нельзя. Она не любит когда к ней скептически относятся».
Директор расспрашивает участника, выбранного последним: «Ты стоял в группе «удачливых на 50%» в первом социометрическом разогреве. Расскажи о вторых 50 %, где удача покидает тебя. Что ты ощущаешь?». (Ответ на мастерской был «Очень хочется, и напрягаешься»).
Вопрос к Удаче: «Как ты, Удача, относишься к этому?». (Ответ на мастерской был «Когда напрягаются, я не выбираю»).
Вопрос к Удаче: «Кто твой второй кандидат?» Удача делает свой выбор.
Вопрос к Удаче: «Почему?».
(Ответ на мастерской был «Она ничего конкретного от меня не ждет, рада всему»).
Вопрос ко второму избраннику Удачи: «Это правда?» (Ответ на мастерской был «Это так»).
Вопрос к Удаче: «Почему первый вызвал у тебя большее расположение? А чем именно для тебя отличается первый и второй избранник?».
(Ответ на мастерской был: «Больше был готов. Ждал меня и верил больше»).
Вопрос к Удаче: «Каков твой третий выбор?». (На мастерской Удача отказалась делать третий выбор).
Опрос остальных участников эксперимента: «Что вы думаете о том, что удача не выбрала меня?» (Ответ на мастерской был: «Я слишком напрягаюсь», «Я не очень верю», «Верю, но не готова, не тот момент для меня, жду более благоприятного момента», «Повод не слишком важный, нужно обращаться к Удаче по более серьезному поводу»)

Выводы Эксперимента.
Директор формулирует основные выводы эксперимента о правилах обращения с Удачей. (На мастерской было сделано два вывода: нужно верить в Удачу, внутренняя готовность важна, но, ожидая ее, не надо напрягаться).

6. Разогрев. Какая она, моя удача?

1) Вводные слова директора: «Есть общие правила обращения с Госпожой Удачей. Однако Личная Удача может иметь свой особенный характер. Попробуем теперь разобраться какая она, «Моя Удача», и посмотреть на индивидуальные различия Личной Удачи у разных людей.

2) Короткая медитация: «Какая она, моя удача?
Инструкция участникам: «Закройте глаза. Попробуйте подумать о своей личной удаче. Какой у нее характер? Найдите тот образ, который отражает особенности Вашей личной удачи. Постарайтесь понять, что это за персонаж, на который похожа Моя Личная удача, и найдите его название. Моя Удача подобна…. Она похожа на… Какие три основных качества, характеризуют найденный для моей Личной Удачи образ или персонаж? (Например, разбитная, вздорная, вредная)».

3) Знакомство личных Удач.
Инструкция участникам: «Откройте глаза. Когда вы встанете, вы уже окажетесь в роли той самой своей личной Удачи. А теперь походите в пространстве сцены, представляясь друг другу, называя каждому, кого встретите, себя и свои качества, например: «Я удача Мудрый Слон. Я спокойная, серьезная и предсказуемая». Ваша задача — за данное вам время познакомиться с как можно большим числом других персонажей — Удач».

4) Работа в парах.
Инструкция участникам: «Найдите себе пару – каждый выбирает Удачу, наиболее похожую на себя. Разделившись на пары, в течение 2 минут пообщайтесь, обсудите, что у вас есть общее и что различно и посплетничайте про своих подопечных».

5) Работа в четверках.
Инструкция участникам: «А теперь, с достоинством, присущим Госпожам Удачам найдите еще одну пару, с которой у вашей пары есть что-то общее, пусть не все качества будут похожи. Разделившись на четверки, в течение 2 минут обсудите ваши персонажи, и выберете один, который представляет вашу четверку, и дайте ему 2 качества, которые представляют вашу группу в наибольшей степени».

6) Презентации в большой группе.
Представитель от каждой четверки называет выбранный персонаж и его качества.

7) Обсуждение презентаций:
Вводные слова директора: «Итак, мы сравнили наши личные образы Госпожи Удачи, увидели, чем наши личные Удачи отличаются от других, и, наконец, узнали, какой разной бывает Удача в нашей жизни».
Блиц-опрос большой группы и краткие выводы директора.
Характеристики разных персонажей, представлявших Госпожу Удачу на мастерской, можно подразделить на несколько подгрупп, если выделить в качестве темы для каждой подгруппы некоторые из основных акцентов в характеристиках названных персонажей. Выделенные подгруппы, на наш взгляд, дают диагностическую информацию о различиях отношения к личной Удаче.
В ходе работы мастерской в характеристиках персонажей отчетливо прозвучали следующие две группы тем:

А. Удаче приписывается экстравертированные качества, энергия и активность.
А1. Тема спонтанности, игры и полета.
Персонаж: веселый, радостный, радужный, игривый, озорной, легкий, летящий, непосредственный, любознательный.
А2.Тема импульсивности, безрассудности и получения кайфа.
Персонаж: безбашенный, бесшабашный, шальной, хулиганистый.
А3. Тема силы.
Персонаж: мощный, наполненный силой, вездесущий, всемогущий, возрождающийся из пепла.
А4. Тема переменчивости.
Персонаж: непредсказуемый, переменчивый (например, то добрый, то строгий), приносящий перемены.
А5. Тема доброты и дарения.
Персонаж: добрый, дающий, щедрый.

Б. Удаче приписывается интравертированные качества, спокойствие и серьезность.
Б6. Тема мудрости.
Персонаж: мудрый, всезнающий, способный учить, терпимый, понимающий.
Б7. Тема скрытого знания.
Персонаж: сдержанный, говорит намеками.
Б8. Тема справедливости.
Персонаж: справедливый, мудрый, но не строгий.
Б9. Тема строгой непреклонности.
Персонаж: бескомпромиссный, неприступный, строгий.
В образах конкретных персонажей эти темы встречались как отдельно, так и в различных сочетаниях. (Например: Владычица Морская мудрая и добрая; Джокер мудрый и легкий; птица Феникс мудрая и безбашенная; Гепард мудрый и непредсказуемый; Фея добрая, веселая и легкая; Дракон мудрый и бескомпромиссный).
Интересно, что в целом у участников мастерской явно преобладали экстравертированные представления об Удаче, особенно, тема спонтанности и безрассудного кайфа. (Возможно, это как-то связано с тем, что участники мастерской – психодраматисты?)

7. Лотерея – лото «Фортуна выбирает протагониста».

1) Вводные слова директора:
Есть люди, которых в психодраматических группах все время выбирают протагонистом. Они — социометрические звезды и им как будто везет. Однако из опыта психодрамы мы знаем, что группа выбирает, как правило, того, кто внутренне готов и кто попадает в тему группы.
Хочу предложить вам встретиться с Госпожой Удачей в выборе протагониста. Причем мы не воспользуемся привычным для психодрамы способом. Мы попробуем наш контакт с Удачей напрямую — в лотерее. Попробуем сейчас выяснить у Фортуны, кого же она выбирает и почему.

2) Лотерея: «Фортуна выбирает протагониста».
Вопрос директора к группе: «Кто хочет быть протагонистом в виньетках на этой мастерской? На сцену приглашаются все желающие».
Инструкция возможным протагонистам: «В этом мешке столько бочонков, сколько здесь желающих быть протагонистом. (На мастерской их было 43). На каждом из них свой номер. Ваша задача вытянуть из мешка бочонок со счастливым номером. Тянуть вы будете по очереди. Цифра от 1 до 43 отражает вашу близость к Удаче.
Это попытка испытать свою судьбу. Настройтесь так, чтобы привлечь ее благосклонность. В тот момент, когда будете тянуть свой бочонок, постарайтесь почувствовать пальцами, к чему тянется ваша душа. Предварительные советы у вас есть: не напрягайтесь, доверяйте, почувствуйте готовность – я хочу этого сейчас.
Посмотрим, кому достанется выбор Фортуны.»

3) Проведение лотереи и интервью с первыми и последними номерами.
Все желающие вытягивают свой бочонок, затем выстраиваются в ряд по номерам.
Директор напоминает, что тот, у кого первый номер будет протагонистом, и обращается к группе: «Кому же повезло? Кто сегодня в контакте с Госпожой удачей?».
Вопрос директора к участнику, выигравшему право на виньетку: «Расскажи, как происходил процесс выбора. Какое у тебя отношение к выигрышу? Расскажи, как тебе это удалось?»
(На мастерской ответ участника с № 1 был: «Когда я чего-то очень сильно хочу, у меня не получается. И я подумала, что вытащится, то и вытащится. Что будет, то и будет»).
Далее директор задает вопросы о том, как происходил процесс выбора у тех, кто вытащил номера со 2 по 5, а также последним пяти. В небольшой группе можно опросить всех, кто делал выбор. Диалог директора с каждым из них можно рассматривать как фокусировку стратегий выбора и возможных проблем в отношениях с удачей.
(Например, на мастерской ответ участника с № 2 был: «Я довольно долго ждала, потом подумала — что будет то будет. И встала ближе к мешочку». Ответ № 3 был: «Тянула одной из первых, чтобы выбор был, а там — как получится». Ответ участника с  № 43 был: «Там было много народу, нет места. Я отошла в сторону. Потом подумала, что это я отошла, я всегда так делаю. И засунула руку даже вместе с кем-то. Тянула, ничего не чувствовала. Я когда получила 43, очень расстроилась. Потом подумала, что мне повезло, я с этого края первая»).
Директор надевает на себя платок Госпожи Удачи и из роли Удачи объявляет, что последнему номеру повезло: «Я сейчас играю роль Удачи и сама выбираю тебя как протагониста. Какое у тебя отношение к выигрышу?». Затем директор делает краткие выводы, которые зависят от результатов интервью.

8. Виньетки с теми, кто выиграл.

На мастерской были проведены две виньетки с теми, кто вытащил первый и последний номер. Работа в обеих виньетках была в символическом пространстве, где одним из персонажей обязательно была Госпожа Удача.
Первая виньетка была про преодоление внутренних барьеров, которые стоят между протагонистом и удачей. Важно было разобраться, что это за барьеры и договориться с ними. Тема второй виньетки «Я не верю в знаки удачи, когда их вижу». Причиной отворачивания от знаков Удачи оказался внутренний запрет быть более счастливой, чем близкие люди, чтобы избежать чувства вины перед ними и страха наказания за успех.
Представляется, что символическая форма работы в метафоре взаимодействия с Госпожой удачей способна давать быстрые и достаточно глубокие результаты, прежде всего потому, что подключает «Большую картинку», мировоззренческий уровень восприятия своих проблем, уровень отношения к жизни в целом.

9. Виньетка — тренинг «Как попросить удачу и получить согласие».

1) Вводные слова директора: «У нас есть возможность принять свободный дар Госпожи Удачи, или не заметить и пропустить его. Мы можем ждать ее благоволения, но также можем сами попросить ее о Даре.
Давайте попробуем разобраться, как это лучше делать. Что-то наподобие тренинга по освоению умения просить Удачу правильно. Задача: попросить Удачу так, чтобы она тебе дала согласие.
Сначала проведем виньетку-тренинг, затем поработаем в парах».
(На мастерской удалось сделать только одну виньетку. Было бы лучше сделать несколько, чтобы рассмотреть разные модели поведения и различные трудности).

2) Краткая медитация.
«Закройте глаза и подумайте: Удачи в чем я жду больше всего в моей жизни? Чего я хочу от Удачи? Какая именно удача мне сегодня особенно нужна? Чего я хочу попросить у Удачи сегодня?»

3) Выбор протагониста для виньетки «Как попросить удачу»
Директор обращается к группе: «Кто хотел бы попросить у Удачи что-то конкретное прямо сейчас? Поднимите руки… Ты первый (первая) поднял (подняла) руку. А мы знаем, что с удачей это именно так: когда готовность есть, она приходит. У тебя, я вижу, есть готовность»

4) Проведение виньетки «Как попросить Удачу»
Вводная инструкция протагонисту: «Найди кого-то на роль своей Удачи. Итак, твоя задача: попросить так, чтобы она тебе дала согласие. И мы посмотрим с помощью психологической правды, что ответит твоя Удача. Может быть, ты хорошо умеешь ее просить, и проблем никаких нет? Тогда предоставим кому-нибудь другому возможность попробовать. А ты будешь образцом, по которому мы будем учиться. А если не получится, мы либо вместе попробуем найти к ней правильный подход, либо попросим других людей попросить что-то свое, чтобы ты могла поучиться у них это делать. Получиться что-то наподобие тренинга «Как просить удачу».
Первичная фокусировка Запроса — Работа над формулировкой просьбы.
Терапевтическая задача директора при фокусировке — способствовать повышению степени осознанности сути желания («Я знаю, чего я хочу на самом деле») и уровня своей мотивации. Конечно, директор может решать эту задачу также и в ходе самой виньетки.
Но на этом этапе директор «готовит» протагониста к просьбе: «О чем ты хочешь попросить Удачу? … Пока непонятно, о чем ты просишь?… Почему? … Зачем? …»
В легенде освоения «технологии» просьбы решению этой задачи, помимо вопросов директора, способствует работа с протагонистом над освоением того или иного «правила» формулировки просьбы.
Так, на мастерской комментарии директора стимулировали протагониста к уточнению формулировки, и, как следствие, — к осознаванию сути своего желания. «Первое правило технологии просьбы — это конкретность. Это недостаточно конкретно.… Подумай еще минуту, прежде чем попросить, чтобы просьба прозвучала достаточно конкретно…»

Психодраматический диалог – прямая смена ролей.
Протагонист осуществляет первую попытку просьбы («Подойди к Госпоже Удаче и попроси»), затем озвучивает ответ Удачи и получает этот ответ из собственной роли. При отсутствии положительного ответа протагонист осуществляет повторные попытки, обеспечивая достижение позитивного результата.
При необходимости директор осуществляет дополнительную корректировку действий протагониста, давая в качестве обратной связи собственные комментарии на его действия как коуч, или/и стимулируя протагониста в роли Удачи дать комментарии в качестве обратной связи самому себе. (Например: «Что ты думаешь о нем, но не говоришь ему прямо? Почему ты не хочешь пойти ему навстречу? Почему отказываешь? Что именно «не так» в его просьбе?»)
На мастерской в виньетке «Как попросить Удачу» у протагониста обнаружилась путаница мотивов, а так же путаница целей и средств их достижения. Поэтому основной для директора, не только при фокусировке, но и в ходе разыгрывания, оказалась терапевтическая задача повышения степени осознанности протагонистом сути своего желания.
Однако в других случаях, в основном фокусе работы директора могут быть и другие терапевтические задачи. В том числе такие, как эмпаумент, трудности выбора, преодоление внутренних запретов на успех, радость, творческую игру, перфекционистской установки, недоверия к себе и миру и т. д.

Возможные итоговые выводы директора — общие правила «Как просить Удачу».
Общие правила можно разделить на две группы.

А. Правила формулировки просьбы:
— Конкретность формулировки.
— Ясность и непротиворечивость формулировки.
— Обоснованность и осмысленность. (Формулировка содержит ответ на вопрос: «Зачем это мне нужно?»)

Б. Правила коммуникативного стиля контакта с Удачей:
Коммуникативный стиль транслирует собственную мотивацию, внутренний настрой и отношение к Фортуне. Обращающийся с просьбой может получить согласие, если будет:
— Проявлять уважение к Госпоже Удаче.
— Просить с безусловной безоговорочной верой в то, что он имеет право на дар Фортуны и может принять этот дар.
— Говорить искренне, прямо, открыто, просто.
— Держаться весело, радостно, с вовлеченностью в игру, легко, но непривязано к результату. («А было бы здорово», «Да» – да, «нет»? — А ладно не беда).
— Вызывать интерес, Удаче должно быть интересно с ним взаимодействовать.
— Не отступать, настойчиво продолжать, повторять попытки, сохраняя самоуважение и чувство собственного достоинства.

Варианты проведения виньетки – тренинга.
На мастерской была использована прямая смена ролей. Другой вариант проведения такой работы: обращение с просьбой к Удаче без смены ролей со спонтанной реакцией вспомогательного «Я» из роли Удачи. В этом случае инструкция Удаче – не подсуживать. Соглашаться выполнить просьбу, если ощущение, что протагонист «заслужил», достоин поддержки. Затем получение (по запросу директора) дополнительной обратной связи Удачи и повторные попытки протагониста с учетом обратной связи. Можно также привлекать других участников для демонстрации различных способов взаимодействия с Удачей и получения ее согласия, которые протагонист может использовать при повторных попытках.

10. Работа в парах: «Как попросить удачу и получить согласие».

Инструкция участникам: «Найдите себе пару. В течение 5 минут первый участник играет роль Удачи, второй – протагонист — просит у него. Затем 2-3 смены ролей. Следующие 5 минут первый участник – протагонист, второй в роли Удачи. Также 2 — 3 смены ролей. 5 минут шеринг в парах.
Просите свою Госпожу Удачу с учетом того, что увидели, поняли и приняли. Старайтесь просить конкретно, уверено, с уважением к ней, но без подобострастия, просить не милостыню, а дар».

11. Завершающий ритуал: Амулет Удачи.

1) Медитация: Амулет Удачи.
«Сядьте удобно. Закройте глаза. Итак, мы сегодня играли, так или иначе, роль искателей Удачи, побывали у нее в гостях.
Постарайтесь напомнить себе обо всем, что здесь происходило. Какие моменты вас затронули? Что было для вас важным? Что дал вам тот опыт, который вы здесь получили?
Попробуйте, опираясь на этот опыт, подумать, какой знак, символ может выступить в качестве амулета, который будет притягивать Вашу Удачу, возвращать контакт с Удачей, когда он иногда будет теряться.
Это может быть цвет или металл. Известно, что металл удачи – платина, а цвет удачи лиловый или гранатовый. Но ваша Удача может быть из иного вещества, иметь свой собственный цвет.
Символами Удачи традиционно считались плоские и круглые предметы, а так же все, что вращается. В роли символов удачи нередко выступали также различные мелкие животные или даже фантастические.
Но у вас может возникнуть совсем иной свой собственный символ.
Это может быть звук или песня, это может быть движение, кинестетическое ощущение или картинка.
Выберете, пожалуйста, образ амулета Удачи, который будет поддерживать связь с вашей личной Удачей. И пусть этот образ родится как результат наших трехчасовых размышлений, и выразит то, что вы сегодня поняли для себя, про себя, про свою удачу и свои отношения с ней.
И тех, у кого уже возник образ амулета Удачи, я попрошу молча вставать. И по мере того, как его найдет каждый, мы встанем все, встанем вместе со своими символами – амулетами. Не спешите. У каждого свое время, свой ритм».

2) Ритуал со свечой и чашей.
Вводные слова директора: «Психодрама достаточно широко использует ритуалы. И я подумала, почему бы не позаимствовать что-то у всяких магов и колдунов для проведения психодраматического ритуала про Удачу.
Я не буду никого ничего спрашивать о выбранном амулете. Это такой тайный личный символ. Наш ритуал мы проведем в молчании, наедине с собой. При исполнении многих магических ритуалов для привлечения удачи с древних времен использовались звук, благовония и, конечно, свеча».
Проведение ритуала: «Я поставила эту горящую свечу в центре нашего психодраматического пространства. Я предлагаю смотреть на свечу все время нашего короткого ритуала, чтобы с ее помощью мы могли внести наше знание об удаче и нашу веру в нее в свой амулет, который вы будете хранить внутри себя. И пусть этот амулет будет всегда помогать вам, поддерживать ваш контакт с Удачей.
И, может быть, каждый из вас, попросит у Госпожи Удачи, попросит из самой глубины души, что-то одно, конкретное, может быть самое важное, что нужно сейчас в вашей жизни.
Сейчас зазвучит чаша. Постарайтесь успеть прислушаться к себе и мысленно высказать свою просьбу за то время, пока чаша будет звучать».
На этом закончилась мастерская.

Х Х Х

В мастерскую не вошел целый блок работы с темой Удачи, посвященный поиску своего личного пути к обретению контакта с ней.
Далее некоторые идеи и техники, которые можно использовать в рамках этого блока.

12. Мой личный путь к Удаче. Вступление.

Проблема поиска личного пути к Удаче.
Вводные слова директора: «Мы порой не можем выйти из полосы неудач. Клиенты спрашивают: «Почему меня постоянно преследуют неудачи?», «Почему у меня нет удачи, и я так трудно живу?» За такими жалобами лежат разные факторы и также их сочетания. Можно выделить два основных источника трудностей отношений с Удачей.

1) Невротические механизмы и не пережитые травмы:
Достаточно большую группу факторов составляют, конечно же, разные Саботажники успеха – интроекты, голоса в нашей голове, которые запрещают нам любой успех, благополучную полноценную, свободную, легкую и радостную и счастливую жизнь.
Другая группа факторов – недопережитые травмы и, в том числе, опыт прошлых неуспехов и неудач. Как любая значимая потеря, конкретный неуспех должен быть полноценно пережит, из него должен быть извлечен урок, иначе, застревая в гневе или депрессии, он не использует следующие возможности, не освобождает место для контакта с Госпожой Удачей и не может принять ее подарок.

2) «Кривая Тропа» — ловушки на пути к Госпоже Удаче.
В сказках есть повторяющийся сюжет про Кривую тропу – неправильный путь к Удаче. Это, как правило, путь сестер или братьев героя, достигающего счастья в финале (или героини). Удача им либо ничего не принесла, либо их погубила.
Что мы знаем и из сказок, и из жизни про неправильные отношения с Фортуной, про то, как не надо идти к Удаче, про ловушки на пути?
Из самых очевидных, но опасных ловушек — инфантильное, незрелое отношение к Фортуне. Отношение к Госпоже Удаче как к «Фарту», как к источнику легкой добычи (в том числе у игроков, зависимых от азартных игр). Либо «флирт» с Удачей (неоправданный риск – «пронесет, не пронесет», ради острых ощущений, часто опасный для жизни).
Другая известная ловушка — зависть к чужой удаче. Порой нам начинает казаться, что кто-то другой необычайно удачлив и сама Фортуна возносит их к вершинам, хотя и там есть куча своих проблем и даже падений. Кто-то завидует — «Им всегда везет,– почему у меня не так, я хочу, чтобы у меня было также».
Менее известная, но, на наш взгляд, важная ловушка «Кривой Тропы» в отношениях с Удачей связана не столько с завистью к другим людям, сколько с представлениями о том, что такое Удача и как она должна проявляться. Есть люди, которые считают настоящей Удачей чужую удачу. Удачу, которая приходит одним, определенным способом, способом, которым к ним самим она не приходит. Такое убеждение заставляет человека стремиться не к своему пути, вкладывать энергию в неэффективные действия или в переживания неудовлетворения. В то время как его Удача, как правило, просто иная, она другого типа. При этом он часто не замечает и не достаточно ценит дары своей Фортуны и Фортуна может обидеться.
Я уверена, что каждый может искать свой личный, особенный путь к удаче и найти свою технологию взаимодействия с ней».

13. Разогрев: «Что я считаю удачей и неудачей. Различия понимания»

Инструкция участникам: «Закончить предложения: Я считаю, что у меня удача есть, если…. Я удачлив, если ………Я считаю, что у меня нет удачи, если …Я неудачлив, если..…»
Работа в парах.
Инструкция: «Поделитесь своими ответами».

14. Техника «Нарисуй свою удачу»

1) Разогрев: «Рисунок»
Инструкция: «Нарисуйте картину в своем воображении «Мне улыбнулась Удача» Эта картина должна быть как реалистическое фото конкретной ситуации.

2) Шеринг в парах: «Обсудите в парах те картинки, которые у вас получились. Что там есть? Какой вы увидели вашу Жизнь в контакте с удачей?»

3) Виньетка.
Инструкция для выбора протагониста: «Кто бы хотел исследовать свою картинку?»
Проведение виньетки: Психодраматическое разыгрывание рисунка протагониста.

15. Разогрев: «Какую Удачу я ценю больше всего?» – исследование ценностей удачи

1) Вводные слова директора: «Существуют самые разные представления о том, какая удача мне нужна, чем мне ценна именно такая удача и что дает мне моя Удача, когда она появляется в моей жизни.
Одни ценят как удачу только выигрыш, который достался в лотереях, жеребьевках, тендерах разного рода, в ситуациях дефицита или в иных ситуациях только одного типа.
Можно, также встретить людей, для которых не важно, каким путем придет удача, в каких ситуациях. Для них ценно сесть на волну удачи и плыть. Они радуются факту любого везения, не важно в чем, в чем-то большом или в малом. Важен кайф от самого пребывания на волне.
Немало других, для кого ценна только легкость достижения чего-то важного. Удача — это когда что-то, чего сильно хочется, что-то значимое достается легко, без усилий. Хочу легкости, не хочу все зарабатывать, мне все в жизни трудно достается. Если тяжело дается то, чего сильно хочется, то это не есть Удача. А когда нет подарков судьбы – считают они, значит, я, — пусть успешный, — но невезучий, у меня нет удачи.
Есть и противоположная точка зрения. Удача ценна только когда удалось сделать что-то самому, вложить много своих сил. Есть заслуженный успех, в котором Удача просто немного помогла. Не заработанная удача не ценна, даже если есть большой успех. То везение, что само приходит, что легко дается, ими обесценивается.
Можно встретить людей, для которых Удача состоит в наличии гармонии, баланса в жизни, баланса трудности и легкости, работы и отдыха, покоя и напряжения.
Давайте попробуем разобраться, какую же Удачу ценит каждый из нас?»

2) Медитация «Ценности удачи»:
«Что такое Удача лично для меня? Что я считаю удачей?
Какой удаче я радуюсь больше всего? Какой удаче я больше всего завидую? Какая удача для меня — самая значимая? Какую Удачу я ценю больше всего?»

3) Шеринг в парах.
Инструкция: «Поделитесь своими представлениями о ценностях Удачи. Обсудите сходства и различия».

4) Выявление ценностей удачи.
Блиц опрос в большой группе или Разделение на подгруппы с разным пониманием ценностей удачи.

16. Техника: Уроки неудач.

1) Вводные слова директора: «Отношения с Удачей зависят и от того, как мы воспринимаем неудачи и реагируем на них. Поэтому давайте поразмышляем про опыт неудач».

2) Медитация «Воспоминания о неудачах»
«Закройте глаза. Подумайте о неудачах в своей жизни. Какие неудачи всплывают сейчас в памяти, может быть большие, может быть маленькие? Были ли у Вас в жизни периоды неудач? Попробуйте вспомнить один такой период, когда вы попали в полосу неудач. А может быть Вам вспомнится несколько таких периодов? Какой из них самый значимый для вас сейчас.»

3) Работа в парах «Воспоминания о неудачах». 6 минут.
Инструкция: «Разделитесь на пары и по очереди задайте вопрос: «Расскажи мне о неудачах в своей жизни». Второй слушает, и если говорящий замолкает, повторяет вопрос».

4) Работа в парах. «Уроки неудач». 6 минут. В тех же парах.
Инструкция: «Что дали мне прошлые неудачи, какие уроки я извлек (извлекла) из этих неудач? Чего бы не было в моей жизни, если бы не эти неудачи?
Чему учит жизнь? Что за сокровище, к какому осознанию ведет?
А может быть, эта неудача позже привела к удаче? Тогда, в чем была удача в неудаче?»

5) Виньетка: «Урок неудачи или Неудача как урок».
Инструкция для выбора протагониста: «Кто хочет соприкоснуться вновь с опытом какой-то неудачи в вашей жизни и понять, в чем был ее урок?»
Проведение виньетки.

6) Виньетка: «Реакция на неудачу». Трикстер как ресурс.
Инструкция для выбора протагониста: «Кто хочет исследовать свою реакцию на неудачи?».
Проведение виньетки.
а) Протагонист показывает свою реакцию на ситуацию неудачи.
б) Протагонист проигрывает реакцию на ту же ситуацию из роли Гермеса. (Архетипа Трикстера). Члены группы могут показывать свои варианты.
в) Протагонист проигрывает свою новую реакцию на ситуацию.

7) Обсуждение и выводы (в большой группе):
«Давайте обсудим уроки наших неудач. Каковы уроки неудач? В чем бывает удача в неудаче? Чем помогает Трикстер в ситуациях неудач? Как я могу изменить свою жизнь к лучшему благодаря урокам неудач?
Что уроки неудач говорят о вашем личном пути к удаче?»

17. Техника: Уроки удач.

1) Вводные слова директора:
«Мы, как правило, не внимательны к моментам, когда повезло. И тем более редко прикладываем усилия для рефлексии про свое везение, как правило, нет особого желания изучать свой положительный опыт контакта с Удачей, подумать, как это получилось. Поэтому давайте поразмышляем про опыт удач».

2) Медитация «Воспоминания об удачах»
«Закройте глаза. Подумайте о неудачах в своей жизни. Какие удачи всплывают сейчас в памяти, может быть большие, может быть маленькие? Были ли у Вас в жизни периоды удач? Попробуйте вспомнить один такой период, когда вы оказались на волне удачи. А может быть Вам вспомниться несколько таких периодов? Какой из них самый значимый для вас сейчас. Постарайтесь вспомнить конкретные ситуации вашей жизни, в которых вы ощущали контакт с Госпожой удачей, ситуации, в которых вы соприкасались с особенной энергией Удачи».

3) Работа в парах «Воспоминания об удачах». 6 минут.
Инструкция: «Разделитесь на пары и по очереди задайте вопрос: «Расскажи мне об удаче в своей жизни». Второй слушает, и если говорящий замолкает, повторяет вопрос».

4) Работа в парах. «Удача как урок». 6 минут. В тех же парах
Инструкция: «Расскажите друг другу истории из своей жизни, где вам неожиданно везло, где вы наиболее остро ощущали особенную энергию Удачи. Как вы переживали эти ситуации? Что дали мне прошлые удачи, какие уроки я извлек (извлекла) из этих удач?»

5) Виньетка: «Урок удачи».
Инструкция для выбора протагониста: «Кто хочет соприкоснуться вновь с опытом какой-то удачи в вашей жизни и понять, в чем был урок этой удачи?»
Проведение виньетки.

6) Обсуждение и выводы (в большой группе).
«Давайте обсудим уроки наших удач. Каковы уроки удач? Как я могу изменить свою жизнь к лучшему благодаря урокам удач? Что они говорят о вашем личном пути к удаче?»

18. Виньетка про выбор «Камень на распутье».

1) Вводные слова директора: «Есть ситуации, в которых мне дарится очевидная возможность, шанс удачи. И я могу просто следовать везению, как потоку. Я беру все, что само идет мне в руки.
Значительно труднее нам в ситуациях, в которых нужно сделать лучший для меня выбор, выбор, ведущий к удаче, но нет внешне очевидного хорошего решения. Не получается ясно увидеть сразу же – бери это!
В таких сложных ситуациях человек оказывается на распутье, как герои сказок у камня. В сказках герой, как правило, выбирает сложное и непопулярное решение. Главное в этом выборе — остаться собой». (Примеры из сказок – про Емелю и Щуку-Удачу, про Ивана-Царевича).

2) Инструкция для выбора протагониста:
«У кого есть проблема выбора из нескольких вариантов решения, и он не знает, какой из их ведет к истинной удаче?»

3) Проведение виньетки.

4) Обсуждение в большой группе:
«Давайте обсудим. Что помогает принять верное решение в ситуациях сложного выбора? Как понять, какое решение ведет меня к Удаче?»

19. Техника: Какой мой путь, какой не мой? Разговор с удачей.

1) Вводные слова директора: «Итак, уроки наших удач и неудач рассказали нам кое-что о том, как надо искать свой путь к удаче, свою технологию взаимодействия с ней. Но может быть важно узнать кое-что еще».

2) Социометрический разогрев.
Разделение на две группы: «Кто понимает, каков он, мой индивидуальный путь к удаче? Кто не вполне или вообще не понимает?»

3) Виньетка: «Какой он, мой путь к Удаче?»
Инструкция для выбора протагониста: «Кто хочет спросить у своей Удачи, задать ей вопрос: «Какой мой путь, какой не мой?» и, может быть, получить ответ Удачи?»
Проведение Виньетки.

4) Работа в парах: «Какой он мой путь к Удаче?». 10 минут.
Инструкция участникам: «Разделитесь на пары. Один — протагонист — из группы тех, кто хотел бы лучше понять, каков он, мой индивидуальный путь к удаче?
Второй – из группы тех, кто понимает свой личный путь к удаче – играет роль Удачи. В течение 5 минут второй – протагонист – задает Удаче вопрос: «Какой мой путь к тебе, какой не мой?» Затем 2-3 смены ролей, чтобы получить ответ Удачи. Затем 5 минут шеринг в парах».

5) Обсуждение и выводы (в большой группе): «Давайте обсудим, что мы узнали про разные личные пути к Удаче».

20. Техника: Как привлечь Удачу?

1) Вводные слова директора: «Мы уже выяснили, какая она моя удача в моей жизни, какой у нее характер. Подумали о том, какую удачу я ценю, какая удача самая значимая для меня. Больше осознали, чего мы хотим от Госпожи Удачи, узнали про разные личные пути к ней.
Давайте подумаем теперь о том, какие у меня отношения с Госпожой Удачей? А также о том, какова моя роль в отношениях с ней? Что я делаю для привлечения Удачи? Что нужно, чтобы Удача была ко мне добрей, благосклоннее. Чтобы она мне чаще улыбалась?

2) Мифодрама. Разыгрывание сказки «О злой судьбе»

3) Виньетка: «Как привлечь Удачу?»
Инструкция для выбора протагониста: «Кто хочет выяснить свои отношения со своей Удачей, узнать, как привлечь ее благосклонность?»
Проведение Виньетки «Как привлечь Удачу?»
а) Директор проводит интервью Удачи про подопечного (в роли Удачи – протагонист)
Вопросы к Удаче: « Что ты о нем думаешь, как к ней относишься?»
«Ты же про него все знаешь, знаешь, что он хочет. Можешь ли ты пойти навстречу? Каковы твои условия?»
б) Если Удача не благосклонна, протагонисту предлагается поговорить со своей Удачей.
Задача протагониста выяснить: «В какой заботе она, ваша Удача нуждается?», «Что хочет Удача от вас специального, особенного?»
Протагонист может спросить у нее: «Что нужно, чтобы ты, Госпожа Удача, была ко мне добрей, благосклоннее. Чтобы ты мне чаще улыбалась? Чего тебе не хватает во мне для того, чтобы ты хотела мне дарить свои дары?»

4) Работа в парах: «Чего не хватает в нас Удаче». 10 минут.
Инструкция участникам: «Разделитесь на пары. В Парах: в течение 5 минут первый участник играет роль Удачи, второй – протагонист. Его задача расспросить Удачу и выяснить чего ей не хватает во мне, чтобы она была более благосклонна, и получить ответ. 2 смены ролей. Следующие 5 минут первый участник – протагонист, второй в роли Удачи. Также 2 смены ролей. 5 минут шеринг в парах».
Шеринг и обсуждение в парах: «Как надо обращаться с Удачей?»

5) Опрос в большой группе «Как привлечь Удачу?»
Вопросы к участникам: «Что нужно для привлечения удачи? Как с ней обращаться, чтобы она была к нам благосклонна?»

Ждем Вас на конференции! Хочу пойти