– Палсаныч, 50 грамм?
– Спасибо, не надо, своей дури хватает, — дед прикрывает ладонью стопку, и, вопреки вековой традиции поминок, наливает себе не водки, а морса. Дед трезв уже почти полвека. Бросил до моего рождения. Говорят, по молодости выпивал и во хмелю бывал буен. Однажды, уже ближе к сорока годам, выпив больше обычного, увидел что-то такое, что разом сам отказался от спиртного и жене своей, моей бабушке, запретил навсегда. С тех пор за столом сидит до момента, пока все не напьются, потом встает и тихо уходит в другую комнату, читает или чинит очередные часы, которыми у него стены увешаны. А молодым поколениям, задающим вопросы о столь необычным для застолья поведении, шепотом рассказывают, что дед Паша «чертей видел и с тех пор не пьет». Увидев однажды своих внутренних бесов снаружи, человек поменялся навсегда.
Такое у меня родовое послание. Одно из многих. Получив задание нарисовать древо рода, а потом припомнить и записать слова или поговорки своих многочисленных родственников, об этих словах деда я, честно говоря, и не вспомнила. Дед вообще молчун, редко говорит. Но вот когда я сама, подойдя близко к сорокалетнему рубежу, вдруг неожиданно для самой себя перестала пить спиртное, то припомнила эту дедову поговорку: своей дури хватает. Многие в моем роду спились и от этого умерли, кто-то страдает и сейчас. А дедова ветка живет. Ни мать моя не пьет, ни брат ее, ни я. И нам уже не пришлось бороться с алкогольной зависимостью, этот урок за нас прошел дед Паша. Благодарность и поклон.
Итак, представляю читателю методику «Древо родовых посланий». Работа проходит в три этапа:
1. Нарисуйте Древо вашего рода, начиная с себя. Каждая ветка – родственник.
2. Запишите над ветками родственников их частотные выражения, которые вы запомнили.
3. Под ветками запишите заболевания этих людей, а если они уже умерли – причину смерти.
Вопрос = запрос
Очень простые инструкции, которые очень сложно выполнить. Кто-то начинает задавать вопросы (читай: «протестовать») уже на первом задании:
— А я должен быть внизу или вверху листка?
— А братьев-сестер отмечать?
— Так дети же еще после меня, их рисовать?
— А разведенных родственников с их новыми семьями отмечать?
— А если я не помню человека и ничего о нем не знаю?
Со стороны это выглядит вопросами. А на деле – диагностика семейного сценария. Так и хочется в ответ съязвить: «А ты себя ставишь выше или ниже предков?», «Конечно не надо отмечать братьев и сестер, разве они родня?», «Конечно, это я должна решить, отмечать ли тебе детей, не ты же!», «Нет! После развода родственник автоматически выбывает из семейной иерархии и становится чужим человеком!», «А если ты не знаешь ничего про своего родственника, это означает, что его не было и твои деды родились от непорочного зачатия». Съязвить очень хочется. Но это уже моя диагностика. С чего бы это мне, ведущей группы, так вдруг захотелось защитить себя от этих вопросов злым юмором? И пока люди рисуют и пишут, я занимаюсь своей внутренней терапевтической работой с родом.
Род – это то, что затрагивает нас настолько глубоко и сильно, что буквально у каждого из нас есть отклик на любой из заданных в аудитории вопросов. У каждого есть в роду и разведенные, и пропавшие, и те-о-ком-нельзя-говорить… И конечно же, простой вопрос из аудитории тут же поднимает целую волну чувств, воспоминаний, защит… Мои группы по работе с родом зачастую становятся первым шагом уже к моей собственной терапии.
А пока что – вопросы. И поскольку все мои реакции – дело моей терапии, я просто отвечаю на вопросы: «Задание дано так, как дано, все остальное – на ваше усмотрение, обсудим во время шеринга». А на шеринге я объясняю, что даже то, что такие вопросы возникают у одних и совершенно не вопрос для других, уже является признаком того, то эти темы в роду болезненные, а значит, могут стать важным запросом на терапию. На психотерапевтической группе очень часто вопрос = запрос.
«Сказал Иван-дурак»
На втором этапе выполнения упражнения наступает реальный затык с воспоминаниями. Я помню это по себе. Еще когда я сама впервые выполняла это упражнение, я обнаружила, что своих разговорчивых родственников я описала с легкостью – там и поговорки, и приговорки, и шутки-прибаутки, и возгласы. А вот остальные родственники как бы ушли в тень, оставаясь безмолвными. В тот момент я просто решила оставить все как есть. Однако, как говорится, процесс был запущен. И уже во время первого же группового проговора у меня начали всплывать в памяти слова ранее безмолвствовавших предков.
Процесс этот не прекратился и по сей день, любимые присказки моих родных до сих пор продолжают вспоминаться и реализовываться. Иногда я сама вдруг что-то скажу, неожиданно для себя, вдруг. А уже через мгновение в памяти возникает картинка из прошлого: солнечный летний день, меня оставили с прабабушкой, уже совсем старой женщиной, в одиночку вырастившей восьмерых детей. Я что-то делаю, рисую и спрашиваю: «Баба Варя, так?» И вдруг слышу в ответ несуразное, абсурдное: «Так… так… сказал Иван Дурак». Тогда я не знала, а теперь знаю, что погибшего во цвете лет задолго до моего рождения, и даже до рождения моей мамы мужа прабабушки звали Иван. И что, оставшись с детьми, бабушка научилась рассчитывать только на себя, и никогда — на мужчин. И знание это, тайное и жестокое, передала дочерям своим. И обиду эту смертельную, которая выглядит как презрение к роду мужскому, женщины моего рода носят в себе, черпая оттуда и силу свою, и несчастье. Еще одна весточка из прошлого, сотворенного задолго до меня, еще один запрос на терапию…
А как терапевту мне это полезно тем, что я спокойно и уверенно говорю сетующим:
— Процесс пошел, даже если вы сейчас не можете вспомнить слов и поговорок, вы обязательно вспомните их позже. Просто попробуйте вспоминать случаи, происшествия, привычные жесты — то, что вам рассказывали ваши менее старые родственники… Вспоминайте шутки и анекдоты, смешные случаи.
Это всегда помогает. Ничто так долго не хранится в семейной истории, как смешные происшествия. Ведь даже на поминках вспоминают прежде всего хорошее и доброе. Так лечится психика от потери и горя. Смех и любовь – лучшая защита и лекарство. И тем легче вспомнить нужные слова своих ушедших родственников. Любая присказка – хороший оберег. А повторяющаяся присказка – сценарный ключ к решению трудных ситуаций, то есть искомое родовое послание. И мы уже в двух шагах от того, чтобы его найти.
«Заметь нас!»
Правда, палка эта – о двух концах. Третья часть методики – самая эмоционально трудная. Наследственные заболевания, повторяющиеся травмы, похожие смерти. Обо всем этом трудно говорить, а уж когда находишь параллель между сказанным и случившимся, поневоле начнешь прислушиваться к собственным словам и телу. И вот тут-то и вспомнишь о детях, которых уже нарисовал ниже себя в Древе, и которые УЖЕ повторяют за тобой все твои слова и жесты.
— Я доживу до 120 лет! Это возможно! Я ничем не болею! Я занимаюсь спортом, и современная наука уже изобрела способы поддержания жизни правильными продуктами и режимом. К тому же, я духовно консультируюсь сразу у двух Учителей. Баланс телесного, духовного и психического, контролируемые разумом – вот ключ к успеху.
— Хорошо. А твои предки? Кто-то из них долгожитель?
— Конечно! Один дед жил до 104 лет, а второй до 102! А моей бабушке 101 год и до сих пор, слава Богу, жива!
— А болели они чем?
— Да ничем!
— А ты?
— И я здоров!
— А как же очки? Ты ведь в очках сидишь.
— Очки? Это разве болезнь?
— Может быть, это не болезнь, но это твоя особенность. Без очков ты как видишь?
— Без очков я не вижу, у меня минус 6.
— То есть ты здоров, но не видишь. А еще у кого-то было такое же зрение?
— Ну, вообще, да, это, конечно, наследственное.
— Если бы я озвучивала метафору твоего зрения, то для меня бы это звучало так: без обращения к современным средствам медицины я практически ничего не вижу. Но, когда я надеваю очки – достижение оптики – я абсолютно здоров!
— Опа! Ну, ладно. А еще у меня аллергия. Но я с ней справляюсь с помощью гомеопатии! Ну, и ее нельзя считать болезнью.
— Какая аллергия?
— Нос не дышит весной.
— Я замечаю, что уже второй симптом у тебя связан с головой, и справляешься ты с ним тоже с помощью медицинских средств.
— А как еще?
— В психотерапии симптом, а также его локация в теле указывают на суть проблемы. Симптом – наш проводник. Если симптомы связаны с головой, для меня бы это могло значить, что и проблема в голове. Ты очень много мыслишь, планируешь, веришь, полагаешь… Все эти глаголы, которые ты часто употребляешь в речи, связаны с головой. Для меня это означает, что разум для тебя – самое важное.
— Да, мне и мама всегда говорила: «Думай головой!» И вообще поговорки были в основном связаны с умом. Считалось, что можно быть каким угодно, лишь бы не дураком! И вот сейчас я вспомнил, что у двоих моих предков был инсульт, кровоизлияние в мозг… Снова голова!
— Да, большая нагрузка на мозг. И вот, очень умный человек, всесторонне развитый, доживающий до 120 лет, по весне не дышащий носом и без очков не видящий – твои планы на жизнь.
— Вот как… Нет, мне не нравится аллергия, хотя к зрению я уже привык…
Этот разговор-сессия иллюстрирует наглядно то, как работает родовое послание «Будь умным». Человек растет с убежденностью, что ум дает силу и возможности ко всему на свете, однако он совершенно слеп в иной сфере, в сфере чувственного. Все его глаголы свидетельствуют о непрерывной мыслительной активности. Он не «видит» и не «дышит», он «думает», воспринимая мир через информационную призму ментального. И поэтому органы чувств, ответственные за иное восприятие мира, буквально кричат ему симптомами: «Мы тоже есть! Заметь нас! Учись нами пользоваться!»
Когда я просила у этого участника группы разрешение на публикацию данного текста, он поделился тем, что после той группы аллергия у него прошла и пока что больше не возвращалась.
«Человек-праздник»
Для этой методики я прошу людей принести большие листы бумаги: ватман или обои. Когда полная картина древа родовых посланий готова, я снова рассказываю аудитории о том, как работают оси и секторы в арттерапии. Ведь правил создания Древа нет, поэтому каждый рисует, неосознанно выстраивая изображение согласно своей привычной внутренней схеме мироощущения. У кого-то он стоит надо всеми родственниками, у кого-то вообще вся семья попадает в один единственный сектор. У кого-то половина будущего пустая и безлюдная… Все это – поле для исследования.
Особенно интересно бывает воочию увидеть, как пересекаются на схеме семейные сценарии. На одном из выездных тренингов мы с группой делали эту методику, и одна участница была поражена до глубины души, увидев выстроившуюся диагональ из родственников, умерших от алкоголизма. Причем диагональ эта включала в себя и предков матери, и предков отца. А объединяли их всех фразы про радость. Брат участницы умер от алкоголизма еще в юности, она называла его «человек-праздник». Ну, а сама она капли в рот не берет и чрезвычайно ответственна, несчастна и одинока. Таким образом, получив родовой запрет на алкоголь, она также приняла его вместе с запретом на радость жизни. С тренинга она вышла с блокирующей фразой: «Радоваться опасно!» и с планами на следующей группе превратить ее в разрешающую: «Радоваться можно».
Бессмертная связь
«Древо родовых посланий» — это методика не одного дня. Если сохранить рисунок и по мере вспоминания вписывать фразы и симптомы, включая свои собственные, можно увидеть свою жизнь не как отдельный случайный феномен, а как логичную часть общей структуры. Со временем вы научитесь видеть линии вероятностей. Ведь у каждого из нас есть как смертельные, патологические сценарии, так и альтернативные, «живые».
В редких случаях бывает так, что все ветви, которые помнит человек, «мертвы» или «неизлечимы». В каждом из нас есть ветвь, идущая от Бога. Она всегда жива и плодотворна, и даже если в собственном роду опереться не на что, каждый неосознанно ищет в душе эту родственную связь с бессмертным Богом.
Недавно обнаружила эту связь и у себя. Я была несказанно удивлена, когда однажды, устав, присела отдохнуть и выдала: «Ох, господи… прости, да хорошенько!» Дочь моя чуть со стула не упала: «Мама, ты чего?» А я вдруг вспомнила, как моя бабушка, всю жизнь прослужившая в советской прокуратуре, сроду не бывавшая в церкви, не имевшая икон и в общем неверующая дочь неверующей матери (советского героя труда), тоже, когда уставала, говорила: «Ох, господи… прости, да хорошенько…» Просто говорила только эту фразу. И это единственное про Бога в ее доме.
У меня с этим по-другому. Я верующая, и вся моя семья тоже. Спасибо, баба Поля. Благодарность и поклон.